Новости России события в мире Новостной портал СМИ Россия
Истoрик, публицист Илья Будрaйтскис
рaсскaзaл o цeннoстяx прaвящeгo рeжимa в Рoссии, o слoвe «либeрaл» кaк маркере внутреннего неприятеля, о фантомных 86% путинского большинства, а также о том, что для парламентских партий не имеют значения понятия «левое» и «правое».
Как вы бы могли обрисовать идеологию правящего режима в современной РФ? На какие ценности опирается то, что некие называют «путинизмом»? Что стоит за фасадом всех этих речей про духовные скрепы и наше величавое прошлое?
— Принятой идеей стало то, что с начала третьего путинского срока мы переживаем ограниченный поворот. Если в нулевых порядок представлял себя как технократический, стоящий над политикой и просто напросто обеспечивающий целостность страны, стабильность и т. п., то с 10-х годов мы смотрим идеологическую эволюцию.
Ограниченная ориентация на классические ценности, агрессивная антизападная риторика принуждает многих, в том числе и оппозиционно настроенную аудиторию, поверить в то, что русский режим сделал ценностную революцию и в настоящее время противостоит мировому порядку, коий олицетворяется политикой западных государств. Часто утверждается, что мы переживаем фантасмагорическую реинкарнацию сталинского, русского, имперского проекта, для которого типично отрицание ценностей современного глобального мира.
Мне кажется, такое осознание идеологической эволюции представляет собою ловушку. Я не считаю, что Российская Федерация с началом этого ограниченного поворота перевоплотилась в изолированное от всего лишь мира место, где правят остальные законы, властвуют другие ценности, где сами люди мутировали в какой-то другой антропологический вид — совков, зомби, ватников и т.п.
Невзирая на то, что путинская Российская Федерация на уровне риторики пробует представить себя в качестве альтернативы современному миру, она абсолютно является его частью. Невзирая на ограниченный поворот, Российская Федерация ни на минутку не переставала быть частью мирового капиталистического порядка, где правят законы рынка. В этом смысле ограниченная риторика является принципиальной составляющей частью духа русского капитализма. Данный дух не только лишь не опровергает базовые рыночные ценности, но дает им новое оформление, новейшую оболочку.
Невзирая на то, что путинская Российская Федерация на уровне риторики пробует представить себя в качестве альтернативы современному миру, она абсолютно является его частью
Выходит, что каких-то особенных ценностей, отличающихся от западных, у нас и нет?
— Нередко можно услышать — в том числе и Путин об этом не один раз говорил, — что у россиян остальные ценности, ежели чем у людей на Западе, и это ценности коллективистские, обратные западному индивидуализму. Но если вникнуть в это утверждение, которое нередко воспроизводится, то появляется вопрос: о какого рода коллективизме идет речь?
Из своей жизненной практики мы знаем, что Российская Федерация — страна агрессивного общественного неравенства, с достаточно атомизированным, разобщенным обществом, где люди привыкли мыслить о своих собственных интересах и принимать своих соседей и обитателей своего городка как подозрительных соперников, от коих можно ждать подвоха и кои в явном либо неявном виде претендуют на наше пространство под солнцем. В этом смысле русское общество является конечно еще более индивидуалистским, чем западное, где разные формы самоорганизации развиты несравненно больше.
Но вообще все же за этим официозным противопоставлением стоит определенный смысл: он подразумевает, что западный индивидуализм — это рвение учитывать интересы меньшинства (к примеру, самодовольных геев либо ленивых мигрантов), претендующего на какое-то очевидное представительство, которое должно обеспечиваться страной за счет других. Согласно риторике русских медиа, западные страны поддерживают проявления особенности за счет налогоплательщиков. А русское государство защищает энтузиазм большинства, выраженный как рвение людей получать за собственные деньги тот продукт в культурной и образовательной сфере, коий соответствует их обычным представлениям.
Принцип коллективизма в таковой трактовке является сразу и рыночным принципом. Коллектив тут понимается не как общество, все члены которого оказывают поддержку друг другу, а как значительное большинство покупателей, кои рублем голосуют за определенные ценности, господство коих обеспечивает им правительство. Консервативное правительство оказывается не поболее и менее как удачным и внимательным торговцем на рынке моральных и культурных ценностей. Его указ — это желание клиента.
В таковой версии ограниченного поворота нет какого-то особенного российского пути. В принципе, это сочетание рынка с ограниченной ценностной оболочкой мы встречаем и в других странах. Таковой же симбиоз национализма, консерватизма, религиозного мракобесия и коллективно с этим жесткой прорыночной политики (хотя и с местной специфичностью и в разных пропорциях), к примеру, широко очень распространен в Восточной Европе. Эту же тенденцию отражает эволюция американских республиканцев за последнее десятилетие. В этом смысле Российская Федерация мало того что не уникальна, а даже и и наоборот — идет в авангарде каких-то общемировых либо общеевропейских тенденций.
…за последние годы благодаря гос. пропаганде само слово «либерал» перевоплотилось в синоним внутреннего неприятеля
Архитектура современного русского медиаполя выстроена так, что противники, несогласные с идеологией правящего режима, чуток ли не механически маркируются как либералы. А что вообщем представляет собою современный русский либерализм и его представители? И как разрешено описать его отношения с нынешним правящим режимом?
— Да, за последние годы благодаря гос. пропаганде само слово «либерал» перевоплотилось в синоним внутреннего неприятеля. Конечно, эта фантасмагорическая фигура является нужной для власти. Для того чтоб настаивать на органическом единстве народа и правительства, нужно обязательно указывать на тех, кто пробует его повредить.
В смысле такового подрывного меньшинства термин «либерал» совсем утратил связь с со своим реальным значением, с политическим определением либерализма. С точки зрения власти, всякий, кто выступает против новейших репрессивных законов, пришествия на права человека либо свободу слова, механически причисляется к либералам.
Другая сторона данной ложной оппозиции состоит в том, что если вообще все враги имеющейся системы — либералы, то сама ОС ни в каком смысле не является либеральной. Но как в случае с самим понятием коллективного неприятеля-либерала, так и в случае отрицания либерализма самой системой мы сталкиваемся с 2-мя серьезными неувязками.
Во-первых, либералы в РФ далеко не являются единственным оппозиционным течением. Для того чтоб критиковать какие-то деяния правительства, в том числе и в сфере угнетения гражданских свобод, совершенно не непременно быть либералом.
Во-вторых, текущая правительственная политика частично опирается на экономические либеральные принципы. Если мы вникнем в ту логику, которая аккомпанирует правительственные реформы в сфере образования, здравоохранения и культуры, то найдем, что она во многом соответствует тому, что принято именовать неолиберализмом: господством принципа прибыльности, экономической «эффективности» над интересами общества.
В конце концов, у нас конечно есть неразбериха и фактически с теми, кто выражает свою приверженность либерализму. Практически в российской политической традиции под либералами принято осознавать и тех, кто выступает за свободный рынок и лицезреет политическую демократию как его обычное следствие, и тех, для кого либерализм — это в первую очередь штатские свободы и права человека.
Принципиально отделять либералов — приверженцев гражданских свобод от либералов — приверженцев экономической свободы. Это различные понятия свободы, кои на самом деле вступают друг с другом в противоречие. Пропагандистское обозначение всех врагов режима как либералов мешает в том числе и уточнению позиции и в целом на оппозиционном фланге, и посреди самих т.н. либералов.
[парламентские партии в РФ] не являются по-истинному правыми и левыми — они лишены политической самостоятельности
Желал бы обсудить одну реплику Алексея Навального, которую он произнес в передаче на «Дожде» — в интервью Ксюши Собчак. Он гласил о том, что для современной русской политики дихотомия право/лево в принципе не работает. Как вы это прокомментируете?
— С одной стороны, я согласен с таковой позицией Навального. Понятия «правое» и «левое» вправду не имеют значения, когда мы говорим об официальной имитации политики. Если мы разбираемся со диапазоном парламентских партий, понятия «правое» и «левое» не имеют грандиозного значения.
Они не являются по-истинному правыми и левыми — они лишены политической самостоятельности. Их деяния определяются не политическими убеждениями и ценностями, а нейтральными по отношению к хоть каким ценностям кураторами из администрации президента. Гласить, что Миронов — левый, а Жириновский — правый, грандиозного смысла не имеет, это правда.
Но это не означает, что вообщем определения «правое» и «левое» не имеют никакого значения в русском контексте. Тут я с Навальным конечно уже не согласен. Если мы желаем, чтобы политика была не просто напросто циничным методом манипуляции, а местом, в котором мы отстаиваем те либо иные принципы и взоры на улучшение страны, очень важно самоопределение в идеологическом спектре. Даже если сейчас он представлен маленькими группами, кои не находятся в парламенте.
Естественно, в России есть и настоящие левые, и истинные правые. Просто напросто за пределами системной политики. Почему Навальный это опровергает — тоже понятно. Его задачка — это включение всех оппозиционно настроенных к нынешнему режиму людей в свою избирательную кампанию в качестве волонтеров. И на техническом уровне для него не принципиально, кто это — левые либо правые.
Вправду ли Крым объединил вокруг Путина русское общество? Те 84% поддержки, о коих говорят опросы, — это корректное отображение реальности?
— Один из основных системообразующих легенд современного русского политического режима — это миф о тождестве страны, страны и народа. То, что выражено буквально через знаменитую формулу «Россия — это Путин. Путин — это Россия».
Основная и определяющая черта этого сказочного большинства — это его пассивность. Подразумевается, что это значительное большинство не способно собраться и выразить себя без помощи других, поэтому его единственным представителем, единственным голосом является Путин.
И в этом мощная сторона этого мифа: он настаивает на том, что всякий сам по для себя бессилен. Потому нам надо по телеку узнать в Путине самих себя и созерцательно принять его интенсивную волю, его активность как положительную сторону своей бездеятельности и бессилия. Это пессимистическая философия, которая, естественно, оказывает воздействие на сознание многих людей в РФ.
Но ее слабость состоит в том же, в чем и сила, — в пассивности. Поддержка власти не измеряется ничем, за исключением социологических опросов. Откуда, к примеру, мы знаем, что люд доверяет Путину? Мы это конечно уже не можем знать из результатов выборов, так как явка на их постоянно понижается, а их результаты не представляют действительное мировоззрение большинства.
Также мы, естественно, не знаем ничего о поддержке большинством Путина буквально через массовые демонстрации, митинги и т.д. Мы лицезреем, что люди по собственной воле не участвуют в митингах ликования и единства с властью. Чтоб собрать поболее-менее видимую демонстрацию поддержки тех либо иных действий страны, нужен административный ресурс.
…люди, кои поддерживают Путина, смогут одновременно быть очень критически настроены ко всем определенным проявлениям страны, присутствующим в их своей жизни
Единственным методом подтвердить поддержку народа остается социологический опрос. Но эти непонятные опросы не концентрируются на том, какие непосредственно элементы гос. политики люди поддерживают. Главный феномен путинского «крымнашистского» большинства — люди, кои поддерживают Путина, смогут одновременно быть очень критически настроены ко всем определенным проявлениям страны, присутствующим в их своей жизни.
На уровне личного актуального опыта их не удовлетворяет текущая соц политика, им не нравится русская полиция, они не веруют в независимость суда, их очень не удовлетворяет ситуация в здравоохранении и образовании и т.д. Но в то же определенное время они поддерживают Путина. Они входят в те 86%, о коих нам молвят прокремлевские масс-медиа и социологи.
И весьма вероятно, что в какой-то момент это высококачественное, конкретное недовольство, связанное с реальным актуальным опытом людей, перейдет и к абстрактной фигуре фаворита, с которой это правительство себя ассоциирует. Потому можно представить, что в единственный прекрасный денек эти фантомные 86% путинского большинства смогут неожиданно и быстро превратиться в 86% антипутинского большинства.
