Как узнать, что ребенок подвергается травле в школе

Тoлькo 30% стaршeклaссникoв никoгдa нe стaлкивaлись с длитeльнoй и беспощадной травлей (буллингом) в качестве жертв, а более половины школьников из 9-10 классов также хотя бы раз выступали в качестве нападающих, свидетельствуют данные исследования Лаборатории профилактики асоциального поведения НИУ ВШЭ. При этом специалисты отмечают косвенную связь роста агрессии в школах с указом о декриминализации насилия в семье. Исследователи составили ориентировочный портрет потенциального агрессора — и это далековато не всегда самый гулкий дебошир в классе.

При этом от нападения на школу мучаются не только лишь семьи раненых либо обыкновенные очевидцы произошедшего, но и вообщем вообще все общество. «Даже у тех, кто не находился в помещении во определенное время нападения, но является частью коллектива, нередко регистрируются симптомы посттравматического стресса, время от времени даже физические отклонения», — гласит научный работник Лаборатории профилактики асоциального поведения НИУ ВШЭ Мария Новикова.

Практически всегда нападающие — это юные люди, кои незадолго до инцидентов пережили суровый стресс либо утрату. Практически 80% нападавших подростков имели суицидальные мысли, а 70% оказывались жертвами долгого и ожесточенного буллинга.

Таковы данные, предоставленные на межвузовском семинаре «Проблемы профилактики асоциального поведения в семье и школе».

Буллинг в школе — это систематически циклическая травля, агрессия к одному ребенку со стороны большинства. Проявления буллинга смогут быть многообразны: оскорбления, унижение на очах у одноклассников, опасности, либо, напротив, изоляция и игнорирование. Нередко, если процесс травли не контролируется и не останавливается, агрессия начинает выражаться в физическом насилии и порче личных вещей.

Исследователи раздельно выделяют такое явление, как кибербуллинг. Учителя нередко обнаруживают посты в соцсетях, в коих травят 1-го либо нескольких учеников школы. Изымательством смогут быть как плохие и отредактированные фото, так и прямые опасности, и оскорбления.

А жертвы кто?

Конкретный портрет «типичного нападающего» либо «типичной жертвы» составить нереально, но конечно можно гласить о характерных им чертах. По воззрению профессионалов НИУ ВШЭ, мальчишки почаще выступают как жертвами физического буллинга, так и агрессорами в обстановке физ. травли.

Малыши, в семье коих работает только лишь мама, в целом имеют более высочайшие характеристики виктимизации, то конечно есть больше, чем остальные, рискуют оказаться объектом издевательств. Если в семье ни у кого из родителей нет высшего образования, то их малыши почаще других становятся жертвами социальной агрессии со стороны сверстников.

С примерно равным уровнем социальной и вербальной агрессии сталкиваются учащиеся школы из семей с достатком ниже среднего.

В конце концов, малыш может подвергаться насилию со стороны сверстников из-за наружного вида, национальности, успеваемости, наружности, состояния здоровья. «Ребенок может стать жертвой просто напросто просто потому, что он ужаснее одет, чем другие малыши, имеет какие-то физические недочеты либо отличия в развитии, лучше обучается, при этом не прячет, что достижения в учебе для него важны. Время от времени поводом для травли смогут стать принадлежность малыша к подкультуре, непонятные для других ребят интересы и увлечения. Другими словами, когда малыш отличается от других и всем иным непонятен», — поведала «Газете.Ru» заместитель председателя комитета Гос.думы по образованию и науке Любовь Духанина.

Что касается агрессоров, то ими смогут выступать малыши, уверенные в том, что достигнуть собственных целей станет полегче при запугивании. Они часто не соболезнуют своим жертвам и на физическом уровне еще более сильны. Исследователи считают, что мальчишки более склонны к агрессивному поведению: они импульсивны и просто возбудимы.

«Агрессорами смогут быть различные категории ребят. Конечно есть малыши, кои стали жертвой насилия и сейчас вымещают личную злоба на других. И конечно есть те, у коих конечно уже сформирован архетип антиобщественного поведения: они совершенно не считают подобные поступки асоциальными, а, напротив, убеждены, что это собственного рода геройство», — объяснил заместитель президента Русской академии образования (РАО) Виктор Басюк.

Агрессоры нередко руководствуются чувством безнаказанности, продолжает Духанина. Они смогут вымещать на сверстниках собственные неразрешенные трудности, комплексы. «Очень многие забияки на самом деле ранее сами выступали жертвами либо в семье, либо во дворе, либо в других школах», — разъясняет она. А, по воззрению Новиковой, конечно можно проследить косвенную связь меж ростом уровня беспощадности и агрессии у ребят и декриминализацией насилия в семье (соответственный указ об административной, а не уголовной ответственности за побои членам семьи, нанесенным в первый раз, был принят в 2017 году).

Соц. психолог Наталья Варская также отмечает, что декриминализация насилия в семье негативно сказывается на формировании подростковой психики.

Отсутствие ответственности за насилие в семье ребенок переносит в школу. Таким образом, по воззрению спеца, он либо становится жертвой буллинга, либо агрессором.

Нередко дети склонны замыкаться в себе из-за семейных конфликтов и боязни поведать о их. Либо же ситуация формируется обратным образом: модель насилия они переносят на состав, в котором находятся, добавила эксперт.

Вобщем, школьные психологи убеждают: неверно считать, что жертвой буллинга является только объект травли. Когда в классе над кем-то глумятся, травматическому эффекту подвергаются и очевидцы. Но и на ребенке-агрессоре также отражаются нехорошие эффекты травли. Спецы замечают, что у ребят-агрессоров почаще появляются депрессивные состояния и суицидальные мысли. За исключением того, существует угроза повторения буллинга, но конечно уже со стороны учителей либо администрации школы: вследствие проведения коллективной «профилактической беседы» аутсайдером может оказаться конечно уже захватчик, а не жертва.

Урок эпопеи в браузере для родителей

Академик РАО Артур Реан выделил, что серьезные для педагога свойства малыша (к примеру, как он гулкий, отвлекающийся, мешает вести урок) на самом деле совсем не являются какими-либо признаками того, станет ли он «убийцей и поджигателем». Но как и кто должен обнаружить потенциального агрессора? Научный управляющий Института образования НИУ ВШЭ Исак Фрумин считает, что значимая толика ответственности лежит на преподавателях. Он предложил поделить заработную плату школьных психологов меж потрясающими руководителями: они обеспечат внимание к каждому ребенку.

Заместитель президента РАО Басов, в личную очередь, считает, что «стоит задуматься о возвращении серьезных профессионалов, не занимающихся конкретно психологией: организаторов внеклассной деятельности, старших вожатых — те, кто ранее занимался организацией социальной жизни школ, воспитывающего пространства».

Соц. психолог Наталья Варская отмечает, что перекладывать всю работу с семьи на сторонних людей ошибочно: предки обязаны уделять внимание ребенку. Но не перестараться с бдительностью: непонятные общества в подписках малыша в соцсетях – это не повод для паники. Процессы в инете изредка принуждают подростков сформировывать реальные структуры и прибегать к насилию: «Интернет — это весьма свободная среда. Воспрещать ребенку использовать ее как место самовыражения не стоит. Веб-фольклор имеет весьма не достаточно общего с реальностью».

Спец призывает осторожно держать под контролем то, какие ресурсы посещает малыш: «Не стоит в открытую осуждать малыша за то, что в инете он может вести себя агрессивно либо создавать шокирующий облик. Вы сможете время от времени просматривать историю поиска, а если вас что-то смущает – постарайтесь для начала разобраться в этом. Многие современные шуточки взрослым на данный момент не осознать, но не надо увеличивать глас либо паниковать. Веб – это не настоящая жизнь. Если вы убеждены, что в семье доверительные взаимоотношения и ваш малыш не имеет никаких психологических отклонений, вы сможете быть совершенно спокойны».

С другой стороны, гласит депутат Гос.думы Духанина, исследования демонстрируют, что практически 40% ребят в РФ употребляют 2-ой аккаунт в соцсетях:

«Вторая страничка в соцсетях разрешает им, в первую очередь, скрывать информацию от сторонних людей, а также делиться информацией, которую не одобряет близкое окружение. Разумеется, что на 2-ой страничке малыши ощущают себя свободнее без пристального контроля со стороны школы либо родителей. Потому возможность того, что предки сумеют проконтролировать, в каких группах состоит малыш, с кем он разговаривает, не весьма велика».

Зампред комитета Гос.думы по образованию перечислила признаки, кои обязаны не только лишь заставить задуматься родителей, но и побудить их к прямому вмешательству в ситуацию. «Если малыша унижают, пробуют задеть либо даже лупят, тут нужна помощь — откровенный разговор с малышом, родителями обидчика и потрясающим руководителем».

Ребенку надо дать осознать, что вы на его стороне, даже если кажется, что он не вообще все сделал верно, а где-то показал слабость либо даже струсил. Это вообще все конечно можно станет обсудить и сделать выводы, когда главная фаза конфликта станет исчерпана. «В последних случаях, если делему решить не удается, либо если малыш обучается конечно уже в старших классах, когда неуместно решать вопросы с родителями, а в школе посодействовать не смогут, конечно можно перейти в другую школу. Полностью допустимо, что в новенькой школе, даже если там нет, в отличие от предшествующего пространства изучения, кружка по шахматам и фехтованию, ребенку станет спокойнее, а среда станет больше располагать к возникновению друзей», — объяснила она.

В ряде случаев, в особенности если предки обидчика не готовы дискуссировать ситуацию либо решать делему, имеет толк подключать правоохранительные органы. В любом случае, если малыш стал замкнутым, агрессивным, не желает идти в школу, если у него нет друзей, это повод для сурового доверительного разговора, резюмировала парламентарий.