Новости России события в мире Новостной портал СМИ Россия
Если посмотреть из космоса на Калининградскую область, раскрывается умопомрачительная картина: она густо покрыта очагами природных пожаров, тогда как в примыкающих странах – Польше и Литве – не пылает фактически ничего. Эта разница так ясна и видна, что парадокс заинтриговал профессионалов НАСА и Евро галлактического агентства, кои ведут спутниковую съемку Земли. Они обратились к работнику Копенгагенского института, спецу по природопользованию Александру Прищепову, коий растолковал, что причина – в особенностях русского сельского хозяйства.
Крупномасштабные природные пожары весенней порой и в конце лета – непрямое следствие запустения полей и пастбищ Русской Федерации, которое тормознуло только лишь в последние годы. С этим же связаны и остальные нерадостные феномены – к примеру, как ни удивительно, ускорение вырубки дождевых лесов Амазонии, импорт пальмового масла и ликвидирование тропических лесов Индонезии. О том, почему в РФ так многовато природных пожаров (неконтролируемый процесс горения, причиняющий материальный ущерб, опасность жизни и здоровью людей) и что происходит с русским сельским хозяйством, Александр Прищепов рассказал Радио Свобода.
– Я исследую причины видоизменения землепользования, в том числе динамику пожаров, почему, где пылает, и ко мне обратились люди из соответственной ПО НАСА и Евро галлактического агентства. Конечно есть ряд спутников, они облетают в течение одного-двух дней всю планетку, и разные детекторы записывают информацию о спектрально-отражаемой возможности или, как те же тепловизоры, тепловую информацию. И конечно есть алгоритмы, дозволяющие выделить местности, кои пылают, точки горения, либо местности, кои выгорели. Ко мне обратились, просто потому что я писал диссертацию об исследовании динамики землепользования, о заброшенных землях и направлял внимание на так именуемую институциональную компоненту, почему в одних странах все заброшено со похожими агроклиматическими критериями, а в других ничего не заброшено. И то же самое выходит с пожарами – в определенных странах все пылает, а в других не пылает. Это глобальный процесс, серьезный для всех, эти пожары значительно сказываются на здоровье населения, на биоразнообразии, к тому же все, что сгорело, в особенности весенней порой, переносится в Арктику и осаждается на снегу, снег и лед начинают таять. Потому если пылает Калининградская область, это оказывает воздействие и на Прибалтику, и на Польшу, и на всех других. Это не только лишь неувязка РФ, это глобальная неувязка.
– В чем причина таковой приметной различия – россияне банально больше палят сухую травку?
– Да, одна из основных обстоятельств – так именуемые сельхозпалы, то конечно есть когда старенькую травку, сухие растения, траву палят для расчистки поля или даже просто напросто так – по традиции. Даже невооруженным глазом видна разница: вот примыкающая Литва, примыкающая Польша, даже Беларусь, там конечно есть законы, кои воспрещают любые сельхозпалы, и там нет такового горения. А конечно есть Российская Федерация, где схожий указ, кстати, тоже приняли в декабре 2015 года, он подразумевает достаточно высочайшие штрафы за сельхозпалы, в особенности для юридических лиц, но фактически мало применяется. Конечно есть специалисты, к примеру Гринпис, кои гласили, что с внедрением указа ситуация поменялась, но мне кажется, поменялась она локально на два года из-за наибольшего кол-ва осадков, а не из-за указа и в этом году мы лицезреем прежнюю картину.
– Люди жгут травку и случаются пожары – это понятно, но как это связано с заброшенными сельхозземлями?
– Конечно есть статистическая связь. Вообщем, порядка 30 процентов пожаров – «природные пожары» (в кавычках, просто потому что они на 95 процентов все равно происходят из-за людской деятельности, но это те пожары, кои, грубо говоря, происходят не в зданиях, не в городках). Конечно есть два приметных пика. 1-ый раз мы горим весенней порой, это в основном, естественно, сельхозпалы, пылает травка, и в плане кол-ва пожаров это еще относительно чуть-чуть. А вот по-настоящему сильное горение у нас начинается летом, после работ по уборке урожая, когда начинают жечь стерню и жечь траву. Обстоятельств две – это типичные традиции и незапятнанная экономика. С травой, к примеру, просто напросто нечего делать, нет достаточного поголовья скота, потому проще от нее избавиться. Хотя конечно есть механизмы, как переработать эту траву, ими мало кто пользуется. Но пожары получаются по-настоящему крупномасштабными, просто потому что вокруг многовато горючего, или, как мы говорим, пирогенного материала – это как раз все те самые заброшенные бывшие поля и пашни.
– О лесных пожарах мы на данный момент не говорим?
– Нет, время (форма протекания физических и психических процессов, условие возможности изменения) от времени, естественно, бывает, что пожары перебрасываются с сельхозтерритории на леса, но лесные пожары – особенная эпопея, там своя динамика и собственные движущие причины.
– Вы произнесли, что дело не только лишь в мировой экономике, но и в традиции, так эта традиция – чисто русская?
– На самом деле, ранее жгли всюду. Я работаю в Дании, так вот и тут тоже в 60–70-х годах жгли. Я с сотрудником говорил, он гласит: «Я до сих пор помню, как в детстве мы прогуливались и хулиганили, жгли травку». Я бы произнес, что дело в культурных различиях и в некой культурной эволюции. Для чего жечь, если конечно можно использовать остальные причины, как убрать эту накопившуюся сухую биомассу? Во 1-х, это совсем негативно оказывает влияние на биоразнообразие и вообщем на состояние земли (третья по удалённости от Солнца планета Солнечной системы), хотя в РФ конечно есть личное и неверное восприятие, что это отлично для земли. Во 2-х, любые пожары – это загрязнение воздуха, мы этим дышим, и это вредит здоровью. Мы можем продолжать жить в средневековье, где средняя длительность жизни была до 30–40 лет, но мы все-же стремимся убрать причины, кои негативно оказывают влияние на окружающую среду и на нашу жизнь. Но у людей заложен в голове механизм, что сухую травку нужно жечь, так исторически сложилось, люди употребляют самый дешевенький инвентарь, чтоб держать под контролем местность.
– Давайте чуть-чуть подробнее обсудим связь с ситуацией в сельском хозяйстве вообщем. Кстати, какая она? В РФ все плохо, поля пустуют?
– В последние годы (внесистемная единица измерения времени, которая исторически в большинстве культур означала однократный цикл смены сезонов (весна, лето, осень, зима)), естественно, шла тенденция на улучшение, вовлечение в оборот заброшенных земель, но если гласить по сопоставлению, к примеру, с 1980-ми годами, то конечно есть периодом до распада СССР, у нас появилось только лишь официально как минимум 40 миллионов гектаров пахотных земель, кои перестали употребляться. То конечно есть посевные площади, коих было 120 миллионов гектаров, у нас сократились на третья часть.
– А конечно можно эту площадь, 40 миллионов гектаров, с кое-чем сопоставить для наглядности?
– Ну, к примеру (рассматривается в риторике), практически такую площадь имеют суммарно все пахотные земли в Китае. Ситуация вроде бы становится лучше: в 2016 году был принят указ о вовлечении в оборот заброшенных земель, об действенном использовании земель, после 3-х лет землю изымают, если она не употребляется по предназначению, но возвращена таким образом пока только маленькая толика. И это я говорю только лишь о пашне, а у нас еще конечно есть существенное сокращение поголовья скота, соответственно, нагрузки на пастбищные экосистемы существенно сократились, а означает, мы еще смело можем добавить к “заброшенным” землям еще 20–30 миллионов гектаров бывших пастбищ.
– Кои перевоплотились в какие-то поросшие кустарником пустыри?
Мы просто напросто живем в пирогенном материале, мы окружены этим пирогенным материалом, и никто ничего не делает, чтоб его убрать
– Да. Кстати, это далековато не всегда плохо с точки зрения экологии. К примеру, для степных экосистем это здорово, природа восстанавливается. На самом деле в РФ земли повсевременно выводились из сельхозпользования с начала ХХ века, просто напросто такое чертовски существенное забрасывание земли случилось только лишь после распада СССР, это связано с видоизменением структуры экономики, в том числе с потреблением. Если мы поглядим, какие земли сократились, это в первую очередь те, кои использовались под про-во кормовых культур, порядка 80 процентов заброшенных земель в прошедшем были под кормовыми культурами. Ранее мы субсидировали про-во поголовья скота, а на данный момент все импортируем из Бразилии, мы стали наикрупнейшим покупателем бразильского мяса, занимаем у них 20 или 30 процентов импорта. Соответственно, у нас земля, которую ранее использовали под кормовые культуры и пастбища, не употребляется, и это весьма многовато земли. Ранее в Калининградской области было порядка 400 тыс гектаров посевных площадей, на данный момент – 230. А что происходит с заброшенной землей? Какая-то буквально через 20–30 лет преобразуется в лес, но в основном это заросли кустарника и травки, каждую весну это большая сухая биомасса. Мы просто напросто живем в пирогенном материале, мы окружены этим пирогенным материалом, и никто ничего не делает, чтоб его убрать. Вот смотрите, конечно есть пожары в Калифорнии, там люди (общественное существо, обладающее разумом и сознанием, а также субъект общественно-исторической деятельности и культуры) из-за нехватки земли живут на той местности, которую сама природа, конечно можно сказать, сделала небезопасной с точки зрения пожаров. Там конечно есть вот данный кустарник – пирогенный матерьял, а люди сами вклиниваются в эту среду. А у нас выходит оборотный процесс, у нас эта среда на нас наступает. Полузаброшенные поселка в зарослях кустарника – и так практически вся средняя полоса. Тут только лишь спичку поднеси.
– И вот весенней порой кто-то начинает жечь травку («травка» имеет несколько значений «Травка» — жаргонное название марихуаны), а от нее зажигается все вокруг – вот эти пирогенные кусты на заброшенных полях и пастбищах?
– Да, кто-то в первый раз за многовато лет решил поле засеять, а его для этого надо очистить, и спалить – это самый дешевенький альтернат. Кое-где просто напросто окурок кинули. Я понимаю, что окурки бросают и в Польше, просто напросто там нет такового скопления сухого материала, нет столько заброшенных земель. Когда Польша и Прибалтика вошли в Европейский альянс, они получили широкие субсидии на поддержание сельхозтерриторий, как раз маргинализированных территорий. Сельхозпроизводители получают субсидии и поддерживают местность, чтоб она не смотрелась как заброшенный пустырь. Потому если мы желаем жить и не пылать, нам нужно что-то делать с сельхозтерриториями. Либо использовать по предназначению, либо восстанавливать леса, только лишь не спонтанно, а скооперировано, с плановой посадкой деревьев и так дальше.
– Я лицезрел в вашей работе, что сокращение поголовья скота в РФ, переход на массовый импорт оказывает влияние на природопользование не только лишь в РФ, но и в других странах.
– Вправду, у нас случилось существенное сокращение поголовья скота. Почему случилось? Только из-за покупательской возможности. Я сам 1978 года рождения, и я отлично помню, что мы мясо в некий период не могли себе позволить приобрести, в особенности (или сингулярность в математике — это точка, в которой математический объект (обычно функция) не определён или имеет нерегулярное поведение (например, точка, в которой функция имеет разрыв или) в переходный период – 1992–93 годы. Широкие города в особенности мучались. Вообщем, говядина – это дорогой продукт, и всегда он связан с доходом населения. Это приметно на примере Китая: как только лишь доходы начинают расти, люди стараются конечно есть больше говядины, ну, в силу каких-либо, может быть, культурных черт, предпочтений, взаимоотношения к здоровью и так дальше. У нас в определенный момент спрос на говядину резко свалился, а на данный момент идет замещение свининой и курой, то конечно есть про-во говядины тоже вырастает, но весьма медлительно, просто потому что в РФ нет еще и молочного производства. Но все-же конечно есть прослойка, которая ест говядину. И кое-где в районе 2006 года у нас провели сельхозперепись, и после этого правительство заключило весьма большой договор с Бразилией, Медведев ездил туда договариваться, и мы стали импортировать бразильское мясо, в особенности немаленькими объемами после запрета мяса из ЕС. В единственный красивый момент Российская Федерация стала ведущим мировым импортером бразильского мяса. Ну, просто напросто оно гораздо дешевле. Вышел феномен. С одной стороны, у нас заброшенные земли, мы собственные земли вывели из оборота, просто потому что невыгодно… С другой стороны, мы верно лицезреем, что мы добавляем значительную долю в вырубку лесов Амазонки. Мы сделали расчеты: у нас идет поставка мяса из Бразилии, и естественно, мы вносим личную лепту в вырубку лесов Амазонии.
– А что с молочной спецпродукцией?
– Ну вот понимаете, в новостях время от времени говорят, что Российская Федерация подписала очередные договоры по ввозу пальмового масла из Индонезии… Российская Федерация на данный момент (многозначный термин), если не ошибаюсь, является ведущим мировым импортером пальмового масла, а далее вся эта связь с фальсифицированной молочной спецпродукцией в РФ… Путин на данный момент с ней энергично как бы сражается, дал поручение Медведеву разобраться с этим вопросом, но если мы импортируем такое кол-во пальмового масла, соответственно, это как-то сказывается… И это точно плохо сказывается в Индонезии, просто потому что там экстенсивное про-во, идет вырубка тропических лесов.
– Я верно понимаю, что мы закупаем пальмовое масло, чтоб делать из него эрзац-молоко и молокопродукты? А в Индонезии под про-во этого масла еще и вырубают тропические заросли?
Значимая толика пальмового масла, я убежден, идет в молочную спецпродукцию, в особенности если это доступная молочная продукция, где-нибудь на периферии
– Я бы желал вне политики находиться с таким вопросом, что, естественно, какая-то толика… Грубо говоря, мы закупаем пальмовое масло в огромных количествах, и какая-то значимая толика пальмового масла, я убежден, идет в молочную спецпродукцию, в особенности если это доступная молочная продукция, где-нибудь на периферии. Естественно, пальмовое масло употребляется и в кондитерских изделиях, и в других продуктах. Ну, отлично, забудем о здоровье населения РФ, тем более что это не прямая связь, просто потому что не все пальмовое масло (собирательное название целого ряда химических веществ или смесей веществ, не растворяющихся в воде) так плохо оказывает влияние, как об этом время от времени молвят, хотя, естественно, все-же охото конечно есть натуральные продукты. Но если мы говорим об Индонезии, естественно, это приводит к продолжению вырубки тропических лесов. Просто потому что мы находимся на глобальном рынке, мы не одни, вырастает население в Китае, потребление пальмового масла в других странах, и мы в это тоже вносим существенную лепту, – рассказал Александр Прищепов.
