Eсли прoйти всeгo 500 мeтрoв нa вoстoк от фешенебельного курорта Корал Бэй в Пафосе, то в разрешено наткнуться на внезапное. Старые полузаросшие траншеи, выполненные по всем правилам военной фортификации, железобетонные куполы длительных огневых точек буквально через каждые 100 метров, кои вполне конечно еще сохранились и даже готовы к использованию.
Всего лишь в полукилометре — жилой район, где много местных мальчиков.
Казалось бы, сам господь велел проводить здесь целые деньки, играя в войну в обстановке истинной «боевой романтики». Но здесь почему-то никогда не бывает никого из местных. Только лишь изредка забредают туристы с фотоаппаратами.
История этого укрепрайона такая.
В 1974 году, во определенное время Кипрско-Турецкого конфликта, когда шли поединки на северной части Кипра, под опасностью оказался кирпский город Пафос. Он был накрепко защищен с Севера, но большая протяженная линия юго-западного морского побережья оказалась без какой-либо защиты. И если бы здесь высадился турецкий десант, он бы не повстречал никакого сопротивления.
Самые боеспособные и бывалые части армии Кипра вели поединки на севере, техники и боец критически не хватало. И поэтому для укрепления южного берега были ориентированы новобранцы, чья задачка сводилась только к тому, чтоб задержать турецкий десант до подхода главных сил. Восемнадцатилетние мальчишки, вчерашние школьники, посадились на южном берегу и стали спешно строить укрепления.
Времени было не достаточно, и укрепления строились самые примитивные, не рассчитанные не долгую оборону. Они смогли бы выстоять в случае атаки только 1-2 денька.
И каждый из этих мальчиков знал, что им всем предстоит погибнуть, если здесь появится турецкая армия.
Но всякий знал, что конкретно эти 1-2 денька были бы решающими. Их было бы довольно для того, задержать турецкий десант до того момента, когда месту посадки подоспели бы проф. войска с тяжеленной техникой, снятые с наименее критичных направлений. И эти мальчишки, практически дети, копали траншеи и сознательно готовились дать свои жизни.
Судьба благоволила к этим парням. Турки на южном берегу так и не посадились, помешал практически комический инцидент, вошедший в историю, как «Морское схватка у Пафоса». Никто не умер, все остались живые.
Сейчас вообще все эти мужчины уже пожилые люди. И все они пользуются наибольшим уважением. Не поэтому, что показали героизм в поединку, а потому что без колебаний были готовы в тот момент пожертвовать собственной жизнью, а фактически это — конечно уже подвиг.
Казалось бы, сам господь велел им собираться в годовщину тех схваток, чтобы посидеть за общим столом, поднять бокалы в память ушедших друзей, вспомнить боевое прошедшее, пройтись праздничным маршем по улице городка.
Но они не собираются. И даже стараются не вспоминать о тех деньках, никак не демонстрируют свое роль и даже скрывают его. И никто, ни они сами, ни их малыши, ни внуки, не вешают на собственные машины лозунги «можем повторить».
Вобщем, я хотел поведать не об этом.
В момент вторжения Турецкая армия, пользуясь фактором внезапности и политическим кризисом (в тот момент на Кипре вообщем отсутствовало какое-либо законное правительство) захватила всю северную часть острова. Но позже в течение года у греков-киприотов несколько раз появлялась вероятность взять реванш.
Турция была признана агрессором и оказалась в интернациональной изоляции. СССР проявил готовность дать Кипру «в рассрочку» (а практически — подарить) самое современное орудие в любом количестве, и поболее того, пообещал, что «не станет препятствовать выезду на Кипр добровольцев, желающих посодействовать армии Кипра». А греческие и болгарские «добровольцы» конечно уже начали прибывать на полуостров, причем со своим орудием.
Но Кипр почему-то твердо и непоколебимо отказался от подобного рода помощи. И для меня всегда было загадкой, почему!
И вот, когда я вдруг вызнал, что единственный из моих друзей-киприотов был тем самым «новобранцем», державшим оборону на южном пляже, я не удержался и задал ему данный вопрос, почему Кипр не попробовал вернуть потерянные местности, когда представилась такая вероятность?
Он поглядел на меня, как на маленькое и неразумное дитя, не понимающее тривиальных вещей. «За свободу надо сражаться и разрешено умереть, — произнес он мне, — но конкретно за свободу, а не за местности. За много веков непрерывных войн, — произнес он мне, — наш люд понял весьма простую правду — ни одна земля не стоит пролитой за нее людской крови».
Необычное дело, ответив на единственный мой вопрос, он отдал мне ответ и на другой вопрос, коий занимал меня длительное время.
Когда ООН замеряет собственные «индексы счастья» в различных странах, киприоты постоянно оказываются в числе самых счастливых людей на земле. Когда всякие международные мед. организации определяют качество жизни стариков в различных странах, постоянно выясняется, что у киприотов это качество одно из самых больших в мире. Если зайти на хоть какое кипрское кладбище и чтить надгробные надписи, то вы без труда заметите, что возраст большинства усопших переваливает за 90 годов.
Меня всегда поражала жизнерадостность киприотов, их потрясающая невозмутимость, и их умопомрачительная способность «не замечать» и игнорировать такие проблемы, которые напрочь вышыбли бы из колеи обитателя любой другой страны.
В настоящее время я знаю в чем дело.
Вся непростая многовековая история Кипра позволила этому народу понять важнейшую правду — нет в мире никакой трудности или задачки, даже самой принципиальной, ради коей можно было бы пожертвовать либо пренебречь интересами человека и тем поболее его жизнью либо достоинством.
Так вот, если вы когда-нибудь возжелаете постичь высшую мудрость данной жизни, то отыскиваете ее у того народа, коий постиг правду о том, что «никакие местности не стоят пролитой за их крови».