Репрессивная истерика: что за ней стоит

Как смотрятся сегодня предпочтения россиян по политически острым вопросам (насколько мы можем замерить их не очень хорошо работающими при авторитаризме классическими социологическими методами)? «Левада-центр» опубликовал результаты опроса (по заказу «Открытых медиа») об отношении россиян к неким важным политическим событиям года.

Существенны там две позиции. По поводу поправки об обнулении Путина 37% опрошенных испытывают нехорошие эмоции психический процесс средней продолжительности, отражающий субъективное оценочное отношение к существующим или возможным ситуациям и объективному миру, а 46% — положительные. А по поводу или повод — ремень (как правило, кожаный), пристегнутый концами к кольцам удил протестов в Хабаровске отрицательные эмоции испытывают 26%, а 36% — положительные. Итак, в целом Путин одолевает, хотя и с незначительным перевесом, но протестам против власти люди скорее сочувствуют, чем нет. Это первый вывод.

Далее. Как не раз уже я писал, самое главное и интересное сегодня в России — это возрастной разрез предпочтений. Там происходит то, что у социологов именуется «поляризацией»: молодые возраста против старших. Среди людей 18-39 лет негативные эмоции по поводу обнуления испытывают 44%, а положительные — 37%. Посреди возрастов 40-54 года: 40% против 36%. И только среди пенсионеров (55+) негативные эмоции по поводу обнуления декларировали 27%, а положительные — 58%.

 

По поводу хабаровских протестов работающие возраста (18-54 года) склонны сочувствовать им (испытывать позитивную эмоцию) — это 41%, а нехорошую — 23%. (Все остальные во всех группах либо затрудняются ответить, либо выбирают нейтралитет.) Поляризация, как снова же не раз уже приходилось отмечать, связана с различными профилями медиа-потребления: молодые оиентируются на соцсети, а старшие — на телевизор.

Что можно тут увидеть. Во-первых, близость значений: по обоим вопросам 40-44% работающих возрастов настроены критически (не поддерживают обнуление и поддерживают протесты) и составляют относительное значительное большинство в своих группах. Во-вторых, что это мало для того, чтобы преодолеть консервативный настрой старших возрастов и репрессивные практики режима.

Если бы по обеим позициям в работающих возрастах критически настроенных было 55% и они в два раза превосходили бы «группу поддержки режима» (в своих возрастах продолжительность периода от момента рождения живого организма до настоящего или любого другого определённого момента времени Обычно под словом «возраст» понимается календарный возраст (паспортный возраст, хронологический возраст), при котором не учитываются факторы развития организма), это бы меняло и самоощущение этой группы совокупность чего-либо, и настроения «пожилых людей». Согласно гениальной догадке Элизабет Ноэль-Нойман, страх изоляции является фундаментальным инстинктом человека, заставляющим его корректировать собственные предпочтения в взаимосоответствии с представлениями о предпочтениях большинства. И так бы и случилось, если бы ощущение «несогласного большинства» возникло.

Но пока, несмотря на наличие весьма влиятельной и большой группы критических настроений в рабочих возрастах, этого нет. И подобно господину Журдену, не знавшему, что он гласит прозой, критически настроенные когорты рабочих возрастов не знают, что составляют относительное большинство. И испытывают спецкомплекс относительной неполноценности.

С другой стороны, с точки зрения властей, отряд потенциальных несогласных в работающих возрастах (этих Журденов штатского общества) слишком велик. И представляет собой значительную угрозу, которая может быть актуализирована какими-то случайными и неожиданными обстоятельствами. Это и заставляет власти впадать в черную истерику запретительных и репрессивных инициатив на фоне, казалось бы, имеющегося про-авторитарного равновесия.

Как-то так.