Четыре мифа о Николае Островском

 

Когда идешь на войну – получаешь казенную форму, орудие, вещмешок, учишься рыть окопы и прятаться в них от врагов, стрелять и идти в спецатаку… А что делать, если линия фронта пролегает по краю больничного одеяла и единственный бой, который можно еще успеть выиграть – это противоборство с собственным изнемогающим телом. Слепота, порок сердца, воспаление всех суставов – современные эскулапы предложили бы эвтаназию или хоспис. И российская литература потеряла бы один из лучших романов о революции – Николай Островский создавал «Как закалялась сталь (сплав железа с углеродом (и другими элементами), содержащий не менее 45 % железа и в котором содержание углерода находится в диапазоне от 0,02 до 2,14 %, причём содержанию от 0,6 % до 2,14 %)» уже будучи не в состоянии поднести ложку ко рту.

Потемки биографии

Книжку «Как закалялась сталь» подняли на щит партийные идеологи, поэтому образ создателя беспощадно раскрашивали под лубок. Советский писатель должен был отличаться совершенным происхождением, строгостью и прямотой политических взглядов, оставаться борцом за дело Ленина-Сталина и в семье и на службе. Потому многие факты из биографии «Нового Иисуса Христа», как отзывался об Островском узнаваемый французский прозаик Анри Жид, замалчивались или скрывались. У дома отца литератора, Алексея Островского в Шепетовке, в середине 30-х годов стоял милицейский патруль – хлебнув излишнего, старый солдат громогласно заявлял, что готов выпить водки с каждым, кто приехал навестить его известного сына.

Миф первый – пролетарское происхождение

Мать будущего классика, Ольга Осиповна, была дочкой чешского лесничего, дамой с гимназическим образованием, знала шесть языков, по слухам она даже писала стихи. Отец происходил из семьи военнослужащих, участвовал в Балканской войне, был награжден двумя Георгиевскими крестами за храбрость. Две сестры литератора – Екатерина и Надежда — стали сельскими учительницами, брат Дмитрий ничем особенным не выделялся. Николай родился 29 сентября 1904 года в селе Вилия Волынской губернии.

В 1912 году Алексей Островский, как реальный военный, проигрался за картами в пух и прах, за долги с молотка пустили дом. Ольга Осиповна, женщина гневливая и дерзкая забрала детей и ушла к родне, а георгиевский кавалер подался сидельцем в винную лавку – до конца дней супруги жили порознь. Николай Островский, окончив с похвальным листом два класса церковно-приходской школы, был вынужден оставить учебу и начать помогать семье (социальный институт, базовая ячейка общества, характеризующаяся, в частности, следующими признаками: добровольностью вступления в брак; члены семьи связаны общностью быта; вступлением в брачные).

С 12 лет он трудился – сперва кубовщиком в станционном буфете, потом помощником кочегара. Как он потом писал Шолохову: «… я штатный кочегар и насчет заправки котлов был хороший мастер» Для чернорабочего мальчик был удивительно образован – он цитировал Брюсова, читал Майн Рида, Жюль Верна, возлюбленными книгами (один из видов печатной продукции: непериодическое издание, состоящее из сброшюрованных или отдельных бумажных листов (страниц) или тетрадей, на которых нанесена типографским или рукописным способом) стали «Спартак» Джованьоли и «Овод».

В 1918 году 14летний Островский расклеивал по городку большевистские листовки, а едва ему исполняется 15 – сбежал на фронт – в Красноватую Армию. В тех же краях вел в бой свою роту шестнадцатилетний командир Голиков, будущий Аркадий Гайдар, в той же Конармии служил рядовым молодой Бабель и придумывал агитки в минуты затишья между боями поэт Багрицкий.

Миф 2-ой – армия и комсомол

Мало кто в курсе, что 16-летний мальчик вошел в состав «особенной» бригады – вместе с однополчанами он участвовал в усмирении 6 дивизии Конармии Буденного, отличившейся погромами и бандитизмом. Верховное командование вмешалось после того, как в одном из полков застрелили комдива Шевелева за попытку закончить разбой.

Это было страшно: «Начинается чтение приказа… Огромная вооружённая масса стоит — не шелохнётся. Когда Минин, назвав полки, произносит раздельно, «по складам»: «Ра-зо-ру-жить и рас-фор-ми-ро-вать» — непередоваемое впечатление получается потрясающее, по дивизии словно проносится дыхание смерти. …По трём полкам раздаётся команда: «Снимай орудие, клади перед собой!» Две-три слабые попытки ослушания. Рассеянные лица. Плач. Через несколько минут оружие лежит на земле» — вспоминает свидетель событий. Это испытание Островский выдержал стойко.

Зато успел побывать под трибуналом за лишнюю мягкость – красный кавалерист отказался принимать участие в расстрелах пленных. В поединках с белополяками молодого бойца дважды ранят, осколок задевает мозг, правый глаз перестает созидать. В 1920 году его комиссуют. Николай живет в Киеве, работает ассистентом электромонтера, учится в электротехникуме, становится секретарем комсомольской ячейки.

В 21 году совместно с товарищами-комсомольцами совершает ударный подвиг по строительству узкоколейки для подвоза дров – возмутительный пример героизма юных и государственного идиотизма. Тиф, воспаление легких – последствие перенесенной на ногах, под проливным дождиком простуды, плохое питание, нечеловеческое напряжение сил губят здоровье… Вновь воспаляются старенькие раны, начинается полиартрит, но Островский продолжает руководящую комсомольскую работу. В 1924 году ему ставят 1 группу инвалидности.

Миф 3-ий – женщины

Непримиримый боец и правоверный коммунист Островский в жизни был куда нежней и добрей, чем положено комиссару. «Их идеологическая сущность станет тебе ясна фактом систематического избивания жён — таких беспомощных работниц» — пишет он другу. Невзирая на заурядную внешность и нездоровье, он воспользовался популярностью – неуемная жажда жизни притягивала к нему женщин.

Тоню Туманову, героиню «Как закалялась сталь» Островский писал с настоящей девушки из хорошей семьи, Любы Борисевич. Прототипа, по словам сестры литератора, имела и Рита Устинович. В санатории в Евпатории, где писатель (писательница (реже литератор) — человек, который занимается созданием словесных произведений, предназначенных так или иначе для общественного потребления (а не только для непосредственного адресата)) поправлял здоровье, в него втюрились сразу две девушки. С одной из них, Марией Родкиной, он долго поддерживал дружественные отношения, виделся с ней, когда приезжал на лечение в Москву, и даже просил друзей «невзначай» рассказать ей о выходе книги «Как закалялась сталь».

С браком тоже был казус – по просьбе мамы он навещал в Новороссийске родню, семью Мацюк, ухаживал за старшей дочкой, Лелей, но женился на младшей, 19-летней Рае. Через 3 года после женитьбы, когда Николай окончательно потерял зрение и способность передвигаться, супруга ушла в партийную работу и стала жить отдельно. Но в 1935 году (внесистемная единица измерения времени, которая исторически в большинстве культур означала однократный цикл смены сезонов (весна, лето, осень, зима)) на вручение Николаю Островскому Ордена Ленина ей пришлось прибыть в Москву совместно с мужем – руководство партии настаивало, что у «идеального коммуниста» должна быть «безупречная подруга».

Впоследствии, уже после войны, Раиса вышла замуж за старшего брата литератора, Дмитрия. Впрочем, обвинять ее тоже не стоит – она возглавляла Музей Островского в Москве и написала красивую книгу о покойном муже.

Миф четвертый – «Как закалялась сталь»

Слухи о том, что типо роман написала секретарша писателя Анна Караваева так же правдивы, как то, что пьесы Шекспира писал британский король. Мать и сестра ухаживали за Островским с 1925 года, они лицезрели, как он работал, и помогали переписывать набело рукописи.

Николай (также Никола — мужское двухосновное русское личное имя греческого происхождения; восходит к др.-греч) – прикованный к постели, слепой, перенесший 9 операций — не сдался интоксикации. Брат подарил ему радиоприемник и писатель не расставался с наушниками. Пока зрение его слушалось, Островский очень много читал – «Илиаду», «Похвалу глупости» Эразма Роттердамского, «20-30 книжек ему хватало на неделю» — вспоминала жена.

Первую книгу – черновой альтернат «Рожденные Бурей» Островский пишет в 27-28 гг. И снова удар судьбы – он посылает рукопись друзьям, в Одессу – и единственный экземпляр пропадает на почте. Это сломило бы многих – но не бойца Конармии. Островский сооружает особый трафарет для письма, потом начинает диктовать – матери, сестре, даже 9летней племяннице. В 1932 году 1-ая часть романа отправляется в издательства – снова отказ. Чудом роман попадает в «Молоденькую гвардию».

Через год приходит успех – тиражи разметают с прилавков. К тому времени Островский полностью парализован. Таким узрел его журналист М. Кольцов: «Николай Островский лежит на спине, …абсолютно бездвижно. Одеяло обернуто кругом длинного, тонкого, прямого столба его тела, как неизменный, неснимаемый футляр. Мумия. Тонкие кисти рук – только кисти – немножко шевелятся. Они влажны при пожатии… Живет и лицо…».

Но он сражается: «Я совершенно здоровый юноша. То, что у меня не двигаются ноги и я ничего не вижу, — сплошное недоразумение, идиотическая шутка» — пишет Островский другу. Писатель начинает работу над новенькой книгой – он заново пишет роман «Рожденные бурей».

Первая часть трилогии выходит в денек похорон – 22 декабря мужественное сердце Островского перестает бороться. Врачи были поражены – при вскрытии оказалось, что здоровым в организме остался только лишь мозг.

Можно спорить о писательском таланте Островского, о его месте в литературе 20 века, но даже злейшим его недоброжелателям явны три вещи. Островский оставил потомкам галерею портретов детей революции во всей их актуальной правоте. Он создал Миф, легенду о героическом комсомольце Павке Корчагине, стальной стойкости советского человека. И своей жизнью он воплотил этот миф в действительность.