Зaслужeнный лeтчик Рoссии oцeнил корректность действий экипажа.
Пассажирский самолет авиакомпании S7, на котором из Москвы в Кишинев летел вице-премьер, спецпредставитель президента РФ по Приднестровью Дмитрий Рогозин, власти Румынии не пропустили в свое воздушное место под предлогом того, что на борту находится «санкционная персона». Лайнер был обязан развернуться на границе и взять цикл на Россию.
«Румынские власти подвергли угрозы жизни пассажиров рейсового самолета S7, дам и детей. Горючего хватило до Минска. Ожидайте ответа, гады», — написал Дмитрий Рогозин в собственном твиттере.
О том, какой припас топлива бывает на борту самолета, и как командиры корабля действуют в неожиданных обстоятельствах, мы побеседовали с заслуженным пилотом РФ, бывшим лётным директором авиакомпании «Внуковские авиалинии» Юрием СЫТНИКОМ, кто за 43 года работы налетал поболее 22 тыщ часов, был награжден орденом «За личное мужество», медалями Нестерова и Маресьева.
— На ваш взор, подобная реакция властей Румынии была ожидаема?
— Мы конечно уже на протяжении нескольких годов, начиная с 2014 года, после крымских событий, сталкиваемся с откровенным хамством со стороны Европы и Соединенных Штатов Америки. Понятно, что европейские страны сами не принимают решения — тем поболее Румыния, которая абсолютно зависит от бюджета Соединенных Штатов. Дадут безвозвратные кредиты — они конечно еще будут жить. Естественно, когда началась истерия с санкциями, они стали подыгрывать «дяде Сэму». А фигура Дмитрия Рогозина довольно заметная, он остер на язык, заходит в список ненужных людей в Европе. Если конечно есть возможность зацепить и уколоть Россию, то наши «братушки», Украина, Болгария, Румыния, ее не упустят. Будут из кожи вон лезть, чтоб нам насолить.
— На борту было 165 человек, в том числе 11 ребят. Их жизнь, на самом деле, подвергалась угрозы?
— Все решения на борту воспринимает командир корабля. И если вам молвят, что самолет сел на последних каплях горючего, не веруйте этому. У командира всегда конечно есть свои запасные варианты.
Любые самолеты имеют аэронавигационный припас топлива на час, 1. 20, 1. 30. Как раз на подобные неожиданные случаи. Может подвести погода, кто — то застрянет — раскорячится на полосе… Надо уйти, и не факт, что ты уйдешь на тот аэродром, где отменная погода. Потому у командира корабля довольно много прав. Он может в этом случае сесть «ниже минимума», может сесть на военный аэродром. Когда самолет в воздухе, вообще все аэропорты для него открыты.
Командир S7 в данном случае сел в Минске, у него могло не остаться горючего на единственный час, как положено, а было л. 600 — 700. Но это как раз тот аэронавигационный припас, который он использовал, чтоб безопасно произвести посадку.
Командир принял правильное решение, в срок сообразил, что не нужно кружить в Европе, а позже экстренно садиться, где его бы задержала полиция, и Рогозина в том числе. Он сел в Белоруссии, в дружеской стране, где самолет заправят топливом и он полетит далее. А нам не нужно обольщаться. У РФ нет друзей, за исключением армии, авиации и флота.
— В вашей летной практике были подобные случаи?
— Естественно, и не раз. Незадолго до войны в Ираке мы летели с делегацией, которую возглавлял Владимир Жириновский, на денек рождения Саддама Хусейна. При подходе к Ираку, в стомильной зоне, нам молвят: «Данные по аэродрому приземления закрыты». Координаты не дают, аэродром военный «Ар — Рашид», засекреченный. Смотрим в сборниках, ничего нет. Осталось 100 миль, 160 — 180 км, уйти конечно уже некуда. У меня на «Ту -154» в правом кресле посиживал командир летного отряда Воробьев. Он гласит: «Уходим в Тегеран». А до Тегерана час 20 лета лета, а у нас горючего на час 10. В Аман? Не хватает горючего. В Дамаск? Не хватает горючего. Лететь некуда. Нужно искать «Ар-Рашид». А за бортом — ночь. Инженер Журавлев, превосходный парень, расслабленно докладывает: «Михалыч, горючего на 50 минут». Мы ищем аэродром… Слышим: «Топлива на 40 минут». Кружим над Багдадом, над площадями, лицезреем, как люди запускают фейерверки, и, видимо, задумываются, вот российские дают, делают круги почета над городом в денек рождения Саддама Хусейна. А российские не знают, где сесть. Я два раза заходил, то на реку Евфрат, то на Тигр, спускался к мостам, опять набирал высоту. Оставалось сесть только лишь на дорогу… А там поотбиваешь крылья, и выживешь либо не выживешь — немаленькой вопрос. Когда инженер доложил: «Топлива на 10 минут», здесь уже и у меня «рубашка раздельно, трусы раздельно, майка отдельно». Нужно где-то приземляться. И в это определенное время кто- то невидимый нас верно навел на цель. Я понял, что нужно искать аэродром на юго-востоке от столицы. Я много летал в горах на «Як — 40», понимал, что аэродром станет в виде темного пятна, без огней. Зашли, стали приземляться, сообразили, точно, «Ар- Рашид». Подходящий военный аэродром. Сели, а нас на полосе конечно уже ждут с баранами, при нас начали их резать. Жириновскому оркестр сыграл «Славянку». А я испил два стакана водки — и, как газированная вода, ни в одном глазу. Я человек верующий, сообразил, что без помощи Матушки и Господа нашего тут не обошлось.