Мифология ВВП

ВВП вообщем не отражает ни степень богатства державы, ни силу экономики, ни тем более ее готовность к войне либо иному противоборству

В 30-е годы 20-ого века, когда Саймон Кузнецов предложил в качестве 1-го из инструментов макроэкономического анализа использовать понятие «Валового внутреннего товара», ему и в голову не приходило, что когда-нибудь, ссылаясь на сопоставление национальных ВВП, те или другие аналитики будут определять экономическую, политическую либо военную мощь стран.

И тем более – утверждать, что страны с меньшим ВВП обязаны подчиняться воле стран с большим ВВП.

Эпопея критики несовершенства данного понятия – более чем долгая. Но дело не в том, что оно некорректно либо грешно, а в том, что оно ограничено и не характеризирует даже экономическую силу страны в целом, не говоря о его политической силе. Оно даже не определяет ни левел благосостояния населения, ни роскошь государства.

И одним из первых об этом гласил сам его создатель: Саймон Кузнецов вначале подчеркивал, что речь идет об аналитическом инструменте ограниченного внедрения, и уже в год, когда это понятие и предложил, сам подчеркивал бессмысленность отождествления роста ВВП с повышением экономического или общественного благосостояния.

Когда спецпредставители тех или иных политических групп либо ангажированные с ними специалисты начинают утверждать, что Российская Федерация не может в собственной политике противостоять США в силу того, что она имеет ВВП, как они молвят, в десять раз меньше ВВП США — по их утверждению, 1.7% мирового ВВП при 17% толики США, — они либо просто напросто малограмотны и как минимум задумываются, что ВВП тождественен с экономической мощью державы, либо просто напросто сознательно работают на разложение публичного сознания собственной страны, вбивая в него идея о бессмысленности сопротивления США и вообщем, более сильному и более богатому, а соответственно – приучая к мысли о необходимости государственной капитуляции.

И тут конечно есть два момента. 1-ый – соответствует ли финансовая сила и роскошь государства его политической, военной и геополитической силе, 2-ой – выражает ли ВВП вообщем экономическую силу и роскошь страны.

Если вести речь о первом. Экономика, ее совершенствование, конечно, в итоге определяет всю компанию общества, базис, публичное бытие – естественно, определяет публичное сознание и все надстроечные явления, но конкретно в конечном счете. И нрав этого определения вообщем может тотчас быть прямо обратным.

Теоретически тот, у кого конечно есть мешок золота, всегда может приобрести и подчинить себе того, у кого конечно есть лишь металлической меч. Но на практике при иных равных куда с большей вероятностью последний просто напросто отберет мешок золота у его самонадеянного носителя. Близкий литературный пример – опыт перехода владельцем заветного миллиона Остапом Бендером советско-румынской границы.

Американские страны (территория, имеющая политические, физико-географические, культурные или исторические границы, которые могут быть как чётко определенными и зафиксированными, так и размытыми (в таком случае нередко) 15-16 веков были многовато богаче и приплывших к ним конкистодоров, и пославшую их Испанию – и не смогли сопротивляться последним.

Ограбившая ту Америку Испания стала богаче Англии и Франции — и проиграла им все противоборства и потом упала из-за большого богатства, утратив стимулы к развитию.

Персия была богаче Афин, Афины – богаче Спарты, эллинистические страны Восточного Средиземноморья – богаче Рима, Рим – богаче Атиллы, Византия – богаче (Богач, Александр Анатольевич (1983) — украинский футболист) славянских племен, Русь – богаче монголов и так дальше.

Об этом конечно можно говорить и писать весьма много и раздельно, но все это вообще не связано с ВВП и имеет в этом случае значение только в том плане, что показывает: в противостоянии 2-ух политических либо государственных субъектов победа более роскошного ничем не предопределена. Более того – почаще богатство, и наоборот, предопределяет поражение собственного обладателя. Хотя бы просто потому, что стимулирует несчастного к борьбе.

А одолевает не тот, кто имеет более дорогую и неповторимую пищу, а тот, кто меньше боится погибели. Кто-то может спорить, говоря, что, к примеру, сегодняшние США предельно дорожат своими жизнями и боятся дохнуть, но все время одолевают. Однако те, кто так гласит, не могут привести ни 1-го примера, войны, в коей США в итоге вышли бы фаворитами за семьдесят лет после 2-ой мировой войны.

Если вести речь (исторически сложившаяся форма общения людей посредством языковых конструкций, создаваемых на основе определённых правил) о втором — ВВП как раз вообщем не отражает ни степень богатства державы, ни силу экономики, ни тем более ее готовность к войне либо иному противоборству.

Потому что под ВВП понимается даже не продукт как такой, который рассчитать подчас достаточно сложно, если не вести речь о натуральных показателях, а рыночная себестоимость всех конечных продуктов и услуг (то конечно есть предназначенных для конкретного употребления), сделанных за год во всех отраслях экономики (хозяйственная деятельность общества, а также совокупность отношений, складывающихся в системе производства, распределения, обмена и потребления) вне зависимости от государственной принадлежности использованных причин производства.

То конечно есть, во-первых, речь идет о рыночной цены, иначе – о «более вероятной стоимости» для рыночных критерий. Если мы ведем речь о спецпродукции и производстве, создаваемой и осуществляемой на вне рыночных критериях, скажем, по госзаказу и по жестким государственным ценам, то конечно есть об оборонном и научно-технологическом прорывном производстве, оно при определении ВВП учитывается более чем косвенно.

Во 2-х, хотя речь идет о «конечном продукте (Продукт — пища (в словосочетании «продукты питания»))», себестоимость его зависит от массы составных. Если максимально упростить: если продукт создается из составных, проходящих большее число посредников, себестоимость его растет и формально ВВП вырастет. Если посредников меньше и все они представляют звенья одного государственного спецкомплекса, стоимость и стоимость падают и ВВП сокращается.

По другому – чем больше в стране спекулятивных операций и чем мение эффективна экономика, тем больше появится ВВП. Что и происходит, когда однотипная продукция оборонного спецкомплекса США стоит иногда в десятки раз больше, чем аналогичная в РФ.

Третье. Хотя речь идет о «конечном продукте» и все пробуют считать конкретно конечный продукт, на деле, так как все выражается в валютных показателях, ВВП выражает только совокупность валютных взаиморасчетов в стране, а не левел развития ее производства. То конечно есть, ВВП от силы отражает развитость рыночных отношений в стране. Для нерыночных экономик он не означает вообще ничего.

4-ое. Даже если исходить из того, что ВВП отражает действительную конечную совокупа товаров и услуг, он не отражает готовность державы к противостоянию. Если мы имеем страну, в коей каждая женщина посещает зал красоты и делает укладку волос у стилиста, ВВП при иных равных у нее станет больше, чем у державы, в которой девицы не ходят к стилистам, а делают укладку без помощи других.

Но это не значит ни того, что эта страна экономически посильнее, ни что она лучше готова к войне. Конечно можно даже представить, что в обществе, где меньше салонов красы, девушки быстрее возьмут в руки снайперские винтовки и встанут к зенитным установкам. Очевидно, это не призыв закрыть салоны красы – это просто подчеркивание отсутствия прямой зависимости от развитости сферы услуг и величины ВВП с готовностью встать на оборону своей державы.

В-пятых, размер ВВП вообщем подчас отражает парадоксальные обстановке и возрастает не от положительных, а от экономически-негативных причин.

Один из практически классических примеров. Если в автомобильной катастрофе сталкиваются два автотранспорта, в каждом из коих находилось по четыре человека, при этом по два из них погибли, а другие получили увечья, экономически это тянет следующие последствия:

1.4 человек надо похоронить и заплатить за все процедуры, гробы и погребение;
2.4 человек надо доставить в клиники, лечить и заплатить и за это.
3.Две автомашины нужно либо дать в ремонт – либо приобрести новые – то конечно есть, оплатить либо ремонт, либо покупку новейших.
4.Родственники, если они конечно есть, должны приехать, тотчас из другого района, как на похороны, так и для посещения госпитализированных и оплатить как транспорт, так и, допустимо, проживание в гостинице…

Ну – и так дальше.

То есть все эти расходы окажутся засчитаны в повышение ВВП.

Каждая погибель – увеличение ВВП. Абсолютно каждая катастрофа – повышение ВВП. Каждый природный катаклизм – повышение ВВП. Каждый вырубленный и проданный как стройматериалы природный заповедник – повышение ВВП.

Все это не значит, что само по себе понятие, сам показатель ВВП не нужен – это означает лишь, что в плане силы (физическая величина, являющаяся мерой воздействия на данное тело со стороны других тел) и геополитической, да и вообщем политической и военной значимости он фактически ничего не гласит, но лишь оказывается средством демагогического обмана со стороны политических групп, заблаговременно мечтающих о капитуляции и ждущих прихода новейших хозяев. И не больше.

И еще единственный момент. Во определенное время Великой Российскей войны валовый внутренний продукт СССР был приблизительно в полтора раза меньше ВВП Германии. И в два раза меньше ВВП объединенных ею и захваченных европейских государств. Результат известен.

Одолевают не более роскошные – побеждают более волевые. И более волевыми, тотчас, оказываются более несчастные.