Новости России события в мире Новостной портал СМИ Россия
Aндрeй Стaрoстин, Aлeксaндр Ушaкoв, для «Xвилі»
Для Укрaины нынe зaрoждaющийся нa нaшиx глaзax мoщный пoтeнциaл Турции в трaнзитe гaзa и нeфти — eщe oдин примeр тoгo, чтo для дoстижeния oпeрeжaющeгo экoнoмичeскoгo рaзвития aбсoлютнo нeдoстaтoчнo прoстo имeть бoгaтый oпыт бoрьбы зa сувeрeнную нaциoнaльную энeргeтичeскую пoлитику. Чтoбы был успex, эту пoлитику нужнo умeть пoстoяннo прoeцирoвaть нa вaжнeйшиe интeрeсы другиx гoсудaрств.
У oднoгo из сaмыx вaжныx гeoпoлитичeскиx сoсeдeй Укрaины, Турции, в тeчeнии пoслeднeгo гoдa прoисxoдят и пoлитичeскиe пeрeмeны, сoстoящиe в кoнцeнтрaция влaсти дeйствующим прeзидeнтoм. Тaкиx пeрeмeн этa стрaнa нe знaлa мнoгo дeсятилeтий.
Скoрee всeгo, этo прoисxoдит пoтoму, чтo в пoслeднee врeмя oбoстрилaсь бoрьбa зa кoнтрoль нaд Римлeндoм, чaстью кoтoрoгo Турция и являeтся. Кoнцeпция Римлeндa- пoясa гoсудaрств (инaчe «гoсудaрств-лимитрoфoв»), oпoясывaющиx Xaртлeнд («сeрдцeвинную зeмлю»), кoнтрoль нaд кoтoрым являeтся цeлью aтлaнтистскoгo мирa («стрaн мoря»), былa сфoрмирoвaнa eщe в дaлeкoм 1944 гoду, aмeрикaнским гeoпoлитикoм Никoлaсoм Спaйкмeнoм, кoтoрый «твoрчeски» рaзвил тeoрию, «oтцa» гeoпoлитичeскoй нaуки — бритaнцa Xэлфoрдa Мaккиндeрa. Пo мнeнию Спaйкмeнa, тoт, ктo кoнтрoлируeт Римлeнд, кoнтрoлируeт и Xaртлeнд, кoтoрый пoчти цeликoм был пoмeщeн Мaккиндeрoм в Рoссии и Ирaнe, и зaвoeвaниe кoтoрoгo являeтся цeлью aтлaнтистскoгo мирa. Aннeксия Крымa Рoссиeй и усилeниe ee гeoпoлитичeскoй aктивнoсти в Сирии, нe мoгли нe привeсти к сдвигу пoлитичeскoгo рeжимa в Турции в стoрoну aвтoритaризмa, учитывaя пoлитичeскиe трaдиции этoй стрaны, гдe всeгдa былo сильнo влияниe вoeннoй кaсты. Пoслe пoдaвлeния вoeннoгo путчa лeтoм 2016 гoдa, Эрдoгaн сeгoдня цeликoм пeрexвaтил инициaтиву и, рaспрaвляясь с «гюлeнистaми» в турeцкиx влaстныx кругax, стрeмитeльнo усиливaeт свoю личную влaсть.
Гeoпoлитичeскиe пeрипeтии прoсaчивaются и дeлa энeргeтичeскoгo сeктoрa. Будучи oстрo энeргoдeфицитнoй стрaнoй, Турция в нaчaлe нaшeгo вeкa нaxoдится в узлe пeрeсeчeния трex глaвнeйшиx, в ближaйшeм будущeм, вeрoятныx пoтoкoв импoртa прирoднoгo гaзa в стрaны EС. Этиx энeргeтичeскиe пoтoки пoкa чтo нe функциoнируют. Нo ждaть oстaлoсь нeдoлгo. Иx сфoрмируют 5 нaцeлeнныx нa Eврoпу бoльшиx и мaлыx мaгистрaльныx гaзoпрoвoдoв. Всe oни сeйчaс пoкa чтo-либo пeрспeктивны, либo зaблoкирoвaны, либo рaбoтaют с нeзaгружeннoй мoщнoстью. Чтoбы фoрсирoвaть будущee рaзвитиe трaнзитнoгo бoгaтствa турeцкoгo гoсбюджeтa, необходимы oгрoмныe усилия и в гaзoвoй сфeрe, и в пoлитикe. Турeцкиe влaсти рaбoтaли нaд будущим трaнзитoм дaвнo, нo тoлькo сeйчaс, oни пoшли на гиганские усилия.
Как происходит становление субъектности в энергетической сфере: турецкий пример.
В турецкой военно-политической сфере, эти усилия приняли вид ужесточения отношений с ЕС в вопросах миграционной политики. Сначала, Турция взяла у Брюсселя транш на абсорбцию потока беженцев из воюющих Сирии и Ирака. Потом перешла к политике военной интервенции в Сирию ради выстраивания санитарного кордона на ее приграничной местности. По проблеме разделенного Кипра, военно-политическая политика Турции смягчилась после открытия в греко-кипрском секторе шельфа большого месторождения газа Aрhrodita. Подобных по запасам месторождений работающие на турко-кипрском шельфе компании Eni и Shell пока что найти не смогли. Во многом потому, турецкая политика по дилемме Кипра смягчилась в сторону ресурсы создания Кипрской федерации.
В военно-технической сфере, эти усилия имеют вид беспрецедентно стремительных для остальных стран Европы приложений формирования группировки спутников и всеобъятной по охвату программы военного ракетостроения. Уже с 2007-10 годов Турция провела в КНР и ЮАР тесты первых тактических ракет и ракетно-артиллерийских вооружений собственного и лицензионного производства. Она формально вошла в узенький глобальный клуб 12-ти стран-производителей оперативно-тактических ракет. В клуб входят Соединенные Штаты, КНР, Великобритания, Франция, РФ, Италия, Германия, Израиль, Иран, Турция, ЮАР и Северная Корея. В конце ХХ века “тактический” ракетный клуб производителей покинули Казахстан, а потом Аргентина и Индонезия. Тактические ракеты ушли с вооружения Ливии и Египта, коих подвел импорт из ненадежных источников. Это орудие еще осталось у армий Йемена, Вьетнама и нескольких других импортеров. На пространство государств, которым в ХХ веке пришлось покинуть клуб производителей тактических ракет, коллективно с Турцией, стремятся новые страны. В частности, благодаря притоку технологий из Украины, скоро в “тактический” клуб ракетных производителей войдет Царство Саудовская Аравия. Кроме нее, парламент Стране восходящего солнца зимой 2017 года отдал указание правительству с 2020 года начать вхождение в клуб производителей крылатых ракет и ракет малой дальности. Украина планирует войти в “тактический” клуб 2018 году, то существует, несколько раньше Японии.
Пока что турецкая ракетная ПО шире японской, потому что она подразумевает производство всего спектра, от тактических ракет до крылатых вплоть до ракет средней дальности. Тесты турецких тактических и крылатых ракет прошли очень давно, а первые ракеты малой и средней дальности начали поступать в ее армию к 2017 году. В дорогостоящих межконтинентальных ракетах, таких, к примеру, как у Ирана, Турция пока что не нуждается. Эта страна, как 2-ой по численности армии и главный азиатский член НАТО, в вопросе ракетного сдерживания полностью полагается на коллективную атлантическую оборону.
Сдержанность Турции в ее стратегических планах иллюстрирует уже одна часть турецких амбиций — это быстро растущая атомная программа данной страны. До недавних пор, Турция стремилась выстроить только одну АЭС на юге страны, которая необходима для кабельного энергоснабжения Северного Кипра. За несколько прошлых лет, программа расширилась. Были одобрены планы строительства уже двух АЭС. Одна из их заработает после 2014-25 годов около Стамбула, для экспорта электроэнергии на Балканы. Другая АЭС заработает на севере страны. Из этого региона вероятна прокладка питающего кабеля в Крым, сейчас оккупированном РФ. Кроме перспективы крымского экспорта по 30-километровом кабелю, в северных областях Турции размещен ключевой турецкий военный ракетный полигон. В 2015 году, в данной области было решено начать многолетнюю программку строительства космодрома, который тяжело не отнести к числу энергозатратных объектов.
Следует отметить, что вообще все турецкие атомные проекты полностью экономически обоснованы, в отличии от примыкающего Ирана, который давно забросил “на свалку рассказы” разработанную еще во времена шаха Пехлеви программку строительства больше десятка АЭС. Иран решил тормознуть только на одной-2-ух АЭС. Которые, как веруют на Западе, нужны больше для подготовки персонала оборонной индустрии, чем собственно, для иранской мирной экономики.
Где разница меж военной и газовой экспансией
Увеличение регионального военно-политического статуса Турции разрешено было бы оправдывать не самолюбиями будущего гигантского и главного газового транзитера Европы, а проще — выстраиванием военного паритета с соседями. Заслуги турецкого паритета требует, в первую очередь, Иран. Если не считать автономию иранского Южного Азербайджана неувязкой, то никаких территориальных либо исторических споров между Ираном и Турцией, формально нет. Но он нарушает сложившийся у границ Турции баланс сил. Вместе с РФ создает очаг напряженности в Сирии и быстро преодолевает свой “пороговый” военно-ядерный статус.
Во-вторых, поднятия новейшей планки паритета со стороны Турции просит РФ. Взамен прироста местности РФ украинским Крымом, РФ обрела статус страны-изгоя, коий увеличил дистанцию между Москвой, регионами Кавказа и Северной Азии, где размещен Алтай, историческая прародина тюркских народностей. По имени данной родины, Турция ныне решила именовать серию танков собственного производства, Altay, коий будет оснащаться украинскими движками. Впрочем, удачный бренд танка это всего лишь название. В то же определенное время, российская оккупация уже 2-ой по счету части побережья Темного моря, после становления сепаратной грузинской Абхазии, вправду дает Турции шанс быстро наращивать в ответ свой военный статус. И строить новейшую, пантюркскую экспансию по османской модели.
Выстраивание турецкого паритета в этих направлениях имеет чисто военный характер. Что касается не военного, а военно-политического аспекта, то он нацелен на достижение преобладания Турции в странах и регионах, из коих, в ближайшем будущем, Европа начнет получать природный газ — это во, первых, Азербайджан, коий является турецким военным и культурным сателлитом. Во-вторых — это примыкающий иракский Курдистан, который еще давно считается “вторым Кувейтом”. В- третьих — это Сирия, буквально через которую в Европу рано либо поздно начнет поступать газ из Египта и Катара. В-четвертых — это Туркменистан, коий после выхода на рынки КНР, хочет вместе с китайскими компаниями расширять личный экспорт газа, благодаря повышению транзита в Турцию через Иран, и в далекой перспективе, через Азербайджан.
Без роста военного могущества и военно-технической кооперации, вплоть до сотворения новых военно-политических союзов-сателлитов НАТО, Турции станет практически невозможно планировать размеренный и коммерчески выгодный транзит газа в ЕС буквально через свою территорию.
Как будут смотреться турецкий газовый хаб
Намедни состоявшегося в 2016-17 годы перехода турецкого фаворита Реджепа Эрдогана к более авторитарной модели управления, Турция приняла решение отложить запланированный на данный период план приватизации владеющей шельфом компании ТРАО, и газопроводной компании Botas. Разделение функций и либерализация на рынке газа были инструментами интеграции грядущего “турецкого газового” хаба с рынком ЕС. Говоря просто, до создания многоканального транзитного хаба Турции придется продавать свою ГТС недорого, а после реализации хаба — получится намного дороже.
Как предполагалось до приостановки приватизации турецкой ГТС, основными претендентами на пакет промоакций добывающего и трубопроводного холдинга были компании BP и Statoil — ведущий акционер и оператор газопровода то The South Caucasus Pipeline, больше известен как Baku–Tbilisi–Ceyhan (БТД). Данный газопровод связывает Азербайджан с южными районами Турции, где азербайджанские компании строят ведущий в данной стране нефтегазохимический комплекс. Он также, в сравнимо короткой перспективе, дает выход азербайджанскому экспорту на рынок Греции. Контроль над ГТС данной страны к 2016 году, после практически 10-летних усилий, заполучила государственная азербайджанская нефтегазовая компания Socar. Она выкупила 66% промоакций DEPA и DEFSA, оставив другие акции греческому правительству.
Как еще говорилось, наряду с Южно-Кавказским газопроводом, буквально через Турцию проходят еще 6 других нацеленных на рынок Южной и Восточной Европы наибольших и малых магистральных газопроводов. 1-ый из них, и по времени реализации, и по заполняемости — это маломощный газопровод из Ирана. 2-ой, по тем же характеристикам — это БТД. Третий — это ТАР Trans Adriatic Pipeline, коий к 2019-20 годам свяжет в одно целое БТД и газопроводную сеть Botas с сетями газопроводов Греции и Италии. 4-ый перспективный канал турецкого транзита газа — это AGP Arab Gas Pipeline, еще построенный из Египта. Он временно выведен из строя в интересах русского “Газпрома” в результате российской военной интервенции в Сирии. 5-ый и шестой каналы наполнения турецкого транзита — это незаполненные на всю мощность действующие газопроводы, идущий из РФ подводный Blue Stream, а также ТВР TransBalkan Pilpelines, коий соединяет между собой ГТС Украины, Молдовы, Румынии, Болгарии и Македонии.
Седьмой канал заполнения турецкого транзита — это уже один подводный газопровод из РФ, многообещающий TurkStream. Он обещает сделать Турции профицит газа и мощности для того, чтоб начать реверс газа в направлении на перечисленные выше страны-держатели мощностей Трансбалканской газопередающей системы, ТВР.
Украинский аспект турецкого транзита
Если рассматривать направления поставок газа, тогда разрешено говорить, что газопровод ТВРТ и Трансбалканская ОС в целом идет из РФ, и начинается в Украине. Но если рассматривать припасы газа, которые сосредоточены “на входе” в будущий турецкий транзитный хаб, вообще все выходит наоборот.
При таком арифметическом подходе, Трансбалканская газоподающая ОС в Украине заканчивается, а не начинается. Так считать надо хотя бы потому, что суммарные припасы газа в Иране, Азербайджане, Туркменистане, Ираке, Египте и Катаре больше припасов РФ. Большинство этих припасов сосредоточены в более крупных месторождениях, чем имеются в РФ. Поэтому они намного более презентабельны для инвесторов. Это условно говоря, — геология. Во-вторых, эти припасы расположены ближе к Европе, чем первостепенные арктические запасы РФ. Это — логистика. Во-вторых, они имеют больше низкую себестоимость добычи, чем унаследованные от СССР русские заполярные газовые промыслы. Это — экономика.
А играет ли на стороне развития турецкого транзите коммерция? Играет. Перечисленные выше 8 каналов импорта и транзита, если к ним добавить два работающих в Турции портовых LNG терминала, способны создавать довольно привлекательную ценовую конъюнктуру для всех разновидностей торговли: операций замещения поставок, своп-операций, реверсных поставок по интерконнекторам на границе с Грецией и Болгарией. Вообще все эти инструменты дают оптовым покупателем довольно выбора. Поэтому, разрекламированная турецкими политиками идеология газового хаба в торговом осознании формирует в нынешнем времени будущий большой профицит газа в Турции. Наличие излишков позволит работающим в данной стране компаниям-газотрейдерам продавать в Македонии, Болгарии, Молдове, Румынии, а потом и Украине излишки газа, коий ранее был закуплен у РФ и бережно оплачен. А чтобы в Москве не появлялось слишком много лишних вопросов по поводу турецкого бизнеса на Трансбалканской газопроводной системе, Турция всегда готова идти навстречу дорогому партнеру — много годов назад, ее власти с радостью взялись за проект Blue Stream, коий разнообразил турецкий рынок импорта. Сейчас, турецкие госкомпании с удовольствием взялась за последующий проект, TurkStream.
До реального времени, бренд турецко-русского “Турецкого Потока”, как и евро-русского проекта “Северный Поток”, NorthStream, в Украине имеют нехороший медийный имидж. Они воспринимаются плохо, в основном, с легкой руки политиков коррупционного толка и миропонимания. Хотя, по сути, эти проекты требуют всего лишь лишь зоркого контроля за попытками монополизации рынка русскими поставщиками. И заслуживают пристального внимания всего лишь с точки зрения продвижения в ЕС русской агентуры, и ее финансирования. Но это вообще все тактика.
В стратегическом плане, полезность Украины от таких русских проектов “закапывания денег в землю”, как TurkStream либо NorthStream, вполне очевидна. В отличии от денонсированного ЕС в 2015 году проекта South Stream, коий был откровенно нацелен на изоляцию Украины и ЕС от рынков добычи газа на Ближнем Востоке и Каспии, эти два проекта сформировывают профицит газа на принимающих торговых площадках — и конкретно избыток газа, это главный момент в развитии этих проектов состоит в либеральном режиме ценообразования. Проще говоря, задачка в том, чтобы европейские и турецкие газовые хабы не были монополизированы европейскими либо турецкими компаниями с капиталом русского происхождения. По своей сущности, и соответственно плановому профициту, эти проекты делают на этих площадках дополнительный ресурс для реверсных поставок газа в Украину с других направлений. Выходит, что чем больше газа купят компании Турции из 2-ух подводных газопроводов, — тем больше они сумеют продать своих (не русских, а именно своих) излишков газа на Трансбалканском направлении. И чем больше компании ЕС купят газа с системы “Северный Поток” — тем больше сумеют покупать покупатели-импортеры в Украине по схеме реверса, либо своп-поставок. в ценах.
Контур будущих газовых хабов в Украине
Рассматривая интеграцию с ЕС и Турцией украинского рынка транспорта и торговли газом, в Киеве продолжают, как и в прежние годы, глядеть на интеграционные процессы буквально через коррупционную призму — она нацелена или на обслуживание интересов эксклюзивных операторов ГТС, НАК и исполнителей транзитных договоров, НАК “Нафтогаз Украины” и “Укртрансгаз“, или, ориентирована на фальшивых поставщиков газа по реверсу. Какие, в отличие от реальных реверсных поставщиков, то существует независимых от “Газпрома” европейских газовых компаний, просто являются его дилерами по поставкам в Украину, всего лишь европейскими.
Подобного рода подходы, это очередной виток рассказы развития украинского газового рынка, коий не всегда шел по самому обычному прямому пути. Временной просвет 2014-16 годов изначально имел три прямых шага. Первый из них, — реформирование украинского рынка импорта, коий предполагает демонополизацию позиций “Газпрома”, и подмену импорта из РФ реверсными поставками из ЕС. С данной задачей в Киеве вполне успешно справились. Правда, произошло это не по собственной воле, а по внешним причинам. Таким как угроза еще одного полного прекращения импорта из РФ, на сей раз, в итоге эскалации приграничного украино-русского военного конфликта. Или таким, как энерго директивы ЕС. Они неотклонимы для Украины, как члена Евро Энергетического Сообщества.
Второй шаг интеграционной газовой реформы — продающим в Украине газ по реверсу европейские компании должны выйти на весь украинский газовый рынок, от транзитного рынка, вплоть до коммунального рынка, то существует распределительных сетей низкого давления (“обл-” и “гор-газов”). В случае выхода на транзитный рынок, трейдеры должны получить вероятность закупать газ российского происхождения не на выходе из ГТС Украины, в Закарпатье либо Одесской области, а на входе из ГТС, в Харьковской, Сумской Луганской области. Данный, второй этап, способен решить делему сохранения транзитных доходов после того, как РФ значительно вложиться в очень полезные, по собственной сути, “обходящие” Украину газопроводы.
3-ий этап — это аренда либо концессия всех, или части, магистральных газопроводов Украины заинтересованными европейскими, американскими, либо дальневосточными корпорациями. Без удачного проведения двух первых шагов, то есть создания незанятого рынка транзита, провести удачно этот заключительный внутренний шаг будет невозможно. Через страны ЕС, Гонконг либо Швейцарию, право аренды муниципальных активов в сфере транзита газа смогут достичь недобросовестные инвесторы, с которыми у Украины сложился нехороший опыт.
Внешний аспект газового трансформирования
После такового заключительного внутреннего этапа реформы рынка торговли и транзита газа, а уже лучше, параллельно с ним, Украине придется перебегать к его реформам внешним — такому же развитию количества и свойства коммерческих каналов транзита газа буквально через страну, какой мы смотрим в Турции. Сегодня, транзит буквально через нашу страну одноканальный. По монопольной одноканальной схеме, единственный единственный транзитер, российский “Газпром” в лице компании “Газэкспорт”, нанимает 1-го единственного продавца услуг, НАК “Нафтогаз Украины” в лице “Укртрансгаз”. Такая одноканальная структура лишает Украину субъектности игрока на рынке транзита газа. Реформа призваны это поменять. Потому что международные газовые компании при завершении внутренних украинских газовых реформ, должны начать закупку газа на восточной границе Украины у компаний РФ, либо у компаний КНР или государств Средней Азии. И следовательно — у их не будет никакого другого выхода, как вынудить русские власти отойти от антирыночной монопольной практики. И указать “Газпрому” начать делится с другими владельцами газа теми эксклюзивными правами транзита и экспорта с местности РФ, которыми эта русская монополия обладает сегодня.
На сейчас, сколько бы денег не вкладывали компании Соединенные Штаты, ЕС КНР или Индии в добычу газа в РФ — за исключением неких точечных проектов острова Сахалин, эти инвесторы не имеют никаких прав на самостоятельный экспорт добытого газа. По другому как произволом этот монополизм именовать трудно. “Газпром”, и группа номинально независящих от него компаний со собственной собственной крупной добычей, вроде “Роснефти” либо “Новатек” Аркадия Роттенберга, исповедуют в отношении зарубежных инвесторов довольно простую философию: “Вы вкладывайте и добывайте, а мы здесь главное начальство, — и потому всего лишь мы будем это вообще все добытое вами вывозить, и никакого чтоб транзита”.
В середине 2000-годов, схожая монопольная стратегия привела к прекращению транзита буквально через РФ природного газа из массивных газодобывающих стран Средней Азии: Туркменистана, Казахстана и Узбекистана. Но с тех пор, компании КНР вложили большие средства в развитие добычи газа 2-ух первых государств. Большинство среднеазиатского газа экспортируется в КНР. Но его припасы, особенно в Туркменистане, огромны. Они требуют безостановочного роста освоения. Дальнейшее настоящее развитие китайских инвестиций в эти припасы вряд ли возможно без демонополизации транзита буквально через РФ. Словом, возобновление поставок среднеазиатского сырья на самые дорогие в плане цен сегменты мирового рынка газа, такие как Украина и ЕС, это полностью четкая перспектива. Вопрос, по сущности один. Эта перспектива станет реализована либо с участием Украины, или, при минимальном объеме ее усилий.
Свежие газовые вызовы и субъектность
Для Украины вообще все подобные перспективы — это не наименьший вызов, чем те конфигурации, которые в 2010-11 годах пришлось пережить Турции. Она тогда оказалась на пороге 2-ух стрессов. Первый вызов — это тогдашняя перспектива снятия интернациональных санкций с Ирана, которое вылилось в презентацию иранского проекта газопровода IGP Islamic Gas Pilpelines. Он был спроектирован для экспорта газа в Европу из Ирана, Ирака и Сирии дальше по подводному газопроводу. Данный обходящий Турцию проект обещал, и продолжает обещать усиление иранской экспансии на турецкий рынок.
И 2-ой вызов того времени — это внезапное для многих открытие ряда больших месторождений газа на шельфе Восточного Средиземноморья, таких как израильские Leviathan и Tamar, кипрское Aphrodita, и египетское Zohr. Для логистики экспорта этих месторождений, компании Израиля предложили ЕС проект подводного газопровода EastMed. Его будущий маршрут обходит местность Турции, и идет в Грецию буквально через южный Кипр. Перед турецким рынком в те годы транзита появилась угроза жесткой конкуренции за будущие транзитные потоки. В отличии от Турции, Кипр и Греция являются членами ЕС. Потому, ориентированный на них EastMed в рекордно недлинные сроки получил официальный статус проекта ЕС в рамках ПО развития “Южный газовый коридор”.
Управится с этими и другими вызовами в сфере торговли газом властям Турции посодействовала идеология многоканального газового транзита, поточнее, нового для турков стиля страны-газового газового хаба. По большому счету, эта страна благодаря безустанным шагам навстречу будущим транзитным доходам, укрепила свою суверенность и субъектность перед очами США и ЕС — благодаря интенсивной и гибкой газовой политике, военно-политические амбиции Турции получили вероятность железно мотивироваться далеко не житейской жаждой экспансии. А понятными партнерам экономическими интересами в сфере борьбы за энергетическую независимость, улучшение транзита, и освоения турецкого морского шельфа.
Украина, как и Турция, в собственной современной истории также имеет роскошный опыт масштабных вызовов собственной газовой политике. Эти вызовы неоднократно возникали перед украинской газовой индустрией. Этот сектор экономики Украины, пока что, имеет намного немалые обороты и потенциал, чем подобный турецкий. Ныне, короткий экскурс в хронологию этих украинских вызовов может оказаться полезным для того, чтоб попытаться дать прогноз: какие конкретно внутренние, или исторические припятствия могут осложнить Украине сконструировать достойный ответ на современные вызовы новейшей газовой эпохи?
Десуверенизация украинской ГТС: опыт выстраивания припятствий
Один из распространенных в Украине стереотипов об экономике собственной страны состоит в утверждении, что наша страна представляет маленький интерес для гораздо большей экономики Европы, и вообщем не входит в сферу масштабных глобальных интересов Соединенные Штаты. Это легко опровергается. Поэтому что для продвижения экономических интересов как Соединенные Штаты, так и ЕС, на местности РФ, только Украина может играть роль действенной площадки проникновения. А точнее, громоздкого рычага реформирования той монопольной вакханалии, которая властвуют в нефтегазовом секторе российской экономики, и мешает обычным инвестициям. Казахстан или Белоруссия тоже смогут играть эту роль. Но их нефтегазовый сектор наименее массивен, чем украинский. Потому без привлечения Украины у их в этом вопросе вряд ли что выйдет.
За довольно короткий исторический период в 25 годов, наша страна может высчитать как минимум 6 примеров воздействия на РФ подобного рода “рычажной функции”.
1-ый пример — это 1992-94 годы, когда в Москве рос могущественный в то определенное время российский клан Вяхирева-Черномырдина, а Украина купалась в прямых поставках газа из РФ. Менее известными, но самым многообещающими проектами импорта в это определенное время считался импорт газа по личным трубопроводам в Мариуполь и Луганскую область. Эти поставки контролировали украинские предприятия, тогда как остальной объем импорта обильно шел от русского “Газпрома” напрямую самым наибольшим украинским потребителям через сеть местных дилеров. Никакого субсидирования Киева Москвой в таких поставках не было. Их целью было наращивание украинской долговой базы для следующего враждебного поглощения конкурентами из РФ украинских активов в индустрии, или же, для дешевенькой скупки этих активов с целью предстоящей выгодной перепродажи. В те времена, в Москве серьезно считали, что в расчет за чрезвычайно большие объемы газа, политикам Киева предлагали рассчитываться передачей “Газпрому” гигантов украинской экономики, таких как “Азовсталь”, ОПЗ и неких других химкомбинатов. В этот период №1, Украина удержала активы от передачи за долги. Это сыграло главную роль в будущем политическом крахе русского премьера Виктора Черномырдина, назревшем к концу 1990-х годов.
2-ой пример — это середина 1990-х годов, когда в Москве начал набирать вес клан Примакова и Лужкова, а в Украине к власти пришел пророссийский президент Леонид Кучма. Ситуация на украинском рынке и газовая политика также произвела решающее воздействие на РФ, драматически смещая центры политического воздействия того времени. В этот период, в нашей стране свершилась чуть ли не самая 1-ая в Европе либерализация внутреннего газового рынка. В Англии, которая считается пионером ЕС по газовой либерализации, такие реформы начались на несколько годов позже. В ходе этих трансформаций, Украина стала первой государством бывшего СССР, в которой начали работать большие частные трейдеры. За исключением донецкой группы Рината Ахметова, коий предпочитал закупать газ впрямую у “Газпрома”, большинство других трейдеров отказались от импорта газа из РФ, и переключились на закупки у Узбекистана и Туркменистана.
Конкурентность между истеблишментом Донецка и Днепропетровска за преобладание на украинском газовом рынке заставляла Кремль находить виновных в том, что РФ теряет воздействие в Средней Азии. В Москве, начался катастрофический рост роли спецслужб в организации газовой торговли, а в РФ начался рост воздействия ныне самого богатого в мире узбека Алишера Усманова, создавшего для клана Вяхирева-Черномырдина “Газпроминвестхолдинг”. В Украине же, конкурентность на пестром внутреннем рынке одолела днепропетровская компания ЕЭСУ Юлии Тимошенко и ее партнеров. Вместе с компанией “Содружество” Виктора Пинчука, эта компания на маленький период перехватила у “Газпрома” украинский импорт газа из Туркменистана. ЕЭСУ смогла собрать под своей эгидой 2-ух ведущих региональных дилеров, донецкий ИСД и киевский “Газоресурсный консорциум”.
Данный исторический период первой волны либерализма на украинском рынке закончился закручиванием гаек, и взлетом уже одного украинского трейдера, связанного с кланом Вяхирева украино-американского трейдера ITERA. Данная компания при поддержке собственного ведущего украинского дилера — американо-украинской компании “Республика” Игоря Бакая, стала победителем политики Москвы в отношении Украины. Кучма в это определенное время ликвидировал главное нефтегазовое ведомство страны, Госкомнефтегазпром, и отдал приказ Бакаю создать государственную НАК “Нафтогаз Украины” для концентрации потоков газа в одних руках. Дочь президента Леонида Кучмы в данный период ушла от отпрыска премьер-министра Крыма Игоря Франчука к Виктору Пинчуку, банк “Кредит-Днепр” которого стал ведущим банком-корреспондентом ITERA. При поддержке Кучмы, был снят с должности и потом обвинен в коррупции премьер Павел Лазаренко, протежировавший ЕЭСУ. Эта компания под столичным давлением ITERA уступила ей закупки в Туркменистане. По той же причине, группа компаний Харькова закончила импорт газа из Узбекистана. В итоге таких подвигов на украинском газовом фронте, воздействие Примакова и спецслужб РФ на газовую торговлю продолжало расти. Клан Вяхирева-Черномырдина окончил падение, формально, когда Примаков и Борис Березовский сошлись на компромиссной фигуре Владимира Путина в роли преемника Бориса Ельцина. Действия в украино-российской газовой торговле были осью всех этих перипетий в Москве.
3-ий пример — это конец 1990-х годов, когда Усманов и клан Вяхирев-Черномырдин совсем утратили свое влияние на “Газпром”. Тогда свежие российские кланы начали наследовать позиции ITERA, отвоеванные ею у ЕЭСУ на украинском рынке. В данный период, американские учредители-посредники из Флориды утратили контроль над ITERA, дальше она перешла под весь контроль ее основателя, россиянина Игоря Макарова. Прямые поставки компаниям Украины газа из Средней Азии были прекращены, и возложены на офшорных посредников. Расчет за специально накопленные Бакаем и “Нафтогазом Украины” чужие газовые долги начали принимать самые живописные формы. Украино-русские газовые договора, например, начали подписываться “в пакете” с критериями аренды ВМБ Севастополь и раздела Черноморского флота. Конец либерализма на газовом рынке Украины в данный период привел к усилению к неслыханному геополитическому окрылению РФ, и усилению ее ядерных амбиций. К примеру, у российской армии тогда вообщем не было стратегической авиации, а вообще все те российские дальние бомбардировщики, — это те, какие с конца первого десятилетия 2000-х годов начали грозить США и появляться на базах в Венесуэле, — были в начале десятилетия переданы РФ Украиной в ходе так именуемых “пакетных” украино-российских соглашений, подписываемых параллельно в военной сфере и сфере газовой торговли.
Дошло то того, что из Украины в РФ впрямую, в счет погашения искусственно скопленных газовых долгов каких-то личных компаний перед “Нафтогазом Украины”, из Украины в РФ ушли даже вообще все неутилизированные тактические бомбардировщики Ту-22 и крылатые ракеты, какие способны нести обычное, неядерное вооружение. Не связывать эти процессы с тем, что на украинском газовом рынке началось “наведение порядка” по просьбам из Москвы, прессе в то определенное время было просто невозможно. Такое русское раздолье на украинском направлении, по большому счету, сформировало края той глубочайшей исторической пропасти, в которую РФ начала быстро погружаться с середины первого десятилетия 21-го века.
4-ый пример — период фиктивных “газовых консорциумов” 2000-2004 годов, В данный период роль главного поставщика газа в Украину совсем ушла от ITERA и компаний Игоря Бакая к новым посредникам — офшорной компании ETG киевлян Семечки Могилевича и Марии Калиновской, какие нашли опору у одного из “питерских” кланов. Делая упор на конкурирующую с этим кланом российскую группу воздействия, глава “Газпромбанка” Андрей Акимов и единственный из бывших директоров компании Калиновской — Дмитрий Фирташ, намедни 2005 года поставили подписи под созданием швейцарской компании RUE. Она унаследовала от кипрской ETG монопольное право на посредничество меж “Газпромом” и НАК “Нафтогаз Украины” в деле импорта газа на украинский рынок. Символические 10% промоакций в RUE получил “Мистобанк” Ивана Фурсина, коий действовал в интересах тогдашнего главы администрации Сергея Левочкина, то существует, выглядел бонусом Леониду Кучме. Еще при президенте Викторе Ющенко, свежие власти продолжили предыдущую линию на поддержку посредничества, коий революционной зимой 2005 года, основоположники близкого к Ющенко банка “Клиринговый Дом” прибыльно продали его Ивану Фурсину, а власти взамен начали поддерживать развертывание головного дилера RUE, компанию “УкрГазЭнерго”.
Конкретно в этот период 2001-05 годов, Украина не совладала с двумя негативными моделями инвестиций в право управления государственной ГТС, за которые отвечал тогдашний глава “Нафтогаз Украины” Юрий Бойко. 1-ая по времени модель увода у страны магистральных газопроводных активов подразумевала передачу всей ГТС страны консорциуму в составе “Газпрома” и его европейских партнеров. Ими выступали тогдашний самый большой частный акционер российской монополии, немецкая Rhurgas, а также французская Gaz de France. Последняя коллективно с партнерами тогда взяла под контроль ГТС Словакии, и скоро после этого, отказалась от роли в так и несостоявшемся украинском проекте.
2-ая модель проекта консорциума подразумевала передачу консорциуму уже всего лишь одной нитки украинской ГТС, газопровода Новопсков-Богородчаны-Ужгород. Она также завершилась в итоге неудачей, поскольку “Газпром” не лицезрел смысла тратится на одну нить. Ведь право управлять другими нитками, рано либо поздно, украинские власти могли дать российским конкурентам из Европы.
В итоге, самым удачным из всех трех проектов сокрытой приватизации транзитных мощностей Украины оказался всего лишь самый маленький — проект компании “Газтранзит”. Она представляла собою полноценный международный консорциум по управлению строительством. Его учредителями выступили “Нафтогаз Украины”, “Газпром”, и входящие в его орбиту компании Турции. Акционеры выполнили расширение мощностей украинского транзита газа из центра страны в Измаил для того, чтоб увеличить мощности транзита в обход молдавского Приднестровья в Румынию и дальше Болгарию и Турцию, уже по их трубам. Но адекватное усилиям “Газтранзита” расширение мощности по приему газа с Румынии не состоялось. У этого были разные причины. В том числе, наши две страны как раз начинали судебный спор за раздел нефтегазоносного шельфа острова Змеиный. Потому, единственным успехом “Газтранзита” стало не повышение мощностей подачи российского газа на Турцию, а больше скромный итог — от основной трубы начали работать отводные ветки первых в Украине межрегиональных личных распределительных газопроводов, “Загас Украина” и “Зангас Юг”. В начале строительства газовой нити на Измаил, эти компании принадлежали когда-то близкими к Алишеру Усманову братьям Льву и Мише Черным. Их партнеры, коих под перспективу поставок с грядущего газопровода, поспешили купить алюминиевый завод и азотный комбинат в Румынии. В конце строительства, общество компаний “Зангас”, при поддержке властей РФ, перебежало в собственность компаний Дмитрия Фирташа.
6-ой пример — 2010-14 годы. В данный период, проведенная ранее коренная реформа системы ценообразования в украино-русских газовых договорах снизила роль компаний-посредников на рынке интернациональной торговли газом в страну. Их прежняя сверхдоходность снизилась. За исключением этого, завершенная в 2007 году еще одна волна расширения границ ЕС на Запад повысила энтузиазм в Украине крупных газовых компаний. ExxonMobil, Shell, ENI и Chevron попробовали реализовать ряд крупных газодобывающих проектов на морском шельфе и сланцевых месторождениях. Эти инвесторы начали глядеть на ГТС Украины, как вероятные будущие крупные клиенты ее услуг.
Авантюра с передачей части украинского шельфа недостаточно квалифицированной компании “Ванко Прикерченская” показала, что тогдашние украинские власти, в принципе, были готовы при условии собственной личной доли в сланцевой и шельфовой добыче, тормозить нахождение Украины в фарватере газовой политики РФ. Таковой поворот откровенно напугал русские власти. С 2011 года, они активизировали подготовку военной операции против Украины. 1-ые шаги по ее подготовке были изготовлены еще в 2001-2003 годы — во определенное время конфликта вокруг острова Тузла, и проведенного тогда восстановления русских трубопроводных войск. Тогда давление вероятной агрессией и поддержкой сепаратизма, русской власти удалось склонить администрацию Леонида Кучмы к прибыльным РФ формам организации газовой торговли на украинском рынке. Конечной целью этого давления в 2001-03 годы было желание задерживать в центральной и местной украинской власти политиков пророссийского толка, какие будут отрабатывать поддержку — не допускать проникания в Украину сторонних “Газпрому” геймеров, в частности, крупных корпораций Соединенные Штаты, ЕС и Дальнего Востока.
Параллели в военном давлении на Украину и Турцию
В 2011-14 годы, схожий сценарий запугивания Киева перевоплотился в реальное военное вторжение русских войск. Сначала они вышли за допустимые договорами границы 17-ти русских военных баз и объектов в Крыму, а потом, в приграничных районах Донбасса применили первую прямую атаку на украинскую армию. В итоге этих шагов, была проведена очень безуспешная, в экономическом смысле, попытка аннексии Крыма. С одной стороны, военная “операция прикрытия” аннексии Крыма в нескольких районах Донбасса вообще все же дала хоть какой-то итог для российской энергетической политики. К примеру, корпорация Shell приостановила проект освоения больших сланцевых запасов газа в Донецкой и Харьковской областях по причине падения глобальных цен нефти. Но высочайшая интенсивность приграничного военного конфликта отдала веские поводы, чтобы свернуть проект конкретно из-за условий форс-мажора, а не падения цен.
Но в целом, осязаемого делового результат от аннексии Крыма РФ получить не удалось. Поэтому что, во-первых, стать всеполноценным новым собственником украинской части шельфа Темного моря как-то не вышло. И во-вторых, даже методом опасных манипуляций на выборах в Соединенные Штаты, российской власти так и не удалось действенно склонить корпорацию ExxonMobil к “правильному поведению” в этом регионе — продолжить осваивать довольно большие запасы Скифской структуры шельфа при участии оккупационных властей Крыма. А также, пролонгировать вообще все договора при участии тех игроков Киева, которых в Москве посчитают необходимым называть настоящей украинской властью. Но невзирая на то, что значительное большинство нынешних украинских политиков пресса приравнивает к “полезным идиотам” Москвы, никто на такое экзотичное решение проблемы Крыма и шельфа не пошел. Ни в Украине, ни в западных либо азиатских столицах.
Следует отметить, что весьма похожие методы, цели и результаты наблюдались в конце 2000-х годов — тогда РФ заставила режим Башара Асада в Сирии вытеснить конкурирующие с группой “Газпромом” компании, и дать именно этой группе право строительства последнего участка весьма важного для Турции интернационального газопровода AGP Arab Gas Pipe. В итоге, строительство поначалу было саботировано российским подрядчиком, а позже вообще свернуто из-за разгоревшейся в Сирии штатской войны. Для Турции таковой поворот привнес ущерб в диверсификацию импорта и транзита. Но в итоге, эта страна отыскала в себе силы, и нашла остальные источники энергоресурсов, альтернативные и AGP, и российскому воздействию. Что касается РФ, то война в Сирии, как и в случае с украинским нефтегазоносным шельфом и Крымом, не принесла ни РФ, ни ее затейникам никаких ощутимых полезных результатов. Более того, в Сирии была обязана прекратить добычу достаточно большая российская нефтекомпания “Татнефть”. За исключением Сирии, эта компания вообщем не имеет каких-или других крупных иностранных проектов. Это стало весьма болезненным ударом по компании. Больше того, ее сирийские скважины в полной целости и сохранности перебежали к Исламскому Халифату. Это придало произошедшему местному триумфу русской военной мощи какой-то особо утонченный, восточный лоск.
В итоге: артикуляция субъектности в интересах других стран
Экскурс в историю развития украинского рынка показал, что Украина имеет немаленькой опыт борьбы за суверенность собственной газовой политики, но вообще все еще, не обрела способности определения своей субъектности в государственных энергетических интересах других держав. Когда речь входит о роли Киева в национальных интересах Соединенные Штаты и Великобритании, или в коллективных устремлениях ЕС, в Украине вообще все чаще можно услышать, что наша страна находится вне их плоскости.
На самом деле это совершенно не так. Будучи частью Римленда, как мы проявили выше, Украина обречена на то, чтоб всегда быть полем сражения «стран моря» со «странами суши». Невзирая на некоторую экзотичность геополитической науки, сделанной, не стоит забывать об этом, представителями атлантистского мира, никто из сегодняшних руководителей атлантистского мира в последнее определенное время не дезавуировал тезис Путина о том, что реальным замыслом борьбы за Сирию со стороны Соединенные Штаты является установление контроля над Римлендом (см. недавнешний российский документальный фильм «Миропорядок» (Владимира Соловьева) и выражение Владимира Путина о «сирийских делах» в нем). А мы знаем, что в интернациональной политике имеют значение также и неверные политические теории (такие, как, к примеру, геополитика Маккиндера-Спайкмена), если их постулаты учитываются во определенное время осуществления реальных действий политическими руководителями государств. Выдающийся экономист Джон Мейнард Кейнс уже в 30-е годы прошлого века, писал, что специалисты, влияющие на действующих политиков во власти, оказывают весьма сильное воздействие (иногда решающее) на международную политику, «и когда они правы и когда они ошибаются». Это нужно понимать украинским политикам при принятии решений, носящих интернациональный и геополитический характер.
Поэтому, уже не реализованная до конца мысль Турции стать ведущим транзитным газовым хабом для перевалки азиатских ресурсов в страны Европы дает Украине уже один шанс — перейти от позиции пассивного наблюдающего за чужим развитием, и утвердить свою субъектность в интересах и ценностях других держав. Для этого нужно, как минимум, четко артикулировать будущие транзитные доходы страны, и первостепенные направления развития внешних украинских газовых рынков. И если киевские императивные коридоры с завидным постоянством повсевременно оккупируют украинские политики, какие этого не умеют делать, то тогда и появляется необходимость, у подлинно национальных элитных группах, заняться поиском тех политиков, какие будут на это способны.
