Ноу-хау Путина – уголовный капкан для оппозиции

Ноу-хау Путина – уголовный капкан для оппозиции. «Грани времени» с Мумином Шакировым

Муниципальная дума РФ в трех чтениях одобрила законопроект, запрещающий баллотироваться на любые выборные должности кандидатам, ранее приговоренным за преступления средней тяжести. Речь идет в том числе о статье о многократном нарушении правил проведения митингов, по которой ранее отбывали взыскание активисты оппозиции Ильдар Дадин и Константин Котов.

Подводим итоги 19-й недели 2020 года с политиком Дмитрием Гудковым и кинопродюсером Сергеем Сельяновым.

 

Мумин Шакиров: Мой гость по Skype сегодня – Дмитрий Гудков. Дмитрий, когда Владимира Путина именуют «политическим животным с хорошей чуйкой» (так сказал один из наших профессионалов) – это оскорбление или лестная характеристика для альфа-самца?

Дмитрий Гудков: Быстрее всего, лестная характеристика для альфа-самца. Но у него не то что хорошая чуйка, ему подфартило с ценами на нефть. Практически 20 лет у Путина была возможность заполнять бюджет за счет сверхдоходов от продажи нефти. Но, похоже, нефтяная халява завершилась.

Мумин Шакиров: В России выявлено больше 270 тысяч случаев инфецирования COVID-19. При этом второй день подряд Оперативный штаб фиксирует максимальное число смертей в сутки. Однако общее число смертей в РФ всё равно в разы ниже, чем в других странах с высокими масштабами инфецирования. В связи с этим всю неделю демографы, математики, специалисты по статистике, гос чиновники, журналисты и обыватели спорили, насколько можно доверять российским официальным данным и для чего Кремль решил смягчать карантин. Обо всем этом – в сюжете Алены Вершининой.

Мумин Шакиров: 

Дмитрий, существует ли двойная отчетность или все-же врут Путину, а Путин врет народу?

Кубышка – резервный фонд – это часы политической жизни Путина

Дмитрий Гудков: И Путину лгут, и народу врут. Недавно я ознакомился с графиком, и там видно, как в Курской, в Брянской и в других областях всё сводится к единой цифре. К примеру, они должны показывать число заболевших в день, например, 70 человек, потому если в городе 50, то в области будет 20, в городе – 40, в области – 30. Видно, что пробуют «нарисовать» нужную, «правильную» цифру. Оценка эффективности работы губернаторов могла обменяться и в зависимости от того, как они справляются с COVID. Здесь могут уже и Москву накалывать. Путин не готов платить за карантин людям (общественное существо, обладающее разумом и сознанием, а также субъект общественно-исторической деятельности и культуры). Кубышка – резервный фонд – это часы политической жизни Путина. Эти денежные средства ему нужны будут для того, чтобы обеспечить пожизненную власть. Он же фактически хочет ещё 16 лет править. Поэтому Путину нужно провести голосование по поправкам к Конституции, которые обнуляют его президентские сроки. Он не желает совмещать это с выборами, потому что там наблюдатели – довольно сложная процедура, и он может проиграть. И он не желает тратить резервы на то, чтобы помогать бизнесу и гражданам.

Мумин Шакиров: Кому на данный момент больше нужно, чтобы граждане проголосовали за переписанную Конституцию: лично Путину или его окружению, гос чиновникам, которые много лет с ним и у власти?

Дмитрий Гудков

Дмитрий Гудков: Естественно, Путину (Владимирович Путин (род. 7 октября 1952, Ленинград, СССР) — российский государственный и политический деятель, действующий президент Российской Федерации и верховный главнокомандующий Вооружёнными). Путин понимает, что это все незаконно. Ему необходимо получить мандат от людей, от общества, поэтому он хочет провести голосование. Он не уверен в этой процедуре, в результатах, конкретно поэтому отказался от референдума, от совмещения голосования с другими выборами. Если проводить по правилам выборов – там есть наблюдатели, претинденты «за» и «против», там можно голосовать, агитировать, а они сделали абсолютно незаконную функцию. Вы же не сможете проконтролировать, как подсчитают. Вот для чего ему это нужно.

 

Мумин Шакиров: Карантин или распорядок самоизоляции – почти два месяца. Обещанные деньги малый и средний бизнес в наилучшем случае начнёт получать с 18 мая. Десятки миллионов человек работают в данной отрасли и живут от зарплаты до зарплаты. Наверняка у многих деньги уже закончились. Почему люди не выходят на улицы протестовать? Неуж-то страх перед полицией больше, чем страх перед голодом?

Дмитрий Гудков: 1-ая причина – все ещё надеются. Вторая причина – обычно должно пройти два месяца для того, чтобы понять реальную катастрофу. А это – катастрофа, которая ожидает сегодня больше 10 миллионов человек, работающих в личной отрасли. Даже то, что обещано, – это какие-то копейки. Например, США на нынешний день потратили уже 3,2 триллиона долларов на поддержку населения, Япония – практически триллион долларов, Германия – 1,4 триллиона евро. А у нас в 10–15 раз меньше. У Путина хватило бы резервов – их практически 600 миллиардов долларов. У нас только в Фонде национального благосостояния – 125 млрд долларов (11 триллионов рублей). Ему хватило бы для того, чтобы выплатить всем, кто растерял работу, по 30 тысяч рублей. Возьмем даже максимум – 25 миллионов человек. Это будет стоить в месяц 750 млрд рублей, то есть меньше триллиона. А у нас 11 триллионов только в Фонде государственного благосостояния. У нас регионы не получают никаких денег, бизнес не получает, люди не получают. И мне неясно, почему наше правительство, Путин, в отличие от лидеров всех цивилизованных государств, почти ничего не делают, чтобы спасти людей, спасти бизнес. Как экономика будет существовать далее – непонятно.

Мумин Шакиров: Госдума, приняв поправки, ограничила вероятность независимых политиков или оппозиционеров, осужденных по 50 уголовным статьям, баллотироваться в последующих избирательных кампаниях. В то же время на выборах введут голосование по почте и расширят способности для досрочного голосования. Нигде в мире никому не пришло бы в голову, что эти две вести взаимосвязаны. Почему в России это взаимосвязано?

В поправки попали те статьи, по которым часто судят оппозиционеров

Дмитрий Гудков: Власть понимает, что больше она не нравится людям, и одолеть даже на самых нечестных выборах она уже не может. И власть пытается биться с двумя факторами, могущими помешать ей победить на выборах. Первый момент – наличие сильных конкурентов. Второй – присутствие наблюдателей на избирательных участках. Вправду, в поправки включены больше 50 уголовных статей… По статье «Экстремизм» можно засудить хоть какого оппозиционера, который напишет что-нибудь «неправильно» про полицейского или про судью. Там «дадинская» статья – человек три раза нарушил указ об организации митингов. Константин Котов вышел из метро «Университет», был задержан. Так он получил 3-ий, по-моему, административный протокол. И сейчас он получил реальный тюремный срок. В корректировки попали те статьи, по которым часто судят оппозиционеров.

Мумин Шакиров: Вот есть политик Егор Жуков, у которого три года условно. Он ваш соратник. Он может баллотироваться? Или эти корректировки ограничили его возможности?

Дмитрий Гудков: Да, ограничили. По мнению следствия, он экстремист. Естественно, никакой он не экстремист, но в выборах участвовать он не сможет. Константин Котов в выборах (принятие кем-либо одного решения из имеющегося множества вариантов) участвовать не сумеет. У моего товарища – Вячеслава Егорова из Коломны, который борется со свалками и мусорными заводами в Подмосковье, – тоже «дадинская» статья (Статья в журналистике — один из основных жанров). Он был под домашним арестом полгода. Он не сумеет участвовать в выборах. Хотя выборы в Госдуму, например, по Подмосковью, весьма важны с точки зрения борьбы с «мусорной» мафией. И такие люди необходимы в Государственной думе. Но Егоров не сможет участвовать. Это первое. Второе. У нас ужесточили условия к сбору подписей. Максимально допустимое число брака теперь не 10%, а 5%. А представьте, что вам надо собрать за три недели 15 тысяч подписей для того, чтобы стать претиндентом в депутаты Госдумы, и вдруг у вас 750 ошибок – запятые не там проставлены или подпись выходит за рамки – это все считается ошибкой.

Мумин Шакиров: Сторонники Алексея Навального говорят, что эти ограничения – против «умного» голосования. Как вам такая версия?

Дмитрий Гудков: Совершенно точно это против «умного» голосования, но не только против него, это против всех оппонентов власти (это возможность навязать свою волю другим людям, даже вопреки их сопротивлению). Оппонент власти, «неудобный» человек (неважно, он представляет Алексея Навального или еще кого-либо) может быть сильным кандидатом. Даже в регионах есть такие и в парламентских партиях. Время от времени бывает, что от КПРФ, от «Справедливой России» в регионах идут сильные претинденты. Как сейчас, например, Михаил Тимонов в Московской городской думе. Это реальный оппозиционер, но он выдвигался от «Справедливой России». Это против экологов, которые сражаются где-то в своих регионах, против любых потенциальных победителей на выборах, кто не устраивает власть.

Мумин Шакиров: Как пандемия ограничила силу протестов? Они переместились только в сеть? Или есть альтернатива, чтобы избиратели все-же услышали вас?

Дмитрий Гудков: Пандемия когда-то закончится. С одной стороны, она нас ограничила, и мы можем работать сегодня только лишь в социальных сетях. Кстати, довольно успешно получается. Например, мы запустили веб-сайт svoboduvsem.ru, где требуем объявления амнистии. У нас и законопроект уже внесен в Госдуму, и оппозиционные фракции уже поддержали, просто потому что мы организовали такую петицию. Конечно, никакие онлайн-митинги не смогут поменять настоящие митинги. С другой стороны, пандемия ударила и по власти. Сегодня значительное большинство граждан нашей страны увидели Путина, который спрятался кое-где в своем бункере, не помогает гражданам, бизнесу. Хотя все прекрасно понимают, что он лично имеет все способности для того, чтобы им помочь, что у правительства есть огромные резервы, которые они не желают тратить на то, чтобы помочь гражданам. Конечно же, рейтинги и Путина, и власти тоже идут вниз. Так что протест даже с большей силой проявит себя, начиная с осени.

Мумин Шакиров: Как у вас на данный момент складываются отношения с Алексеем Навальным? Является ли он вашим единомышленником, партнером? Или у вас табачок поврозь?

Дмитрий Гудков: Конечно, мы союзники. И на выборах в Московскую городскую думу нам посчастливилось договориться по округам, мы не конкурировали, мы поддерживали друг друга. И я надеюсь, что и на выборах в Муниципальную думу нам удастся договориться. Я вообще стараюсь со всеми максимально соединять воединожды ресурсы, потому что никто в одиночку не сможет ничего сделать. Я приверженец коалиций и совместных кампаний, потому что именно объединение может вызывать синергию, которая разрешает добиваться результата.

Пандемия «стоп мотор»

Мумин Шакиров: На связи по Skype мой гость – продюссер Сергей Сельянов. Сергей, сколько проектов вы приостановили или закрыли? И над какими спецпроектами продолжаете работать?

Сергей Сельянов: Мы продолжаем работать над всеми спецпроектами, которые в postproduction, это происходит на «удалёнке». Производительность труда падает, но тем не мение эта работа возможна. Мы остановили запуск одного проекта, дебюта. Мы его, я думаю, снимем осенью, это не важно для небольшой картины.

Мумин Шакиров: Обычно в это время (форма протекания физических и психических процессов, условие возможности изменения) во Франции проходит Каннский кинофестиваль, но он отменен из-за пандемии (необычайно сильная эпидемия, распространившаяся на территории стран, континентов; высшая степень развития эпидемического процесса) коронавируса. Пока планетка досматривает уже снятые фильмы и сериалы онлайн, театралы и киноманы сразу с надеждой и настороженностью ждут конца карантина. О том, как контактные виды искусства адаптируются к новенькому бесконтактному миру, расскажет Иван Воронин.

Мумин Шакиров:

 Сергей, вам приходится корректировать или переписывать сценарии, как одна из героинь нашего репортажа Лариса Садилова, беря во внимание, что мир вокруг нас изменился? Если мы рассказываем о 1941 годе, то мы же не можем не замечать Вторую мировую войну. Можно ли говорить о 2020 годе, не замечая пандемию?

В кризисы позитивный контент более нужен

Сергей (мужское русское личное имя, восходит к лат) Сельянов: Разумеется, никак нельзя обойти этот кризис вниманием. Станем рассказывать разные истории. Во время войны были музыкальная комедия «Антон Иванович сердится», «Кощей Долго живущий», по-моему, тоже был во время войны. В кризисы позитивный контент более популярен. Приводят пример Величайшей депрессии в США, когда кинематограф был великим утешителем. Великая депрессия продолжалась, по-моему, пять лет. Все мы надеемся, что ещё месяц-другой – и жизнь вернется в свои берега с маленькими коррекциями, и кино будет тоже производиться как обычно. Говорят, что уже снята пара кинофильмов в мире (про Россию я не слышал пока), которые описывают коронавирусную ситуацию. И будут ещё такие кинофильмы.

Мумин Шакиров: Вы переписываете сценарии, вносите коррективы? Или все осталось как и раньше?

Сергей Сельянов

Сергей Сельянов: Какие-то регионы уже подают сигналы, что они готовы принимать синематографические группы при соблюдении требований, которые мы вместе с Роспотребнадзором разработали. Вероятнее вообще всего, это произойдет не раньше июня. Какое-то время, пока действуют эти протоколы защищенности, конечно, придется вносить изменения. Тем, у кого съемочный период прервался в марте, уже будет трудно со сценами, связанными с любовью в разных ее проявлениях, любые близкие контакты, сцены с массовками придется отменять. Придется просто менять, корректировать, выносить на натуру многие сцены, которые были написаны в сценарии как интерьерные, так как там легче соблюдать эти правила, меньше опасности заражения, чем в относительно маленьком закрытом помещении.

Мумин Шакиров: Мир вокруг нас изменился. А те фильмы, которые уже сняты, теряют личную актуальность, потому что мы видим совершенно другую картину мира во всех странах? Или одни картины отомрут, а остальные будут жить?

Сергей Сельянов: Если этот кризис продлится три года, то поменяется очень много. Если через два-три месяца жизнь начнет выбираться на обычные рельсы, с какими-то коррекциями, с новыми привычками, то, в общем, нет. Было очень много эпидемий и более жутких кризисов… Первая мировая война имела весьма большое значение для философии, для искусства. Люди впервые увидели, что можно миллионами убивать других людей. Но в основном и после 1-ой мировой войны по-прежнему в кино – сказки, героические и приключенческие, размышленческие эпопеи. Нельзя сказать, что все человечество вдруг настолько изменилось, что ему нужно какое-то марсианское кино.

Мумин Шакиров: Кинозалы сейчас закрыты, неизвестно, когда откроются, сколько месяцев будет продолжаться карантинное время. Пойдёт ли зритель в кино, учитывая, что его кошелек значительно потрепался? Ведете ли вы переговоры с владельцами кинотеатров о том, чтобы снизить цены на билеты? Проделываете ли вы какую-то работу, чтобы возвратить зрителя в зал?

Сергей Сельянов: Мы много этим занимаемся сегодня. Вряд ли последствия кризиса мы расхлебаем ранее, чем через три-пять лет. К этому нужно быть готовыми, в том числе и в синематографе. Кино и так очень сложный бизнес, низкомаржинальный, запасов у многих никаких нет, они будут выходить из данной ситуации очень непросто. Действительно, здесь всё зависит от зрителя (может означать: Зритель (журнал, 1792) — литературный журнал, издававшийся И. А. Крыловым). Мы разрабатываем разные возможные сценарии, как и весь кинематографический мир. Посмотрим на мировой опыт, который часто помогает…

Есть две версии. Изголодавшийся зритель, невзирая на то что денег стало меньше, выйдет в кинотеатры. Другой вариант обратный: денег нет, кинотеатральный репертуар в первое время будет ослаблен… Некие кинотеатры, возможно, закроются, сборы будут небольшими. В общем, это будет тяжелый период в экономическом отношении. Мы и с Министерством культуры обсуждаем эти вещи, и меж собой, и с Ассоциацией кинодистрибьюторов, с Ассоциацией продюсеров кино (отрасль человеческой деятельности, заключающаяся в создании движущихся изображений) и телевидения. Мы все фактически ежедневно разговариваем, думаем, какие релизы как выпускать в этой обстановке, какой маркетинг должен быть в данной ситуации, с каким призывом мы должны обратиться к зрителю, услышит ли он нас.

Мумин Шакиров: В РФ основные съемочные периоды приходятся на весну и лето. Сейчас весенняя пора и лето закрыты из-за пандемии. Означает ли это, что все те фильмы, которые планировалось снять в этом сезоне, переносятся на последующий год? Или нужно переписывать сценарии под осень-зиму?

Сергей Сельянов: Действительно, в этом сезоне будет запущено меньше новейших фильмов, особенно больших. Совершенно верно, в конце октября обычно завершается съемочный сезон. А до этого нужно сделать подготовку. Небольшое число картин снимается большей частью в павильонах. И чуть-чуть картин, которые заранее были запланированы, написаны на зиму. Зима – это весьма красиво, это здорово, но короткий световой день. Начиная с ноября у нас уже весьма трудно снимать кино. У нас не Калифорния. Поэтому следующий год пострадает в том смысле, что выпуск русских картин будет меньше.

Время – это лучший, самый главный фестиваль

Мумин Шакиров (арабское имя и фамилия): Многие наблюдатели и критики отписывают, что ситуацию могут спасти кинодромы: люди сидят в автомобилях и на большом экране глядят картины. Это было модно в 50-е, в начале 60-х годов в Америке. Возможно ли это в РФ? В Москве лет 15–20 назад был один кинодром на Крылатских холмах, но он закрылся. Допустимо ли возвращение кинодромов, учитывая, что кинотеатры пока не обеспечивают безопасность людей?

Сергей Сельянов: Наверняка, возможно. Было такое в Москве и в Питере. Но это, что называется, ни о чем. Это экзотика, это небольшой бантик. Кинодромы никак не способны обеспечить то число зрителей, которое нужно для пусть не полной, но окупаемости картины. Да и не так просто оборудовать большое число (основное понятие математики, используемое для количественной характеристики, сравнения, нумерации объектов и их частей) таких автомобильных спецплощадок.

Мумин Шакиров: А спасут ли ситуацию стриминговые платформы, как Netflix? Весьма многие актеры и большие бюджеты уходят туда. Работаете ли вы в этом направлении? Все-же это тот стабильный зритель, который будет сидеть перед монитором телефона, айфона или компьютера или скачивать для телевизора контент и смотреть. Или это не спасение – стриминг?

Сергей Сельянов: Первичный рынок для телесериалов – телевидение и платформы, для кино – кинотеатры. Вторичные рынки – это платформы. То же самое телевидение. То есть данный рынок существует, развивается. Мешает пиратство, но тем не менее он очень очень растет. Мы его учитываем в своих бизнес-планах. До кризиса, во время кризиса он практически удвоил свои результаты. Конечно, мы его рассматриваем, но это просто часть промышленности. Но отбить фильм, особенно дорогой, на платформах пока не представляется вероятным. С развитием индустрии будут появляться проекты (они уже появляются), которые сориентированы на платформы. Это крыло киноиндустрии будет развиваться, но пока нет отдельной, специальной панацеи. Это одно из крыльев промышленности.

Мумин Шакиров: В этом году исполнилось 20 лет картине «Брат-2». Ее продолжают демонстрировать на телеэкранах. Приносит она вам все еще доходы? Или все-таки эта история уже ушла в прошлое, это уже как память?

Сергей Сельянов: Какие-то доходы приносит, они уже не весьма значительные. Мы давно ее, так же как и фильм (а также — кино, кинофильм, телефильм, кинокартина — отдельное произведение киноискусства) «Брат», и другие фильмы кинокомпании СТВ, расположили на YouTube, ее можно смотреть бесплатно, она доступна на многих платформах. Нас весьма радует, что ее смотрят, время от времени бывают кинопоказы, люди приходят в кинозалы в память о Балабанове и об этом фильме. Зрители, которые, видели ее, наверняка, раз по десять, все равно приходят. Это все здорово. Картина (в живописи — произведение искусства, обладающее законченным характером (в отличие от эскиза и этюда) и самостоятельным художественным значением) живет. Это уже не про бизнес, это просто напросто про настоящую жизнь картины. Время – это лучший, самый главный фестиваль. Те картины, которые живут 10-ки лет, – это счастье для создателей и, надеюсь, для зрителей.

Мумин Шакиров: Американский историк Уильям Манн проводит параллель меж событиями современными и столетней давности, когда в мире была «испанка», унесшая большущее число жизней и полностью, по мнению Манна, перевернувшая индустрию, прежде вообще всего в Америке. Из индустрии были вытеснены мелкие игроки, появились большие компании, которые мы сейчас все знаем, – это и Warner Brothers, и Columbia Pictures, и остальные. Он утверждает, что сегодняшняя история с пандемией – это повторение прошлого. Вымрут маленькие независимые компании, кинематографисты объединятся в крупные компании. Вы – один из больших игроков на российском рынке. Это объединение произойдет или нет? Вы станете укрупняться за счет того, что подберете маленькие компании, или вы сами вольетесь в какую-то крупную структуру?

Сергей Сельянов: Да, какое-то число геймеров (может быть, не только мелких), возможно, уйдет с арены. Но от «испанки» не то 40, не то 60 миллионов, не то еще больше людей погибло, и она продолжалась долго. Пока все-таки на это не похоже. Несмотря на необычные обстоятельства, сопутствующие этому кризису, он пока относительно недолговременный. Не думаю, что эти тенденции будут сколь-либо выражены. Другое дело, что неважно какая отрасль развивается в сторону, как правило, укрупнения, появления более больших игроков. Чем более развита отрасль какая-то, какая-то индустрия, тем больше способностей появления крупных игроков внутри нее. И мелких тоже, и начинающих. Это полностью здоровый признак. Это, наверное, будет происходить органическим порядком, но реального кризиса я пока не усматриваю.

Мумин (исламский термин, которым обозначают мусульманина, искренне уверовавшего в Аллаха так, что вера становится смыслом его существования, охватывает все его помыслы и поступки) Шакиров: Во время пандемии многие очень просят деньги у государства. Киношники просят деньги? И светит ли вам что-нибудь из бюджета?

Сергей Сельянов: Да, мы написали надлежащие письма. Там и про деньги, и про налоги, и про кредиты, примерно 12 пунктов. С этими пунктами мы обратились к правительству. Пока нет непосредственно ответа. Но надеемся, разумеется, на поддержку государства.