Импортозамещение по-русски: меняем Европу на Китай

Кaк сooбщилa рoссийскaя Aссoциaция клaстeрoв и тexнoпaркoв, в 2016 гoду oбщaя выручкa всex прeдприятий-учaстникoв этoгo oбъeдинeния сoстaвилa 2   464 миллиардов. рублeй, или нa 5% бoльшe, чeм в 2015 гoду. Тoлькo вряд ли эти числа мoжнo нaзвaть пoлoжитeльными с учeтoм oфициaльнoй прoшлoгoднeй инфляции в рaзмeрe 5,4%. Тeм нe мeнee, Aссoциaция считaeт, чтo тeкущий гoд дaст пeрвый нaибoлee приметный импортозамещающий эффект.

Напомним, что по планам правительства, к 2020 году толика импорта в различных отраслях должна сократиться приблизительно до половины всей потребляемой продукции. Чтоб достичь заявленных характеристик, фактически требуется удвоить потенциал индустрии. Иначе не выиграть битву за внутренний рынок и не преодолеть критичную зависимость от сырьевого экспорта.

Как же идет реализация правительственных планов?

Импортозамещающие преобразования начались с госпрограммы «Развитие промышленности», в базу которой легло постановление правительства №   328 от 15.04.2014 г. Дальше последовали новые инициативы. Но по-истинному дорожной картой стали 20 приказов Минпромторга от 31 марта и от 9 апреля 2015 года, где и были объявлены определенные цели.

Вообще-то, читая эти документы, тяжело избавиться от чувства, что в 2014 году страна являла собою голое поле, где время от времени встречались старенькие фабрики. В Россию ввозилось фактически всё. По большому счету, Минпромторг констатировал критичную зависимость от импорта всюду, включая промышленность обыденных вооружений, отрасли радиоэлектроники, станкостроения, электротехники и так дальше.

Задачи были поставлены превосходные. Однако уже осенью 2015 года правительство РФ вынуждено было скорректировать планы. К примеру, в IT-секторе уже не ставится цель к 2025 году захватить на 60% внутренний рынок. Решено было наслаждаться его третью, тогда как в 2014 году русская электроника, включая серверы, ПК, микропроцессоры, и т. п., занимала 19% спроса. Вобщем, пересмотренные показатели, скорей всего лишь, опять уменьшат, при этом значительно.

Наши айтишники на форумах с горечью пишут об отсутствии понятной политики протекционизма. «Свыкнитесь с тем, что создавать конкурентоспособное „железо“ за исключением отвёрточной сборки в РФ не выгодно, а вот программное обеспечение делаем хорошо. Хоть эту добавленную цена надо покупать свою, — отмечает Unilink. — Неувязка с производством комплексная — правительство не создаёт критерий, поощряющих производство ширпотребной электроники».

Другими словами, приведенные Минпромторгом числа вызывают большие сомнения. Дошло до того, что в осветительной технике, устанавливаемой на военных кораблях, отыскали скрытые GPS-жучки. Судя по всему, фигурирующая в отчетах электроника, выпускаемая по полосы импортозамещения, нашпигована забугорными компонентами.

И в самом деле, о каком импортозамещении в данной сфере может идти речь, если до сих пор неясно, что «наше», а что — нет. Реестр российского серверного и компьютерного оборудования обещают сделать только в конце 2017 года. Потому, дай бог, чтоб нынешние 19% русской электроники на внутреннем рынке оказались добросовестными. Уже это станет неплохо.

Сложность в решении данной проблемы заключается уже и в том, что очень высок соблазн установить забугорный (читай — китайский) узел в выпускаемом под лейблом «сделано в России» оборудовании. С одной стороны, выделяемых денег недостаточно, чтобы провести всеполноценную разработку. Но с другой — на таком «импортозамещении» разрешено заработать «300% прибыли, ради коих капиталисты мать родную продадут». Тем больше что со стороны страны не всегда имеются умные и принципные приемщики.

Понятно, что у любого станка не поставишь контролера. Для преодоления этих заморочек, а также для того, чтоб придать модернизации экономике структурный нрав, Минпромторг сделал ударение на программе промышленных кластеров. По сущности, это попытка скопировать успешный зарубежный опыт.

Мысль состоит в том, чтоб в рамках госзаказа и внутренней промышленной политики сделать главными игроками производителей конечной продукции. Конкретно они получают живы деньги на рынке, и им, как говорится, карты в руки. Они же, в свою очередь, должны кооперироваться с подрядчиками и заодно ориентировать их на инновации, а также инспектировать поставщиков на контрафакт и иностранную начинку.

Речь идет о добровольческих промышленных объединениях, нацеленных на выпуск брендовых продуктов. Здесь важно отметить, что кооперация должна быть высочайшей, вплоть до 50% и выше. По воззрению экономиста М. Постера, обосновавшего идеологию концентрации производств вокруг конечного производителя, всего лишь так можно диктовать условия смежникам.

В РФ тоже ориентировались на эти числа. В частности, в постановлении правительства РФ N 779 от 31.07.2015 говорится, что вообще все предприятия кластера, во-первых, создают замкнутый технологический цикл. Во-вторых, конечный продукт продается на рынке хотя бы одним из участников. В-третьих, его смежники должны создавать продукцию, половина коей и более используется другим членами кооперации. В-четвертых, ценность отдается тем, кто находится вблизи друг от друга, то существует по региональному принципу.

Но, видимо, для правительства стало реальным открытием, что в стране очень мало предприятий, какие подходят под эти правила. Русская промышленность, будучи наследницей русской индустрии, имеет, как правило, иерархическую и экстерриториальную структуру. Госплан СССР располагал заводы таким образом, чтоб по максимуму использовать их потенциал, ну, и естественно, для укрепления межреспубликанских связей. В настоящее время эти связи разорваны.

В итоге еще в новом постановлении правительства от 28.01.2016 №   41 резко снижено требование к уровню кооперации — с 50 до 20 процентов. И сходу же встал вопрос, как при таковой низкой зависимости от главного игрока можно вынудить смежников произвести модернизацию, как того, к примеру, требуют конкурентноспособные условия. В итоге, теневым и основным участником большинства наших кластеров снова становится все тот же китайский производитель.

Доктор Филип Хэнсон, старший научный сотрудник ПО России и Евразии Царского Института международных дел убежден, что «российские власти, на самом деле, желают изменить характер интеграции РФ в мировую экономику». По его словам, сегодняшнюю политику более точно следует обрисовать не как деглобализацию, а как «условную реглобализацию», при коей Москва признает де-факто мировое лидерство Пекина. Отсюда, медленный темп преобразований и замещение западных компаний производителями из Поднебесной.