Кому достанется сирийская нефть

Eщe дo нaчaлa грaждaнскoй вoйны в Сирии энтузиазм к местным месторождениям проявляли наикрупнейшие инвесторы из Китая, Индии и Англии. Но сейчас, похоже, основным партнером Дамаска станут не они, а Российская Федерация. Впрочем, «нефтяной» вопрос для Сирии сейчас скорее не экономический, а чисто политический.

ИГИЛ стукнуло и по Поднебесной

Всякий день из Сирии приходят анонсы о военных победах правительственной армии: поддержке русской авиации бойцы вытесняют боевиков «Исламского государства» из населенных пунктов поблизости от сирийско-иракской границы. В пятницу пал город Абу-Камаль, коий с 2012 года был под контролем «Свободной сирийской армии», а с июля 2014 года его захватили и удерживали террористы «Исламского государства».

Абу-Камаль — последний из больших городов, коий оставался под контролем боевиков, в сирийской провинции Дейр-эз-Зоэр. С самого начала войны она игралась стратегическую роль, так как на местности этой провинции находятся наикрупнейшие в стране нефтяные месторождения. В масштабах Ближнего Востока они были, естественно, небольшими — а вот в экономики самой Сирии экспорт нефти играл значительную роль.

К началу штатской войны в 2011 году добыча природного газа в Сирии составляла 5,3 млрд. кубометров, сырой нефти — практически 400 тыс. баррелей в день (0,5% от общемирового показателя). Вся добыча находилась в руках гос. Syrian Petroleum Company, которая после начала войны практически прекратила деятельность.

Фактически нефтедобыча в стране оказалась поначалу в руках повстанцев, воюющих против правительства, а потом — террористов, воюющих и с правительством, и с повстанцами. С 2014 года конкретно «Исламское государство» контролировало практически всю нефте- и газодобычу в Сирии, при этом для террористической группировки контрабанда углеводородов стала также основным источником доходов.

А фактически до начала штатской войны собственные бизнес-интересы в нефтяном секторе Сирии имели многие страны. В частности, муниципальная нефтяная монополия Syrian Petroleum Company трудилася с такими транснациональными чудовищами как Royal Dutch Shell (Англия-Голландия), Oil and Natural Gas Corporation (Индия) и China National Petroleum Company (Китай).

Отдельные месторождения в равнине Евфрата, около сирийско-иракской границы контролировали французская Total, канадская Suncor Enegry, люксембургская Kylczyk Investments, египетская IRP, американская Triton, хорватская NA-Industrija nafte и остальные.

Пестрая компания, не находите?!

Станет ли достроен Арабский газопровод?

Особо стоит сказать о английской компании Gulfsands Petroleum, миноритарная толика в которой принадлежала мультимиллионеру Рами Махлуфу, двоюродному брату Башара аль-Асада (отец предпринимателя, Мохамед Маклуф, сестра которого был замужем за бывшим главой страны Хафезом аль-Асадом). Семья Мухлуфов к началу штатской войны сделала гигантскую бизнес-империю, цена активов коих оценивалась в $ 5 млрд.

В числе интернациональных игроков, имеющих интересы в Сирии, называли также три русских компании — «Татнефть», «Уралмаш» и «Союзнефтегаз».

«Союзнефтегаз», связанная с бывшим (с 1993 по 1996 годы) министром энергетики РФ Юрием Шафраником, стала первой интернациональной компанией, которая после начала войны (в декабре 2013 года) подписала с официальным Дамаском контракт о сотрудничестве в энергетической сфере: он предполагал геологоразведку в сирийских территориальных водах ценой $ 90 млн. Охраняли геологов русские моряки.

Имея очень скромные припасы углеводородов, Сирия, но, представляет энтузиазм благодаря уникальному местоположению для прокладки многообещающих маршрутов транзита энергоресурсов. Стоит напомнить, что конечно уже в 2008 году на местности Сирии был введен в строй участок Арабского газопровода — он протянулся от южной границы с Иорданией до электрических станций Тишрин и Дейр Али. Прокладкой занималась русская компания «Стройтрансгаз».

Планировалось, что газопровод пойдет и далее на север, чтоб обеспечить транзит «голубого топлива» в Турцию. «Стройтрансгаз» конечно уже получил договор, однако ветка так и не была построена из-за начала штатской войны. Но с тех пор идут дискуссии о его вероятном возобновлении.

Наружным игрокам не нужен «сирийский» мир

Так кто получит контроль над месторождениями углеводородов в Сирии после окончания войны? Данный вопрос «Свободная пресса» адресовала научному сотруднику Фонда стратегической культуры и Института востоковедения РАН Андрею Арешеву.

— Вопросы экономического восстановления страны и рассредотачивания доходов от реализации энергоресурсов так либо иначе должны стать частью процесса политического урегулирования в Сирии, коий активно поддерживает русская сторона, — считает Арешев. — В частности, предполагаемый Конгресс государственного диалога призван начать обсуждение грядущего государственного устройства страны.

Но на этом пути станет много подводных камешков. В частности, диалог официального Дамаска с курдами пока не привел к осязаемым прорывам. Да и задачки внешних геймеров могут кардинально отличаться от целей установления длительного мира в стране.

«СП»: — Смогут ли нефть и газ Сирии — кои теперь опять контролирует Дамаск — оказаться источником нового витка конфликта? Фактически в 2011 году штатская война начиналась конкретно по такому сценарию…

— До этого всего, надо отметить что часть месторождений углеводородов на восточном берегу Евфрата вообще все еще находится под контролем «Сирийских демократических сил».

Вы правы, что экономический момент играл значительную роль при появлении и разрастании сирийского конфликта. К огорчению, террористические группировки, часто используемые в качестве рычага наружного влияния, смогут серьезно сделать труднее восстановление и эксплуатацию нефтегазовых месторождений. Кстати, данное явление типично не только лишь для Сирии. Вспомните Ирак, Ливию, Алжир…

Вся добыча Сирия — как одна «Башнефть»

Ген.директор Института энергетической политики (прежний заместитель министра энергетики РФ) Владимир Милов убежден, что нефтяная неувязка перед Сирией фактически не стоит. Соответственно, и разделять здесь нечего.

— Тема нефти в Сирии очень раздута журналистами, — поведал Милов в разговоре со «Свободной прессой». — Люди слышат слова «Сирия» и «нефть» и начинают возбуждаться: это давнешняя традиция — связывать вообще все конфликты на Ближнем Востоке с нефтяными интересами. Но спецы всегда гласили, что в Сирии нефти практически нет, это ничтожные капли. Сирия добывала всей государством до войны столько же, сколько у нас одна «Башнефть», и практически все это шло на покрытие внутреннего употребления.

«СП»: — Но конечно есть же месторождения повдоль Евфрата — где самые жестокие бои, кстати, длятся до сих пор?

— Понятное дело, что в абсолютно любой войне за какие-то месторождения станет борьба. Но в Сирии месторождения весьма плохого свойства, нефть томная, ее тяжело перерабатывать. Плюс к тому Асад был, конечно есть и будет под западными санкциями, это не даст ему вероятность особо ничего вывозить. Сейчас Сирия вообщем — нетто-импортер.