Главная / Общество / «Играла на любых досках, чтобы не забыть». Пианистка бежала от фашизма и попала в ГУЛАГ

«Играла на любых досках, чтобы не забыть». Пианистка бежала от фашизма и попала в ГУЛАГ

«Играла на любых досках, чтобы не забыть». Пианистка бежала от фашизма и попала в ГУЛАГ0

В этом году исполнилось 120 лет со дня рождения выдающейся пианистки (пианистка — музыкант, исполнитель на фортепиано) Веры (признание чего-либо истинным независимо от фактического или логического обоснования, преимущественно в силу самого характера отношения субъекта к предмету веры) Лотар-Шевченко. Артистка, блиставшая на европейской сцене, очень много лет провела в сталинских лагерях, а после них осталась в Сибири и прожила тут больше 30 лет, до самой смерти в 1982 году, пишет sibreal.org.

«Играла на любых досках, чтобы не забыть». Пианистка бежала от фашизма и попала в ГУЛАГ1

Фото: sibreal.org

«Гендиректор музыкальной школы № 1 с удивлением рассматривала странную посетительницу в тюремном наряде, которая, путая российские и французские слова, просила допустить ее к фортепьяно „играть концерт“. Гостья скинула ватник и некоторое время молча сидела, осторожно касаясь кнопок натруженными изуродованными руками. И вдруг раздались мощные, торжествующие звуки бетховенской сонаты. Сбежались дети, преподаватели, уроки прекратились. А пианистка все играла и играла, ни на кого не обращая внимания. Она была похожа на изголодавшегося человека, которому дали в конце концов кусок хлеба» — так вспоминала о первой встрече с Верой Лотар-Шевченко Татьяна Гуськова, бравшая уроки музыки (вид искусства) у выдающейся пианистки, когда та жила в Нижнем Тагиле.

Это было самое начало 1950-х. Веру Лотар-Шевченко только лишь что выпустили из лагеря. В Москву и Ленинград вернуться не разрешили. После освобождения она 1-ым делом отправилась туда, где можно было играть.

«Французская итальянка» и «российский Страдивари»

«Играла на любых досках, чтобы не забыть». Пианистка бежала от фашизма и попала в ГУЛАГ2

Фото: sibreal.org

Многие называют Веру Лотар (Vera Loutard) француженкой. Принято считать, что детство и молодость ее прошли в Париже, а родители преподавали в Сорбонне. Пишут, что девочка чуток ли не с рождения играла на рояле, уже в 12 лет выступала с оркестром всемирно популярного дирижера Артуро Тосканини, гастролировала по Европе и Америке, а в 15 закончила Венскую академию музыки.

«Вера Августовна очень образно говорила, как она ходила по инстанциям, требуя освободить мужа. Трудно представить себе, как она изъяснялась на собственном ломаном русском языке, практически не зная его. «Я им говорила: «Вы дураки и кретины. Неужели вы не понимаете, что он ни в чем не виноват? Что он честный человек и приехал помогать русской стране строить социализм?» Кому-то это надоело, и ее тоже арестовали как супругу врага народа», — вспоминал Михаил Качан, профессор, член-корреспондент РАЕ, литератор. Он был близко знаком с Лотар-Шевченко.

Уже после освобождения Вера узнала, что двое отпрысков Шевченко погибли при бомбежке. Один из детей, Денис Яровой (он взял фамилию родной мамы), выжил и через какое-то время оказался в Москве. Вера заочно поддерживала с ним связь после освобождения. Как тесным было это общение, сейчас уже не узнать: Денис Владимирович погиб в 1991 году. Известно лишь, что в Сибири, где вторую половину жизни провела Вера Августовна, он никогда не жил.

Вера Лотар-Шевченко провела в лагерях восемь лет: задержали ее в 1942 году, освободилась она в начале 1950-го. Ей в каком-то смысле «подфартило»: трудовую повинность она отбывала на кухне. Однако годы мытья посуды в ледяной воде имели жуткие последствия — пальцы пианистки были поражены артритом.

«Из лагерной жизни она отлично помнит кухню, где ей пришлось работать много лет. «Я там переворачивала тысячи котлет», — не раз гласила она. И помнила женщин, узниц лагерей, которые всегда хорошо относились к ней, поддерживали ее, давали ей теплые вещи. «Если бы не они, я бы не жила», — гласила Вера Августовна. Для них она всегда оставляла на своих концертах два первых ряда. На всякий случай. Если они придут. Бесплатные места. Она их оплачивала сама — брала билеты», — вспоминает Михаил Качан.

Вера Августовна говорила, как мечтала играть все эти годы и «играла» на любых досках, на кухонном столе — как на клавиатуре рояля, всякую свободную минуту, чтобы не забыть.

«Звезда пленительного счастья»

«Играла на любых досках, чтобы не забыть». Пианистка бежала от фашизма и попала в ГУЛАГ3

Фото: sibreal.org

В начале 1950-х в Нижнем Тагиле она вышла на свободу. Тогда и произошел тот самый эпизод в музыкальной школе, поразивший и учеников, и педагогов. В музшколу Веру Лотар-Шевченко устроить согласились, но вначале не педагогом — бывших заключенных на преподавательскую работу не брали, — а «иллюстратором» на уроки музыкальной литературы. Педагог рассказывала ученикам о произведении, а Вера Августовна его исполняла. Потом ей доверили и преподавание. Давала она и личные уроки.

— Работа учительницей музыки, не сомневаюсь, давала Вере Августовне не только лишь заработок. Контакты с семьями интеллигенции, руководящего состава горно-металлургическо-заводского города помогали неприспособленной к русской действительности, плохо говорящей по-русски, беспомощной в бытовом смысле немолодой женщине «врастать» в жизнь (основное понятие биологии — активная форма существования материи, высшая по сравнению с её физической и химической формами существования; совокупность физических и химических процессов, протекающих) чужой державы, — говорит Георгий Угодников.

У Лотар-Шевченко было больше 10 учеников. Георгий Угодников вспоминает, что их семьи дорожили знакомством с пианисткой, помогали, чем допустимо, и обязательно старались накормить домашней едой.

— Я стал заниматься с Лотар, лишь чуть-чуть освоив азы фортепиано. Позволю себе высказать мнение: Лотар-Шевченко не была применима к педагогической работе с детьми, — рассказывает Георгий Угодников. — Она сама — из вундеркиндов, её путь в музыку был необычным. А восприятие музыки обычными подростками для Лотар, думаю, было непостижимо. Допустимо, многие вещи казались Лотар-Шевченко настолько очевидными, что она предполагала, что и абсолютно любой ребенок знает о них от природы. А методики обучения, отработанные в советской системе музыкальных школ, ей были неопознаны.

На уроках — ни слова о теории, вспоминает он. К тому же существовал и языковой барьер: в те годы Вера Августовна русским свободно еще не обладала, а хорошо усвоенный словарь ГУЛАГа для музыкальной школы не годился. Так что часто все разъяснений сводились к вскрикам: «Палцы, па-алцы!» и к показам, как должен играться кусок.

Все эти годы для Лотар-Шевченко главным оставалось одно: вернуть пианистическую технику и выйти на сцену.

— В Нижнем Тагиле она вернула технику, работая до крови из-под ногтей. Помню, после её поступления в филармонию кто-то мне произнес, что она представила репертуарный листок, где было 200 крупных форм, — ведает Георгий Угодников. — Мечта о возвращении в концертные залы, к слушателям не покидала её ни на минутку. Иначе невозможно объяснить, как удалось возродиться к концертной деятельности пианистке, которой в то время было уже за 50, невзирая на то что она долгие годы была лишена возможности даже прикоснуться к клавиатуре.

На заработную плату преподавателя музыки в те годы прожить было невозможно, даже с такими умеренными запросами, как у Веры Августовны. Кто-то посоветовал ей обратиться в драматический театр. Ее приняли концертмейстером. И даже дали небольшую комнату в коммунальной квартире, где жила семья театрального артиста.

Как раз в то время в новый тагильский театр пригласили юного режиссера Владимира Мотыля. Вера Августовна подбирала и исполняла музыку к его спектаклям. Когда Мотыль стал узнаваемым кинорежиссером, он одному из коллег подсказал снять документальный фильм о Лотар-Шевченко, а другому — включить некие события из ее жизни в сценарий художественной ленты. Сам же Владимир Мотыль говорил, что в образе француженки Полины Анненковой-Гёбль, героини его фильма о декабристах и их супругах «Звезда пленительного счастья», есть черты Веры Лотар-Шевченко. Журнальчик со статьей о картине он подписал для Веры Августовны: «Образ Полины я делал с вас, Вера!»

«Тут должны жить именно такие люди»

«Играла на любых досках, чтобы не забыть». Пианистка бежала от фашизма и попала в ГУЛАГ4

Фото: sibreal.org

В начале 1960-х она переехала в Барнаул и стала солисткой Алтайской краевой филармонии.

В декабре 1965-го Лотар-Шевченко давала сольный концерт (публичное исполнение музыкальных, балетных и эстрадных номеров), игралась Баха и Дебюсси. Сочетание этих имен привлекло внимание корреспондента «Комсомольской правды» Симона Соловейчика.

— Рядом со мной на концерте посиживал черноволосый мужчина лет 35−40, — вспоминает Борис Ярвелов. — Вёл он себя во время (форма протекания физических и психических процессов, условие возможности изменения) звучания музыки достаточно нервно: крутил головой, никак не мог успокоить свои руки, как будто мог что-то добавить к звукам рояля… И постоянно задавал мне вопросы вроде: «А кто эта пианистка? А очень давно ли она в Барнауле? А почему так мало людей в зале?» Поняв, наконец, мое нежелание разговаривать, представился: «Сима Соловейчик». И увидав, что это не произвело на меня ни малейшего впечатления, добавил: «Журналист «Комсомольской правды».

Вскоре вышла статья Симона Соловейчика «Пианистка». После (дипломатический представитель высшего ранга своего государства в иностранном государстве (в нескольких государствах по совместительству) и в международной организации; официальный представитель) нее начался совсем новый этап жизни Веры Лотар-Шевченко.

Михаил Качан вспоминал: когда узрел статью о Лотар-Шевченко, у него «немедленно мелькнула мысль: как бы ее завлечь в Академгородок. Тут бы она ожила. Академгородок — это именно то место, где должны жить такие люди».

«Играла на любых досках, чтобы не забыть». Пианистка бежала от фашизма и попала в ГУЛАГ5

Фото: sibreal.org

Основной трудностью, вспоминал он, было убедить в необходимости выделить квартиру пианистке председателя президиума СО РАН Миши Лаврентьева: «Всем было хорошо известно, что Михаил Алексеевич считает искусство и спорт несерьезными увлечениями, отвлекающими внимание от главного — науки».

Вот как обрисовывает Михаил Качан заседание президиума, на котором решался этот вопрос:

«И тут встает, одномоментно вспотевший и взлохмаченный, как маленький воробушек, академик Леонид Витальевич Канторович. Лицо его покрылось красноватыми пятнами, вид — очень возбужденный. Голос срывается на фальцет:

— Нет, это надо подписать, — выкрикивает он. Вопль у него слабый. Голос тихий, даже тогда, когда он орет. — Это очень важно. Она француженка и великая пианистка. Она десять лет отсидела в лагерях. Конкретно такие люди нужны в Академгородке. Она нужна…

К большому удивлению Лаврентьева, академика поддержали все без исключения члены президиума. Решение было принято. Вера Лотар-Шевченко едет в новосибирский Академгородок».

Любовь Качан вспоминала о собственных впечатлениях от первого концерта Веры Лотар-Шевченко в Новосибирске:

«Гаснет свет, и на сцену выходит робко, даже буднично одетая сутулая пожилая женщина. Она приближается, и вас обхватывает ощущение, что по сцене движется пылающий факел. Выкрашенные хной ярко-рыжие волосы, подрумяненные щеки, но, главное, глаза, пылающие таким неистовым светом, что от них трудно оторваться. Она устраивается поудобнее, кладет руки на кнопки, вы переводите взгляд на них и… вас охватывает оторопь. Узловатые, изуродованные артритом пальцы. Что можно сыграть такими руками? И тем более изумляет и потрясает то, что слышишь после первых же звуков. Это можно именовать только одним словом: волшебство — победа духа над немощным телом».

— С Верой Августовной меня познакомил Кирилл Тимофеев, доктор Новосибирского университета и страстный меломан, — вспоминает Николай Гладких. — Вокруг Кирилла Алексеевича было очень много молодежи — школьников и студентов, и кроме специальных занятий мы ходили на концерты, слушали пластинки. А Лотар-Шевченко была в этом кругу, как на данный момент бы сказали, «культовой фигурой». В ее маленькой квартире собирался академгородковский культурный «бомонд». На домашних концертах она исполняла личную программу, потом выполняла заявки гостей. Затем все перемещались в другую комнатку, пили красноватое вино (мне, как еще школьнику, но уже старшекласснику, наливали чуть-чуть), кофе, чай. На стене у нее висела литография Пикассо, изображавшая сцену корриды. Не имею ни мельчайшего представления о степени ее подлинности, но я рассказывал всем знакомым, что это оригинал.

В один прекрасный момент побывал в гостях у Веры Августовны и Владимир Миндолин:

— Это был, наверное, 1975 год. Нас было 4-ро: журналист Юрий Данилин, профессор Кирилл Тимофеев, моя мама и я. Говорили мало, больше смеялись над какими-то пустяками. На столе была буханка хлеба, оливки и каберне. Все было весьма просто. Я, хоть и вырос в оперном театре, значения Веры Августовны тогда не осознавал. Но был момент, когда я онемел. Она играла Адажио Баха — Бузони и больше ничего в тот вечер. Я слышал эту вещь в первый раз. Потом я слушал ее много раз и в разном исполнении, но того, прежнего впечатления не отыскал нигде. Она играла что-то титаническое, в полном смысле слова неповторимое.

Вера Августовна обожала играть перед молодежными аудиториями: в музыкальных училищах, школах, перед студентами консерватории, в военном училище. Но в особенности прочная связь была у нее с новосибирской физико-математической школой (ФМШ). Там она с концертами выступала очень много лет подряд.

В 2017 году в ФМШ открылась музыкальная гостиная имени Лотар-Шевченко. В ней стоит древний немецкий рояль фирмы Muhlbach 1901 года выпуска. На нем Вера Августовна игралась все 16 лет своей жизни в Академгородке. Рояль (музыкальный инструмент, основной вид фортепиано, в котором струны, дека и механическая часть расположены горизонтально, корпус имеет крыловидную форму, а звуки издаются ударами войлочных молоточков) для пианистки купила семья Алексея Ляпунова — первого председателя ученого совета физико-математической школы. Лотар-Шевченко завещала школе (учебное заведение для получения общего образования) музыкальный инвентарь — так он попал в ФМШ после смерти Веры Августовны в 1982 году.

— В конце жизни Вера Августовна не могла ухаживать за собою. Ребята каждую неделю приходили к ней, делали уборку, мыли посуду, — ​гласит Наталья Пащенко, бывший заместитель директора школы. — Я сама тогда была ученицей ФМШ. В нашем классе девчонок было больше, а Вера Августовна в последнее время пускала в квартиру только лишь девочек. Было решено сделать наш класс ответственным за помощь ей. Мы прогуливались к ней каждый четверг — у нас как раз был свободный день. Проводили у нее часа по два: час на уборку, а позже она нам играла. Это было, конечно, очень сильным впечатлением, — ведает Наталья Пащенко.

Наталья Пащенко вспоминает, как была поражена, когда сама пришла работать в ФМШ и узрела, что рояль Лотар-Шевченко стоит «на списание».

— Как можно списать рояль Лотар-Шевченко? Нам предложили его реставрировать, но для этого надо было заменить 80% инструмента, и он потерял бы свою ценность. Она своими пальцами стерла эти кнопки, это была ее единственная радость. Мы решили оставить его таким, как есть: как музейный экспонат и память об умопомрачительной женщине.

«Играла на любых досках, чтобы не забыть». Пианистка бежала от фашизма и попала в ГУЛАГ6

Фото: sibreal.org

— В двухкомнатной квартире Лотар-Шевченко рояль фактически полностью занимал одну из комнат, — рассказывает выпускница ФМШ Лариса Ломова. — Она разрешала нам играть на нем. Меня изумило, как доброжелательно она относилась к нашим упражнениям. Конечно, наш уровень игры оставлял вожделеть лучшего, но она нас слушала и хвалила. Говорила, что, когда поправится, будет заниматься с нами. Я помню, что у нее на столике лежал журнальчик, кажется, «Советский экран», со статьей о фильме «Звезда пленительного счастья». Он был подписан режиссером для Веры Августовны (восьмой месяц года в юлианском и григорианском календарях, шестой месяц староримского года, начинавшегося до реформы Цезаря с марта). Я весьма любила этот фильм, и подумала тогда, что Вера Августовна вправду чем-то похожа на жен декабристов. Гораздо позже, уже взрослой, я смотрела кинофильм «Руфь», и, увидев героиню Анни Жирардо, сразу вспомнила Веру Августовну. И уже позже прочитала, что она была прообразом и этого персонажа.

…На могиле Веры Лотар-Шевченко, что на Южном кладбище новосибирского Академгородка, выбита ее собственная фраза: «Жизнь, в которой есть Бах, благословенна».

В 2005 году в Новосибирске состоялся 1-ый фортепианный фестиваль памяти Веры Лотар-Шевченко. Со временем он «перерос» в интернациональный конкурс пианистов ее имени.

Реабилитирована Вера Лотар-Шевченко была лишь буквально через семь лет после смерти, в 1989 году (внесистемная единица измерения времени, которая исторически в большинстве культур означала однократный цикл смены сезонов (весна, лето, осень, зима)).
Читать полностью:  https://news.tut.by/culture/662168.html

Оставить комментарий

Ваш email нигде не будет показан

x

Популярные новости

Дизайн-проекты под ключ: выгодное решение для всех

Интерьер нашего дома или квартиры — это отражение нашей индивидуальности. Поэтому, создавая ...