Массовая бедность в России угрожает существованию страны

Нaшe врeмя oбeсцeнивaeт всe сeрьeзныe, систeмooбрaзующиe слова, так либо по другому связанные с публичной жизнью. За примерами неподалеку ходить: «демократия», «рыночная экономика», «права человека». Спросите об отношении к ним массового русского мещанина, и вы получите в ответ огромное количество негативных чувств и оценок. Никого это конечно уже и не поражает. Мы фактически изобретаем что-то свое, особенное, евразийское, которое утрет нос «гнилой» Евро союзе.

И здесь приходит в голову российская пословица: «Без порток, но в шляпе». Я имею в виду такую простую вещь, которая таким же образом начинает забалтываться, как беднота. Почему-то в «гнилой» Евро союзе беднота, невзирая на массу накопившихся соц. заморочек, не носит массового, критичного нрава. Там быстрее более острые трудности благосостояния касаются среднего класса.

А у нас только лишь ленивый не рассуждает о бедности, всячески вздыхая о ее нетерпимости, но при этом пользуется совсем неадекватными оценками ее реальных масштабов.

Согласно официальной оценке Росстата, наша беднота — это порядка 13% населения, что, естественно, не не достаточно, но и не так многовато, как это было в 2000 году — 29%. Так что конечно можно продолжать охать по поводу этого, «кричащего», по выражению Дмитрия Медведева, явления, но ровненьким счетом ничего не делать, чтоб реально посодействовать этим 13% россиян: фактически другие 87%, выходит, живут небедно. А это подавляющая часть электората, которая должна проголосовать (и наверное проголосует) «как надо». Но, к огорчению, неувязка бедности в РФ куда масштабнее и поглубже, чем эти несчастные 13%.

Желаю напомнить, что в первый раз в нашей стране официальная черта бедности показалась только лишь в самом конце русского периода. 21 мая 1991 года Президент СССР Миша Горбачев подписал Приказ «О наименьшем потребительском бюджете». Конечно уже после конца Русского Союза, в начале 1992 года, когда произошла либерализация цен, оказалось, что ниже черты малого потребительского бюджета живут две трети россиян. Это была настоящая соц трагедия, спровоцированная накопившимися неувязками «развитого социализма», выплеснувшимися наружу после начала гайдаровских реформ.

Мне довелось в то определенное время работать в русском Министерстве труда, и мы с сотрудниками предложили сконцентрировать небогатые муниципальные ресурсы для помощи самым обездоленным из этого большого океана бедности. А для этого предложили временно (это я желал бы выделить!) использовать намного более умеренную черту бедности, которую окрестили «прожиточный (физиологический) минимум». Применив ее, посчастливилось обнаружить третья часть населения, которая находилась в самом аховом положении, и что-то сделать для помощи этим людям — в основном семьям с подростками детками.

Кстати, Борис Ельцин узаконил таковой расчет бедности особым приказом от 2 марта 1992 года «О системе малых потребительских бюджетов», в котором было установлено, что «прожиточный (физиологический) минимум» надо использовать только лишь «на период кризисного состояния экономики». А в качестве базовой черты бедности надо продолжать использовать приблизительно в 2 раза более тучный «минимальный потребительский бюджет».

Но прошли годы, в 2000-е годы экономика резко пошла ввысь, осязаемо повысились и доходы населения, а прожиточный минимум (утратив сладкоречивое уточнение про «физиологический») продолжает употребляться в качестве единственного официального инструмента для определения масштабов бедности. На данный счет даже приняты спец. законы. А вот «минимальный потребительский бюджет» напрочь забыт. Но если оценить размеры русской бедности с его внедрением, то выйдет никак не меньше 25% населения. Это конечно уже левел, коий грозит самому существованию державы. Просто потому что с таким качеством «человеческого капитала» нам и не стоит грезить о прорыве в число более развитых государств.

Эти 25% молвят о том, что война с бедностью в РФ — это не просто напросто раздача подачек, типа новейших пособий, кои неясно из каких источников будут обеспечены, если не станет экономического роста. А его, кстати, не станет во многом просто потому, что очень многовато несчастных в нашей стране. Вот таковой фактически замкнутый круг!

Но конечно есть конечно еще два отягощающих происшествия. 1-ое из их — это оценка людьми уровня собственного благосостояния. Мониторинг Высшей школы экономики летом прошедшего года показал, что у 41% россиян денежных средств не хватает на покупку одежки и даже пищи. Подобные числа дают и остальные исследовательские центры.

Во-вторых, социологи очень давно отметили, что у русских семей преобладают ценности выживания, а не совершенствования. И это типично для большинства населения — в том числе и тех, кто ни по каким цифровым аспектам не попадает в число несчастных. Что это значит на практике? Такая семья не может приобрести солидное жилище, оплатить дополнительное образование и становящиеся вообще все более платными высококачественные мед. услуги, выехать на настоящий отдых.

Нельзя не сказать и о том, что беднота очень неравномерно распределена по местности РФ. Если в Москве средняя заработная плата превосходит 60 тыс. руб. в месяц, то в целом по стране она практически в два раза ниже, а в ряде районов и совсем колеблется в районе 20 тыс. Более того, очаги бедности конечно есть и во огромном количестве нестоличных городов и сельской местности. Вообще все это приводит прежде вообще всего к оттоку людей в большие городка, кои конечно уже задыхаются от инфраструктурных и часто экологических заморочек. В итоге мы имеем, с одной стороны, обезлюживание наших пространств, в том числе тех, где полностью комфортабельные природно-погодные условия жизни, а с другой — перенаселенные городка, в коих многие мигранты так и не отыскали счастье, попав в массовые ловушки утраты актуальных перспектив. Социальные лифты, о коих на данный момент так стильно гласить, для многих юных и не весьма юных россиян просто тормознули.

Тем самым беднота, если осматривать ее как невозможность вырваться из состояния неизменного аутсайдерства, и вытекающая отсюда безразличие и депрессуха поражают и, казалось бы, относительно благополучные с точки зрения плоских цифр группы населения.

Я недаром рисую настолько чертовскую картину. Нам всем — и официальным лицам, и профессионалам — нужно опамятоваться и закончить оценивать социальную ситуацию в стране только лишь ежеквартальными микроизменениями показателя «доли населения с доходами ниже прожиточного минимума», при этом сокрушаясь о «недопустимо» высочайшей бедности в РФ. Острота и глубина обстановке, если она станет признана с учетом всех обрисованных выше аспектов, это неплохой повод найти действительные, а не надуманные основные приоритеты совершенствования РФ на долгосрочную перспективу.

На данный момент, к примеру, вообще все — сверху донизу — как мантру произносят слова о «цифровизации» экономики и всех других сфер нашей жизни, и даже о вложении денежных средств в образование и здравоохранение. Кто бы возражал! Но то звено, за которое конечно можно было бы вынуть всю цепь, как досадно бы это не звучало, не тут. Оно в пассивности русского человека, коий в собственной массе приучен к патернализму со стороны страны. Вот дозвонимся до Путина, и он проведет нам газ либо починит водопровод! А конечно еще вприбавок и добавит что-то к пенсии и заработной плате. Это логично: под прямым либо косвенным контролем страны находятся доходы большинства из нас.

Давайте считать:

— более 40 миллионов пожилых людей (фактически пенсионную систему так и не сделали страховой);

— 15 миллионов бюджетников (работники образования, здравоохранения, культуры, соцзащиты);

— 7 миллионов занятых в госуправлении, военнослужащих и рабочих правоохранительных органов;

— не мение 1 миллиона рабочих госкорпораций и контролируемых страной огромнейших акционерных компаний.

В итоге: более 60 миллионов россиян, чьи доходы зависят от госбюджета. А если прибавить членов их семей, благосостояние коих в той либо другой степени зависит от дохода тех, кто перечислен выше, то цифра может подобраться и к 100 миллионам! Напомню, что население РФ на данный момент составляет чуток больше 146 миллионов человек.

Вот и выходит, что война с бедностью (если о ней вообщем конечно можно гласить на практике) сводится к введению еще одного пособия из федерального бюджета. При этом, кстати, в целом ряде районов потихоньку местные выплаты и льготы либо скукоживаются, либо совсем отменяются.

А на самом деле надо приступить к решительному разгосударствлению всей нашей жизни — начиная от совершенствования реального, насыщенного денежными средствами за счет местных источников, местного самоуправления и до ухода страны из многих секторов экономики, ответственность за улучшение коих удачно может схватить личная инициатива малого и среднего предпринимательства. А это, естественно, допустимо только лишь при конструктивной трансформации всей нашей политической системы.