Андрей Шутов: президент знает, что делать

Глaвa экспeртнoй плoщaдки при aдминистрaции глaвы гoсудaрствa — o пoлитичeскoй ситуaции в Рoссии

Глaвa сoвeтa дирeктoрoв «Экспeртнoгo институтa сoциaльныx исслeдoвaний»   (ЭИСИ) Aндрeй Шутoв рaсскaзaл кoррeспoндeнту «Извeстий» Eлeнe Лaдилoвoй o тoм, пoчeму Влaдимир   Путин дoлжeн быть избрaн   нa нoвый срoк, пoлитичeскиx урoкax рeвoлюции 1917   гoдa и нeсoстoявшиxся aмбицияx   Aлeксeя   Нaвaльнoгo.

— Вы вoзглaвляeтe фaкультeт пoлитoлoгии МГУ, пoчeму вы вдруг сoглaсились вoзглaвить ЭИСИ, пo сущности, нoвую   экспeртную   плoщaдку aдминистрaции прeзидeнтa?

—   Пoявлeниe пoдoбнoй структуры oжидaлoсь дaвнo, рaнee тaкиe   плoщaдки и нa фeдeрaльнoм, и нa рeгиoнaльнoм урoвнe сoздaвaлись xaoтичнo   и   в oбщeм-тo   тaк и нe были сфoрмирoвaны. Сeйчaс пoявляeтся вoзмoжнoсть иx упoрядoчить, сoздaть кaнaлы прямoгo взaимoдeйствия и оборотной связи, для того, чтоб заработали корпоративные лифты, какие позволят экспертам, занимающимся федеральной повесткой, разговаривать с коллегами из регионов и и наоборот. Несмотря на постоянную работу в МГУ, меня всегда завлекала политическая практика, аналитика, деятельность с политтехнологиями, с которой я впервые столкнулся в 1988 году. И когда мне предложили включиться в работу экспертного института, то я произнес, что готов этим заниматься.

— У вас существует представления о том, какова цель? Чего от вас ожидают?

—   Я могу рассуждать только с экспертной точки зрения. На данный момент очень много вызовов, связанных с обострением интернациональной обстановки, экономической блокадой, которую устроили нам страны Запада с помощью санкций. Обществу принципиальна консолидация, объединение вокруг важных для каждого россиянина ценностей. Надо использовать внутренние механизмы для развития, вот тут есть большой потенциал у институтов власти и штатского общества, сложившихся за последние 25 годов.

— Как вы предлагаете данный потенциал использовать?

—   Об этом гласил Владимир Путин в своем послании Федеральному собранию: надо создать   условия   для развития и использования людского капитала. Это точка роста всякий страны, в том числе и с развитой экономикой.   Надо обеспечить справедливость и   на уровне института власти в целом, и на уровне ежедневной жизни. Когда человек сталкивается с несправедливостью   в школе, в клинике, это всё   сказывается на моральном состоянии общества. Если человек ощущает несправедливость, то у него опускаются руки, и вряд ли он станет способен реализовывать человеческий капитал. Он несложно уходит в себя.

— После смены первого замглавы администрации президента, коий курирует внутриполитический блок, было много версий о том, кто станет новым «мозговым центром». В итоге обменялся пул экспертов, а в АП пришли люди из «Росатома»…

—   Я бы не стал сопоставлять задачки управления внутренней политики АП и задачки отдельных персон, которые решались в госкорпорации. Те люди, какие в свое время были приглашены в «Росатом»,   ранее отвечали за другие участки работы, занимались политической деятельностью и сопровождением муниципальных и политических мероприятий. Это лучшие персоны, которые имеют высочайший   политический уровень, огромный опыт работы и в специалисте, и в организации политических процессов.

— И какие задачки ставит перед вами   команда Сергея Кириенко?

—   Еще сейчас мы начали большой проект:   общественно-экспертные семинары «Россия-2030», какие пройдут по всей стране. В их будут задействованы региональные специалисты. Недавно вышел первый доклад, готовятся и остальные —   по различным проблемам социальной, экономической и политической жизни страны с прогнозами развития РФ. Речь пойдет о развитии политической системы, партий, об акцентах в экономической политике, о корректировке социальной политики.   Фактически Россия —   это особый тип цивилизации.

Принципиально подумать о новых акцентах и в культурной политике, так как тут есть перекосы, связанные с публичным восприятием отдельных аспектов нашей культурной жизни.

— Вы гласите о конфликте вокруг еще не вышедшего кинофильма Алексея Учителя «Матильда. Потаенна дома Романовых»?

—   Я говорю о том, что неким слоям общества непонятны художественные приемы, какие используются представителями нашего изобразительного искусства, современного искусства в целом. Если мы желаем быть по-настоящему терпимыми, то это должно быть движение с различных сторон в одном направлении, чтоб те люди, которые выказывают агрессию в отношении разных проявлений художественной свободы, толерантно подходили к этим вещам. И и наоборот, художник, который уходит в некоторые дивиантные сферы, должен учесть, что любая творческая идея публична, и когда он   выносит ее   на публику   —   это тоже собственного рода акт социальной смелости. Живописец должен   быть готов   к соответственной реакции со стороны отдельных наших людей.

— Вы часто говорите о воздействии истории на политику…

—   Существует и обратное влияние. Случается, что некие представители политической элиты берут некоторый факт, историческое событие и пробуют его интерпретировать, встраивая в рамки собственных политических, конъюнктурных задач. С 1905   года развивались   партии, какие не лучшим образом показали себя в Феврале 1917-го. Они свергли самодержавие и тем самым обрушили всю муниципальную систему.   К сожалению, и сейчас   у части оппозиционных партий нет представления об общенациональном согласии, о базовых ценностях, какие разделяют и общество, и правящий класс. Они готовы в рамках реализации собственных целей пожертвовать государством, государственными интересами. В свое время это сделали большевики. Вот у   части сегодняшней оппозиции —   аналогичные замыслы.

— Речь об   Алексее Навальном? Он, по-вашему,   большевик?

—   Не думаю, что тут уместны прямые аналогии, и вообще все   же: у него та же самая стилистика, при этом берется на вооружение самое нехорошее, что было свойственно большевикам. Если вы почитаете об их стратегии, политическом поведении в 1917 году и сопоставите это с сегодняшним позиционированием того же Навального, то обнаружите весьма много общих мест, какие роднят их. Но если в 1917 году власть была слабенькой, она лежала на дороге, как об этом обожал говорить в то время фаворит эсеров Виктор Чернов, то на данный момент, слава Богу, власть сильна, сильна до этого всего благодаря лидерству Владимира Путина.

— Если речь зашла о Навальном, вчера Кировский областной трибунал оставил вынесенным ему ранее приговор без конфигураций, то есть пять годов условно. Значит ли это, что он не сумеет баллотироваться на выборах президента?

—   Вообще все   идет именно к этому, поэтому что человек, который нарушил Уголовный кодекс, должен нести за это ответственность. Это самое главное, а не его политические амбиции. Трибунал принял решение, невзирая ни на какое давление, которое имело пространство, и оставляет этот приговор в силе, поэтому что нет оснований его отменить, вина подтверждена. Что касается президентских амбиций, то мы на данный момент имеем дело с ситуацией, когда эти амбиции становятся не то что неприемлимыми, они становятся смешными. Навальный вряд ли получит ту поддержку, на которую он рассчитывает, если иметь в виду состоявшееся решение. Поэтому что судебный приговор остается в силе. Разрешено с его пиар-структурами раскрутить, что это типо месть власти. По моему воззрению, сам факт приговора гласит о том, что его политическая карьера завершена.

— Но он может оспорить приговор в ЕСПЧ…

—   Это популярная политизированная организация. Мы знаем, как она работает, в особенности в условиях, когда Россию пробуют поучить какой-то толерантности и так дальше. У нас есть своя юриспунденуия, и суд вынес приговор в ее рамках.

— Ну отлично, а что вы думаете об оппозиции в РФ, она есть или ее нет?

—   Оппозиция —   это модуль хоть какого демократического общества, она существует везде. И не только демократического, если забирать авторитарные и тоталитарные режимы, то оппозиция существует и там, только загоняется в какие-то рамки. Человека нельзя лишить ресурсы мыслить. Наши политологи в один прекрасный момент разделили всю оппозицию на системную и несистемную. Системная представлена в Госдуме, она делит базовые ценности общества. Несистемная, по их воззрению, выступает за смену политического строя, режима и имеет различные векторы своего зарождения и развития. Это и диссидентские круги, и маленькие партии, что-то развивается в формате НКО, в том числе и с забугорным участием.

— И как   будет далее развиваться ситуация с несистемной оппозицией?

—   Во-первых, я бы не сбрасывал со счетов компьютерные партии. У них свой размеренный электорат, они имеют довольно взвешенные политические программы, центральный аппарат и сильные региональные отделения, политических консультантов, испытанных лидеров, кто-то именует их политическими старцами, но на самом деле это бывалые политики, знающие свое дело. Существует сторонники и симпатизирующие этим фаворитам. И голосовать придут не те, кого попробовали вывести недавно на улицы, а их старшие братья и сестры, предки, их дедушки, бабушки и прабабушки.   Потому я бы внимательно относился к системной   оппозиции.

К огорчению, у нас в массовом сознании существует мнение, что партии должны быть «веселыми», то существует «заводить публику», выступать с нелепыми идеями, но мы вообще все   это уже проходили в 1990-е годы, когда чуток было не обрушили нашу политическую систему.

— Мы гласили о влиянии политики на историю, вы произнесли, что возможен   и обратный процесс…

—   Если гласить о том, какие акценты в оценке исторического прошедшего делают наши власти, то судить об этом разрешено, к примеру, по тому, каким историческим личностям открывают монументы —   князю Владимиру, до этого —   Петру Столыпину. А это вообще все те маркеры, которые демонстрируют, что привечают в нашем историческом прошедшем современные руководители. Ведь не открыты же монументы тем же Милюкову либо Гучкову.

— Владимир Путин пока не заявил о собственном желании баллотироваться на новейший срок, если это произойдет, почему, по вашему воззрению, он должен руководить последующие   шесть лет?

—   Во-первых, он проф лидер, обладающий очень сильной политической волей, что оценивают не всего лишь его сторонники, с этим   мирятся и его противники. Это человек, коий имеет большой опыт управления страной. А в условиях, когда мы находимся в немаленькой международной турбулентности, это качество очень и весьма важное. Он знает, что надо делать. Поставлены серьезные задачки в социальной и экономической сфере.   И решая эти задачки, мне кажется, он делает свою историческую миссию. Это фаворит, о котором будут писать историки, и его пребывание у власти принципиально для реализации вектора предстоящего развития нашей страны.

— То существует вы не сторонник смены власти…

—   Я не приверженец революции. А под ней   мы подразумеваем в том числе и процесс смены элит у власти, когда правящая до сих пор элита уходит и уступает свое пространство новой элите, которая всего лишь начала себя ощущать такой. Так было в 1917 и 1991 годах. Вы помните, как на съездах народных депутатов СССР стоило некоему оратору подойти к трибуне и произнести зажигательную речь, как его еще на революционной волне выносило в большую политику. Приблизительно то же происходило 100 лет назад в революционном Петрограде. Всего лишь тогда это делалось на заводах, а в 1989–1990-м это делалось на съезде народных депутатов. Площадки поменялись, а смысл и логика процесса остались теми   же. Ораторы, какие зажигали массы и вели за собою, они были трибунами, политиками. Но лидерство и координирование —   это две большие различия. Можно быть ярким фаворитом и плохим управленцем. История не отдала нам шансов на постепенную смену правящих элит —   не было ни политического опыта, ни исторического времени после Февраля 1917-го.