«Это провал тактики Кремля»: чего ждать после субботней акции протеста в Хабаровске

Избранная Кремлем тактика реагирования на массовые протесты, вызванные арестом хабаровского губернатора, не только лишь неэффективна, но и опасна: протесты могут распространиться за пределы региона, молвят опрошенные Forbes политологи. По их мнению, власти оказались в непростой, но не безвыходной обстановке.

Протесты в Хабаровске идут восьмой день и явно не затихают. В субботу митинговать в поддержку губернатора Хабаровского края Сергея Фургала, арестованного по обвинению в причастности к убийствам и покушению на жестокое убийство, вышли несколько десятков тысяч человек. Хабаровская администрация сообщила, что в начале акции протестующих было до 10 000 человек, что на 30% меньше, чем на спецакции в прошлые выходные. Советник губернатора Хабаровского края Захар Синяговский оценил итоговое число протестующих в 30 000—50 000 человек. Журналист «Коммерсанта» полагает, что на пике акции число митингующих могло достигать 50 000 человек. А журналист «Ведомостей» допускает, что в шествии участвовало 80 000 человек.

Вечером обитатели города вновь вышли к зданию краевого правительства, и акция возобновилась. Почему хабаровчане продолжают митинговать, какова стратегия Кремля и чего ждать дальше — об этом Forbes спросил ведущих русских политологов.

 

Глеб Павловский, политолог: «Власти — думаю, в Кремле, вряд ли местные — избрали определенную тактику поведения в связи с протестами в Хабаровске. С их точки зрения, это умеренная стратегия, даже гуманная: не трогать людей, и через некоторое время [протест] рассосется. Это не полностью обычная для Кремля тактика: он предпочитает обычно жесткое противодействие. С точки зрения кремлевской публики, нынешняя демонстрация — это провал этой тактики: падения [числа] протестующих не случилось, а в каком-то смысле можно считать, что движение захватывает весь город. 

Дать задний ход силовики не могут: они тем самым признают, что допустили ошибку, а их противники — а они есть — были правы. Но протесты могут просто перерасти во что-то более серьезное — допустим, в забастовку, и это уже более довольно серьезная ситуация, потому что она будет в каком-то смысле сигналом для других районов. До настоящего времени единственный успех мягкой стратегии в том, что другие районы не подключились, а оппозиция в целом проигнорировала Хабаровск.

Вопрос компромисса по самому Фургалу не рассматривается. Но на теоретическом уровне может рассматриваться вопрос о переводе дела в Хабаровск (город (с 1880 года) в России, центр Хабаровского края) из Москвы (это требование — один из девизов протестующих в Хабаровске. — Forbes) — разумеется при патронаже Следственного комитета и ФСБ, как на данный момент. Начинается ювелирная дозировка — на что можно пойти, на что нельзя. Второй альтернат — поставить [нового] губернатора с «человеческим лицом», но сейчас таких людей практически не осталось. Просто ЛДПРовский губернатор сам по себе, наверное, утешит Жириновского, но не утешит местное население.

Так как протесты не управляются ЛДПР, то отсутствует кто-то, с кем можно вести переговоры. Компромиссное решение может все равно не удовлетворить протестующих. Это, фактически, самая опасная для Кремля сейчас ситуация, и просчитать ее практически нереально. Здесь надо просчитать уже неожиданно высокую степень готовности к протесту, которая может перейти в протест против Москвы в принципе, а это весьма неприятная ситуация в связи с еще пограничным характером региона».

Аббас Галлямов, политолог: «[Властям] нужно признать для самих себя, что надежды на то, что само рассосется, не оправдались. Люди настроены еще более решительно, чем можно было предположить сначала, причем чувств у них там достаточно, чтобы протестовать на протяжении недели, а не на протяжении одного дня. Там, где неделя, там и две, три.

Пора признать, что та стратегия, которая реализовывалась в предшествующую неделю, частично основанная на замалчивании, частично на дезинформации, не работает. Надо наладить диалог с людьми. Например, попросить недовольных сформировать маленькую делегацию из людей, которым они верят, — уважаемых юристов, юристов, правозащитников. В социальных сетях организоваться абсолютно реально. Вполне допустимо организовать встречу этой делегации с представителями силовиков, чтобы те растолковали, что есть доказательства вины Фургала и арест был обоснованным. Если получится этих людей убедить, они выйдут в медиа и заявят об этом. Не все им поверят, но тем не мение это мощный шаг в правильном направлении, все успокоятся. Люди требуют, чтобы их мировоззрение уважали. Как ты можешь продемонстрировать это уважение, если ты с ними не ведешь диалог или, и наоборот, за глаза обвиняешь людей в том, что они за деньги в протестах участвуют?

Он [Кремль] привык действовать не хорошим образом, а просто так, как он привык. Официальные власти везде вообще такие. У них есть стандартный набор реакций, и они из их числа выбирают. Кого-либо будут запугивать, где-то будут дезинформировать, где-то замалчивать. Композиция вот этих трех вещей продолжится.»

 

Александр Кынев, политолог: «Такая массовость значит только одно — что все технологии, которые использовались за эту неделю, вызвали прямо обратный эффект. То есть, прямые оскорбления в адрес участников митингов, которые были и на центральных телеканалах, и со стороны мэра Хабаровска, и со стороны отдельных других товарищей, — они вызвали у людей чувство морального возмущения. Это безоговорочный провал пропаганды.

Второе — это говорит о том, что протест и поддержка Фургала в районе устойчивые. В рабочие дни, люди не могут тратить свободное время [на спецакции], но было понятно, что в конце недели они выйдут снова. Нечто схожее было в ходе «арабской весны», когда все акции (Акция (финансы) — эмиссионная ценная бумага, предоставляющая её владельцу право на участие в управлении акционерным обществом и право на получение части прибыли в форме дивидендов) проходили по пятницам, когда кончалась рабочая неделя, после пятничной молитвы. Это сетевая самоорганизация: гос чиновников не видно и не слышно, никакой партийной составляющей там нет. То есть, речь в первую очередь о своем достоинстве, праве людей на выбор и поддержка не ЛДПР, а именно лично Фургала.

[Власти надо Фургала (Иванович Фургал (род. 12 февраля 1970(1970-02-12), Поярково, Амурская область) — российский политический и государственный деятель)] выпускать. Потому что дело, совершенно очевидно, инспирированное. Пропадет повод — исчезнут протесты. Хотел бы обратить внимание, что протест начал потихоньку расползаться: если мы поглядим паблики по Сибири, мы видим, что уже отклик и по Приморскому краю, и по Иркутской области, и т.д.

Если власть будет упорствовать, протест станет приобретенным. Сложно сказать, насколько он будет массовым: понятно, что ничего не бывает вечно. Но то, что район будет сопротивляться и будет как минимум саботировать любую политику Центра — это совсем однозначно. Это абсолютный провал полпредства во главе с [Юрием] Трутневым. Протесты будут появляться постоянно при первом же благоприятном поводе любого свойства — от коммунальных до экономических. Это будет долгая взрывоопасная зона».

Евгений Минченко, президент коммуникационного холдинга «Минченко Консалтинг»: «Я думаю, что это [недовольство] скапливалось долго, годами. [Власти (это возможность навязать свою волю другим людям, даже вопреки их сопротивлению) нужно] делить протест на группы, с каждой из этих групп выстраивать личную отдельную стратегию (общий, недетализированный план, охватывающий длительный период времени, способ достижения сложной цели, позднее вообще какой-либо деятельности человека) коммуникации. Но самое главное, на мой взгляд, это отказаться от стратегии лобового давления и оскорблений в адрес протестующих.

 

Я считаю, что было две весьма вредных идеи, которые озвучивались публично. Первая идея — что Фургал ослушался Кремля, выиграл выборы, хотя ему гласили этого не делать, и за это наказан. Это говорили вполне себе респектабельные люди в респектабельных СМИ. Общественное декларирование политического характера уголовного преследования Фургала не осталось незамеченным в крае. 2-ое — оскорбления в адрес тех людей, которые выходили на улицы, что это какое-то там быдло, пьянь и так дальше. Это тоже абсолютно недопустимая вещь. Ошибки эти уже сделаны, но так или иначе должен быть какой то диалог. И в деле Фургала нужна какая-то более внятная конкретика, чем то, что есть на данный момент.

Хабаровск — дальневосточный форпост, и самое главное, что сегодня пошли уже спецакции солидарности во Владивостоке. А это уже создание протестного полюса на Дальнем Востоке с вероятным дальнейшим переходом в Сибирь. Поэтому я бы не стал это недооценивать, это очень серьезно. Сама по себе модель давления на возможных организаторов перестает работать в ситуации, когда протестное движение приобретает сетевой нрав. Действительно, уже координируются по горизонтали, а не по вертикали, это уже произошло».

 

Михаил Виноградов, президент фонда «Петербургская политика»: «Способностей для маневра у власти достаточно много. Есть сценарии малореалистичные, вроде освобождения Фургала или перевоза его в Хабаровск, ведение следствия в Хабаровске. Есть варианты более умеренные, но все-же такие учитывающие температуру общественного мнения в Хабаровске. Это назначение врио губернатора кого-либо из представителей ЛДПР с учетом сильных позиций партии в крае.

Не исключен альтернат, при котором власть будет ждать, пока энергетика протеста (протестом обычно понимают реакцию на общественную ситуацию: иногда в поддержку, но чаще против неё) выдохнется, и сама по себе манифестация штатской позиции не перерастет в серьезную протестную стратегию. Так отчасти произошло в Кемерово после пожара в «Зимней вишне» (в итоге пожара в торговом центре погибли 60 человек (общественное существо, обладающее разумом и сознанием, а также субъект общественно-исторической деятельности и культуры), в том числе 37 детей. — Forbes), когда протесты очень быстро улеглись. Возможностей для маневра у власти достаточно много, но набор их равномерно сужается. Непрекращающиеся протесты — довольно неприятный сюрприз, и дело Фургала стало довольно серьезным стрессом и для региона, и отчасти для политической системы.

Мне кажется, какого-то окончательного выбора еще не изготовлено. Протест в Хабаровске не критичен, но, безусловно, неприятен, потому что в условиях, когда так или по другому массовые акции и протесты по большому счету запрещены, такая довольно серьезная акция приобретает большее звучание, большее влияние.  Кроме того, идет время различного рода таких социальных акций, связанных с задержками зарплат, посреди курьеров, на предприятиях, которые в большей степени подавляются. В целом, такая некоторая пост-карантинная энергетика [в России] проявляется в меньшей степени, чем мы это сейчас лицезреем в США, в Сербии, в Болгарии, в Израиле, но так или иначе она тоже начинает сказываться, и это некоторый новый фактор».