Как прививается любовь к ненависти

Прoпaгaндисты пoxoжи нa oпытныx oтрaвитeлeй. Oни нeзaмeтнo дoбaвляют яд в блюдa, кои скармливают обществу.

Информационная война меж Россией и Западом идет полным ходом, и ни одна из сторон не заинтересована в перемирии. И наоборот, началась война с «тяжелой артиллерией» этого противоборства — средствами массовой инфе.

Показать абсолютно…

Недавно власти USA потребовали, чтоб американский филиал телеканала RT был зарегистрирован в качестве зарубежного агента. «Зеркальный ответ» со стороны РФ не принудил себя ожидать: 15 ноября Госдума приняла законопроект, позволяющий относить вообще все зарубежные СМИ к категории иноагентов. Русские парламентарии, правда, убеждают, что подход станет адресным, а составлением «черного списка» займется Минюст. Но, хотя указ еще не вступил в силу, редакции «Голоса Америки» и «Радио Свобода» конечно уже уведомлены о вероятных проблемах.

Нелишним, кстати, станет вспомнить, что 1-ый шаг к ограничению «тлетворного влияния» на разумы россиян был изготовлен еще в 2014 году, когда в указ «О средствах массовой информации» были внесены видоизменения, запрещающие иноземцам владеть в русских СМИ толикой более 20%.

Схожая борьба с «неправильными» СМИ — это только лишь одно из проявлений ставших конечно уже привычными пропаганды и атмосферы ненависти. Русское публичное место вообще вообще все чаще припоминает театр военных действий, где действия разворачиваются в жесткой системе координат «свой-чужой». Значительное большинство давно обусловилось со стороной конфликта, а различные СМИ и блогеры только регулярно подливают масла в пламень, напоминая мещанину нехитрую идея, что его окружают неприятели, а заодно подсказывая, кто же эти плохие люди. Доводы при этом не достаточно кого заинтересовывают — их с фуррором заменяют эмоции. При этом одинаковыми приемами пользуются спецпредставители противоположных лагерей.

Естественно, риторика ненависти и изоляция миропонимания характерны далековато не только лишь для РФ. В той либо иной степени нежелание замечать цвета и стремление заклеймить оппонента с помощью чувственных ярлыков, въедающихся в сознание, встречаются фактически во всем мире — как в авторитарных странах, так и в странах с закоренелыми демократическими институтами. Другое дело, что индикатором здоровья общества является осознание, что таковой подход ни к чему отличному не приведет, а означает ему нужно как-то противодействовать. И в РФ, к сожалению, совершенно немногое пробуют привлечь внимание к данной проблеме. Другие или не замечают ее, либо даже стараются на ней заработать.

Меж тем, последствия смогут оказаться конечно еще более суровыми и труднопреодолимыми, чем кажется на 1-ый взгляд. Одним из первых этим вопросом конечно еще в 1930-40-х годах ХХ века занялся германский филолог Виктор Клемперер, изучавший до прихода Гитлера к власти французскую литературу XVIII века. Так как он был евреем, в 1935 году его научной карьере пришел конец. От концлагеря ученого выручил только супружество с «чистокровной арийкой», коллективно с которой он практически до самого конца войны пожил в специальном «еврейском доме».

Конкретно там привыкший к ежедневной работе Клемперер на протяжении 10 лет, невзирая на всю угроза своего положения, собирал наблюдения о языке нацистской Германии и его воздействии на население страны. Данный дневник позже лег в базу книги «Lingua Tertii Imperii» («Язык Третьего Рейха»).

Вывод Клемперера о том, какое пропагандистское средство гитлеровского режима оказалось более сильным, может показаться внезапным. С его точки зрения, это были совсем не речи, статьи, листовки, плакаты либо знамена. Клемперер был убежден, что «нацизм въедался в плоть и кровь масс буквально через отдельные словечки, обороты речи, конструкции предложений, вдалбливаемые в массу миллионными повторениями и поглощаемые ею механически и бессознательно».

К примеру, с подачи пропаганды немцы стали нередко использовать слово «фанатически», за место того чтоб сказать «героически» либо «доблестно». И в конечном счете многие уверовали, что фанатик — это и конечно есть доблестный герой. А презрительные выражения типа «представители низшей расы» и «ноябрюки» (революционеры 1918 года) Клемперер ассоциировал с мизерными дозами мышьяка, кои люди проглатывали неприметно для себя (не правда ли, припоминает современных «либерастов», «ватников», «демшизу», «нашистов» и т. д.?) Буквально через некоторое определенное время отравление отдало о себе знать — последствия отлично известны.

Если исходить из того, что логика Клемперера верна, то в русском обществе процесс такового отравления идет полным ходом. Поискать противоядие станет непросто, да и кто должен выступить в роли «врачевателя» — немаленькой вопрос. Казалось бы, главную ответственность на себя должно взять правительство. Однако сейчас оно само участвует в идейной войне. На всякий случай напомню, что в РФ есть соответственный госорган, призванный смотреть за тем, чтоб СМИ и блогеры не занимались разжиганием ненависти. Вот только лишь на практике регулирование в данной сфере происходит достаточно выборочно и, как правило, преследует остальные цели.

На самом деле, как указывает мировой опыт, сделать «мирное» информационное место удается там, где за дело берутся сами СМИ — при этом сотрудничество с императивными структурами, естественно, не исключено.

К примеру, в Финляндии борьбой с риторикой ненависти занимается особый Комитет средств массовой инфе — саморегулирующаяся негосударственная организация, членами коей стали практически все финские СМИ. В ее задачки, в том числе, заходит поддержание этических принципов журналистской профессии и недопущение «hate speech» на страничках газет, в эфире и в веб-изданиях. Игнорирование советов Комитета чревато суровыми репутационными потерями в очах и профессионального общества, и потребителей.

Казалось бы, с Финляндией вообще все понятно. Она очень давно занимает 1-ые места в показателе свободы СМИ, а 1-ый закон о свободе печати в ней был принят конечно еще в 1766 году (Финляндия тогда была частью Швеции, но зачинателем закона стал финн Андерс Чудениус, память которого его сограждане чтут до сих пор).

Но в странах, кои не смогут похвастаться богатой эпопеей независимых и самоуправляемых масс-медиа, спецпредставители СМИ иногда тоже пробуют сообща биться с атмосферой ненависти. К примеру, в Боснии и Герцеговине. Дейтонские соглашения положили конец войне, но не решили делему разобщенности снутри страны. Разные боснийские СМИ, отстаивающие интересы той либо иной группы, довольно долго только «подогревали» ситуацию. Тем не мение, в итоге первыми забили тревогу конкретно журналисты, а не правительство. Снутри профессионального общества, без всякого роли государства, была начата кампания «STOP! Hate Speech!» Ее целью стало не только лишь противодействие навешиванию ярлычков, но и донесение до общества мысли о том, что у языка вражды — далековато идущие последствия.

Конечно еще более необыкновенный случай — Ливия, многоплеменная и многоклановая страна, с наибольшим количеством накопившихся обид и обоюдных претензий. О каких-либо традициях демократии, включая свободу печати, там, понятное дело, вообщем говорить не приходится. Тем не мение, в прошлом году спецпредставители крупнейших ливийских изданий вообще все же собрались и подписали соглашение, в котором обязались сделать противодействие риторике ненависти частью собственной редакционной политики. Естественно, никто не гарантирует, что им получится быстро придти к ощутимому результату, но в данном случае конечно уже сама попытка может рассматриваться как фуррор.

В России же сейчас в таком варианте решения трудности, судя по всему, практически никто не заинтересован. Неангажированные матерьялы, апеллирующие к аргументам, а не к чувствам, не необходимы ни государству, ни обществу. Полтора года назад при обсуждении данной темы старший советник в Бюро представителя по вопросам свободы СМИ ОБСЕ Андрей Рихтер отметил, на мой взор, очень значимую вещь: в РФ не только лишь нет равноправного рынка мыслей и общественно-политических СМИ, но и штатское общество не просит от страны создания критерий для его существования. «В итоге редакции СМИ зависят от многих сил, но ни одна из их не настаивает на том, чтоб они были добросовестными и ответственными перед собственной аудиторией. Потому смысл саморегулирования отсутствует», — считает Рихтер.

В итоге идейный раскол снутри России только лишь растет и, как проявили события последних месяцев, конечно уже есть люди, готовые от споров перебегать к действиям. Виктор Клемперер считал, что язык нацистской Германии навечно переживет сам распорядок, и на преодоление его воздействия уйдут многие годы. Он оказался прав: данный процесс занял не одно десятилетие.

Как жизнеспособным окажется язык современной РФ — вопрос, на мой взор, пока открытый. Сейчас его воздействие становится только сильнее. Допустимо, единственный метод не задохнуться в среде ненависти — это осознать, что не только лишь государство сформировывает повестку. В неприятном случае, вне зависимости от всех политических перемен, русское общество станет обречено оставаться разбитым на непримиримые лагеря, у коих почти нет шанса придти к соглашению.