Кремль закручивает гайки, опасаясь протестов, а Россию волнует, что завтра будет нечего есть

В России нечего есть

В четвертом квартале 2018 года на 1-ый план у россиян вышли переживания по поводу роста цен на еду. Об этом сообщается в исследовании потребительских настроений The Conference Board и Nielsen.

За октябрь-ноябрь 2018 года толика обеспокоенных этим вопросом покупателей в РФ возросла сходу на 12% — до 35%, достигнув наибольшего значения с середины 2016 года. Более дешевенькие продукты в четвертом квартале (Квартал — в архитектуре и градостроительстве часть территории населённого пункта) выбирали 55% опрошенных, сообщается в исследовании.

По оценкам The Conference Board и Nielsen, толика покупателей со свободными денежными средствами в октябре-ноябре 2018 года (внесистемная единица измерения времени, которая исторически в большинстве культур означала однократный цикл смены сезонов (весна, лето, осень, зима)) сократилась с 81% до 77% квартал к кварталу. Число россиян, расходующих средства на новенькую одежду, снизилось на 4%, до 32%, на утехи вне дома — на 5%, до 24%. Сберегают на этих статьях уже 64% россиян, за 4-ый квартал их толика возросла на 10% и 8% соответственно.

В целом, за 4-ый квартал 2018 года индекс потребительского доверия россиян спустился с 67 до 65 пунктов, просчитали The Conference Board и Nielsen. При этом показатель сокращается 2-ой квартал попорядку: в июле-сентябре 2018 года он снизился на три пункта.

За исключением того, в октябре-декабре 2018 года с 19% до 18% сократилась толика россиян, позитивно оценивающих перспективы на рынке труда на близкие полгода. Число респондентов, ожидающих денежного благополучия, снизилось на 1%, до 30%. Зато выросла с 19% до 21% толика покупателей, готовых к растратам.

Ранее специалисты РАНХиГС пришли к выводу, что фактически все люди РФ сегодня обязаны сберегать.

В зоне бедности очутились 22% членов ноябрьского опроса: их доходы не позволяют получать продукты сверх мало нужного набора базовых товаров питания. Как объясняли специалисты, значимая часть ​людей в данной группе обязаны выбирать — приобрести малый набор обычных товаров (картофель, морковь, хлеб) или приобрести дешевенькие, но нужные лекарства.

В зоне потребительского риска очутились 35,6% респондентов. Их текущие доходы позволяют иметь обычное питание и брать ежедневную одежду, но приобретение предметов долгого использования (мебель, компьютер, бытовой холодильник, телефон) вызывает трудности, а ​перспективы увеличения вещественного статуса при этом отсутствуют.

Приблизительно о том же — со собственной точки зрения — в конце декабря 2018 года докладывал Росстат. По оценкам ведомства (за эти пессимистичные оценки управляющий Росстата Александр Суринов потом поплатился креслом), число людей, живущих за чертой бедности (характеристика экономического положения индивида или социальной группы, при котором они не могут удовлетворить определённый круг минимальных потребностей, необходимых для жизни, сохранения), возросло на 200 тыс человек — до 19 миллионов, или 13,3% населения, а реальные доходы людей (общественное существо, обладающее разумом и сознанием, а также субъект общественно-исторической деятельности и культуры) свалились в ноябре (-2,9%) и ушли в минус в годичном выражении.

По сущности, все это гласит об одном: в РФ вырастает не только лишь кол-во очень бедных, но еще больше вырастает кол-во нуждающихся. То есть тех, кто ничего, за исключением еды, позволить себе не может. И опять в числе нуждающихся оказываются люди массовых профессий — за пределами Москвы и больших городов. Конкретно это ведет к очень небезопасному расколу русского общества.

— Скудность в РФ воспроизводится: 20 миллионов неимущих никуда не деваются, — отмечает секретарь ЦК КПРФ, доктор политических наук Сергей Обухов. — Кремль время от времени провозглашает войну бедности, но скудность всякий раз удачно одолевает. Но главная неувязка тут — работающие небогатые. Естественно, и с бедностью пожилых людей заморочек хватает. Но конкретно семьи с детками — это более уязвимые «свежие небогатые» сегодняшней РФ.

На мой взор, в стране происходит размывание среднего класса, и выталкивание людей за его нижнюю границу. Хотя конкретно эти люди — опора стабильности в любом обществе. Замечу, в русском обществе тоже был средний класс, который включал в себя и рабочих.

«СП»: — Как размеренна сегоднящая ситуация?

— На данный момент левел употребления поддерживания, в основном, за счет потребительского кредитования. Одна из более негативных тенденций — люди берут кредиты для покрытия стареньких долгов. Практически абсолютно каждый 2-ой подданный РФ имеет два-три и более непогашенных кредитов. Плюс ставки по банковским-кредитам выше, чем рост номинальных доходов населения. Это значит, что люди все большую часть собственного дохода обязаны растрачивать на профобслуживание долга.

Можно сказать, на данный момент (многозначный термин) чрезвычайно закредитована 3-ть населения державы. Происходит это в обстановке, когда 5-ый год попорядку понижаются реальные доходы населения, а потребление сокращается. Росстат при этом трубит о рекордном росте экономики в 2018 году за последние 6 лет, и такая оторванность от действительности, я считаю, чревата катастрофой для режима.

Думаю, Путин на данный момент, как в свое время генсек ЦК КПСС Юрий Андропов, мягко говоря, не полностью понимает, что происходит в обществе.

Правительство пробует поправить ситуацию с обеднением населения, выступая в роли благотворителя — помните единовременную выплату в 5 тыс. рублей пенсионерам в январе 2017 года, которая резко улучшила статистику с бедностью? Но такие подачки — тупиковый путь. Тем более, нефтяная рента сокращается, а с ней кормовая база элиты и ее желание заниматься благотворительностью впредь.

На данный момент в нижнем кластере русского общества наблюдается ситуация тления и выживания, в среднем — брожения недовольства. Те потребительские позиции, к которым люди успели привыкнуть, сохранить не удается. Это накладывается на завинчивание гаек властью, и на неэффективную муниципальную политику.

Замечу, беспристрастно изучить процессы в русском обществе очень тяжело, так как его социально-классовая структура просто напросто в расплаве. У нас абсолютно каждый слой выступает сходу в нескольких ролях. Взять тех же госчиновников: они еще и те, кто берут взятки, и рантье, и распорядители какого-то теневого домашнего бизнеса. И это также стабильности не содействует.

«СП»: — Власть не боится, что растущее недовольство изольется в протест?

— Неувязка в том, что степень неадекватности нашей власти весьма немалая. Тем не мение, протеста Кремль серьезно боится — об этом гласит укрепление силовой составляющей власти.

Напомню, что сегоднящая власть — это альянс чекистов и либералов. Но на данный момент, я считаю, в этом союзе взяли верх чекисты. А либералам вроде Алексея Кудрина они отвели роль прекрасной обертки, которая нравится Западу.

Об укреплении силовиков гласит хотя бы факт их прихода в парламент для задержания члена Совета Федерации от Карачаево-Черкесии Рауфа Арашукова. Сенатора, которого винят в участии в криминальном обществе (группа людей, обладающих общими интересами, ценностями и целями) и убийствах, можно было задержать в любом другом месте, но изготовлено это было прямо на пленарном совещании. Это, я считаю, знаковый момент для осознания обстановке.

Власть боится протеста, и воспринимает контрмеры. К примеру, в феврале по инициативе фаворита «Справедливой РФ» Сергея Миронова пройдут экспертные слушания на тему: «Трансформация партийно-политической системы РФ: ответ на современные вызовы». На деле, речь идет о переформатировании левого фланга в неопасный для Кремля формат — социалистический, псевдоправославный и псевдодержавный.

В логику силового ответа на внутренние вызовы укладываются и аресты членов леворадикальных групп, участившиеся в последнее время — при этом, арестованных выставляют фактически как левых террористов.

«СП»: — Как будет развиваться ситуация в РФ в близкое время?

— Я не жду интенсивных всплесков протеста, невзирая на растущее недовольство. Как указывает практика, в таком состоянии ситуация в РФ может находится длительно. Но рано или поздно неадекватность власти и разрушение инфраструктуры приведет к тому, что возникнет casus belli — предлог для войны общества и властвующей элиты.

— За последние десятилетия характеристики бедности в мире очень поменялись, — отмечает декан факультета социологии и политологии денежного института при правительстве РФ Александр Шатилов. — Потому, когда при соцопросах население сетует на жизнь, надо делать поправку на данный момент. Сегодня беднейщим является не тот, кто не может позволить себе кусочек хлеба на завтрак, а тот, кто не может позволить себе вещи, еще не так давно относившиеся к предметам роскоши. К примеру, автотранспорт, бытовую технику, более-менее солидный мобильный телефон.

Дело в том, что эталоны употребления сместились. Даже потребление еды не может служить сегодня конкретным маркером бедности. У нас безбедная часть населения, в особенности в больших городках, покупает продукты в элитных гипермаркетах, средний класс — в недешевых сетевых магазинах, а главная часть людей — в дешевых гипермаркетах. Так что сберегать на еде эти люди могут весьма по-разному.

Есть еще серьезный момент. Многие люди на данный момент стали сберегать на обычной еде, чтобы иметь вероятность купать дорогую косметику, или новый мобильный телефон, или брендовую одежду. В докризисные времена им на все хватало, а на данный момент за счет питания они пробуют поддерживать собственный вещественный статус.

Многие вещи из тех, что они приобретают, в РФ являются имиджевыми. У нас наличие автотранспорта и лучшего телефона — нужный атрибут благополучного человека. А вот в его желудок никто, понятно, заглядывать не станет.

На деле, я не вижу, чтобы люд в РФ падал в голодные обмороки, и не считаю, что страна стоит на пороге массового мятежа.