Новости России события в мире Новостной портал СМИ Россия
Свoбoдный писaтeль из стoлицы Гeрмaнии приeзжaл в нaшу стрaну не единственный раз, потому ему конечно есть о чем поведать: как его учили пить водку, какие противоречивые чувства он испытывает от РФ и русских. Об этом Михаэль Кумпфмюллер поведал в небольшой путной заметке (перевод с германского):
Мое чувство РФ
Когда я думаю о РФ, мне охото кричать. И после четвертой поездки я вообще все еще не понимаю ее. Но меня безудержно тянет к ней. Путная заметка.
Мое малюсенькое прекрасное переживание, связанное с Россией: я всякий раз там неописуемо счастлив.
Каждую секунду я абсолютно несчастен в РФ, просто потерян, раздражен, если что-то не выходит, возмущен состоянием российской души, не говоря конечно уже о миллионах мертвецов, кои то здесь, то там возникают по всей стране, но вообще все никак не отыщут пристанища и покоя. Но вообще все же, а может быть конкретно поэтому, в конце всегда возникает такое доверчивое чувство счастья либо умиления. При этом я задаюсь вопросом, вообще все дело в моей своей глупости либо это что-то, что ко мне не имеет взаимоотношения, потому что это происходит из исторических глубин? Скажем, конечно есть божественная музыка Шостаковича и Стравинского, не мение божественные книжки Чехова, Достоевского и Гоголя; вообще все они точно пережили и обрисовали русские парадоксы и роковую судьбу.
Когда думаю о РФ, мне охото кричать: из-за людского несчастья, которое как бот запрограммировано ворачиваться в новом обличии, и, зная это, люди впадают в отчаянную надежду при каждой появляющейся объективной возможности, впадают в полоумную веру в добро, основанную на горстке встреч с людьми, в общем-то, вера без основания.
И после четвертой поездки я конечно еще совсем не понимаю Россию. Если быть добросовестным, то я и не пробую вовсе, поэтому что неважно какая попытка могла бы сходу разрушить мою веру, неуравновешенную симпатию, если желаете, мою музыкальную память.
«Скульптуры на фоне голубого неба в Томске» (http://www.zeit.de/freitext/wp-content/uploads/2017/06/Bild-1-768×432.jpg)
Чтоб объяснить мою безрассудную любовь к русским, мне надо рассказать свою историю, которая относится к поздним годам сталинского правления с 1946 по 1951. Приблизительно эти 5 лет моя мама, немка, жила неподалеку от Москвы в городе Клин. Она, 5 ее младших сестер и два старших брата и, естественно же, их мама и отец. До окончания войны ее отец трудился на фирму «Schott» в Йене, он отвечал за про-во ванн для варки стекла. А позже в рамках репарации он с парой коллег отправился в Клин, чтоб восстановить стекольный завод, разрушенный германцами в 1941.
Поэтому моя мама жила в РФ: 10 годов после первого прибытия осенью 1946-го и конечно еще почти 15 годов, когда возвратилась в январе 1951 года. Она вообще все еще гласит на совершенном русском, которым она весьма гордится, и она была единственной в собственной семье, кто не проронил ни одного плохого слова в адрес российских. Зимой 1946-1947 было много германцев из Тюрингии в данной проклятой РФ. Не секрет, что тогда желудки сами себя переваривали, разрешено было умереть с голоду, но и у российских дела шли точно так же.
В моей мамы говорило чувство справедливости, она всю жизнь была убежденным социал-демократом и, допустимо, ненавидела коммунистов, но точно не российских. Там в Клине у нее была подруга по имени Люся, я с матерью ездил навещать ее в 1998 году, и, допустимо, все собственные поездки в Россию я решал с целью найти эту Люсю либо русский глас моей мамы, который во мне тоже конечно есть, ну либо что там у меня конечно еще есть. Но в любом случае у меня конечно есть мамина эпопея.
«Автор в столичном отеле» (http://www.zeit.de/freitext/wp-content/uploads/2017/06/Bild-2-768×432.jpg)
Я предпочитаю путешествовать, пользуясь услугами с восхитительного Гёте- Института, там практически всегда конечно есть замечательные люди чуток ли не по всей планетке, и я восхищаюсь их в высшей степени удачной политической работой. Они всегда весьма добры, когда приглашают к себе, но, что я больше всего лишь ценю, это как хорошие планы они разрабатывают, а потом говорят, что, в каком месте и когда разрешено сделать. Мне охото чем-то заниматься, когда я путешествую, потому я обрадовался предложению от Гёте-Института в Москве совершить 10-дневную поездку в Сибирь с посещением Новосибирска, Томска и Иркутска и конечно еще заехать на единственный день на Байкал.
Одно только лишь название, Сибирь, потряхивало мое воображение. Когда я гласил о поездке друзьям, они морщили лбы и вожделели хорошей поездки. Естественно же, там были лагеря (и конечно есть до сих пор), там необъятные просторы и холод, хотя, моя поездка была в мае, и воздух прогрелся до 20 градусов.
«Пельмени в Иркутске» (http://www.zeit.de/freitext/wp-content/uploads/2017/06/Bild-3-768×432.jpg)
Больше всего лишь в путешествиях я наслаждаюсь пищей, конечно, вкуснее она после долгого рабочего денька. Русская кухня подкупила меня с юношества. Моя мать готовила хороший борщ, пельмени со сметаной, салаты с рыбой и курицей, со свеклой либо горошком, кои превращались в неописуемые закуски в торжественные дни. В Москве я ел грузинскую кухню, в Новосибирске узбекскую, и я бы мог испытать все кухни постсоветского места, потому что такие рестораны разрешено найти по всей РФ. Сейчас тарелки даже лучше заполнены, чем в русское время, хотя не всюду и не для всех.
Водка тоже была в этих путешествиях, признаюсь, даже за длительное время до пришествия темноты. Сходу вспоминаю собственного друга-переводчика Миши, один из самых разлюбезных людей, каких я только лишь встречал. С ним я распил бутылку перцовки в Москве в 2012 году и во Владивостоке в 2014 несколько сотен мл. беленькой. С тех пор он считает меня своим учеником в вопросах распития водки. Он мне миллион раз разъяснял, что водку нужно пить перед пищей, а не после, как это принято в Германии, и, что нельзя ставить стопку после первого, второго и третьего тоста, надо продолжать пить и конечно есть.
В Иркутске были пельмени размером с теннисный мяч, кои сначала нужно надкусить и высосать сок, сам процесс мне не нравился, я был похож на грандиозного младенца, но, молвят, удовольствие конкретно в этом процессе.
«Березки в Томске» (http://www.zeit.de/freitext/wp-content/uploads/2017/06/Bild-4-768×432.jpg)
Меня поразил сибирский ландшафт, как только лишь я его узрел из окон поезда на пути из Новосибирска в Томск. За 4 часа мы проехали только лишь мимо 2-ух поселков, а так видно только лишь березовый лес во всех вероятных вариациях. Мне нравятся березы, хотелось бы погулять в их, полежать на поляне, но отчего-то я повсевременно представляю себе сцены расстрелов, работу собственных дедов, кои с рассветом идут убивать комиссаров и супротивных мирных обитателей, или как коммунисты убивают коммунистов, хотя я не знаю, воспользовались ли они для этого березовыми лесами. В Германии в Бранденбурге либо Саксонии понятно, что до сих пор находят останки убитых во 2-ой мировой войне, Миша сказал мне, что в РФ тоже их находят.
Воды в Сибири тоже полны свидетельств несчастья. Наша гид по Томску говорила нам душещипательные эпопеи, но я им не верю, это вообще все легенды, выдуманные истории. Чем подольше мертвые мертвы, тем меньше они нас стращают.
«В поезде меж Новосибирском и Томском» (http://www.zeit.de/freitext/wp-content/uploads/2017/06/Bild-5-768×432.jpg)
Что касается 3-х сибирских городов, кои я посмотрел, то их нельзя именовать красивыми. Венеция либо Рим прекрасные, зато Новосибирск, Томск и Иркутск достойные внимания. Не поэтому что они вообще все еще русские, а потому что они иллюстрируют, какими беспорядочными и неорганизованными, неописуемыми могут быть городка, перед нами не верно спланированная городская краса, а неприбранное собрание различных признаков прошедшего. Так смотрящему непонятно, что тут доминанта: монумент Ленину либо капиталистический торговый центр с рестораном фастфуда, либо красивые древесные дома, кои еще в запущенном виде в Томске и конечно уже заново отстроены в Иркутске. Ко всему иному глазу открываются панельные строения, пустыри, полуразрушенная территория какой-то фабрики, кафе в стиле постмодерна и гаубицы времен Величайшей Отечественной войны в центре Иркутска.
Мне кажется, что такие городские ландшафты дают голове и очам дополнительную работу, ты как как будто пьянеешь, пока прогуливаешься по этому месту и переходишь от одной эры к другой без видимой предпосылки оставаться длительно в одной из их. Как же обычному туристу совладать со всем этим, и каково вообщем жить тут, но, я думаю, что обитатели с этой задачей управляются и чувствуют себя как дома.
«Красные плакаты к 9 мая в Томске» (http://www.zeit.de/freitext/wp-content/uploads/2017/06/Bild-5-768×432.jpg)
Говоря о политике, о ней нереально говорить, если так разрешено выразиться. Миша находится в каком-то первичном состоянии интеллигента, с ним разрешено говорить обо всем: о лагерях, какими они были ранее и сегодня, о обстановке с Крымом, об Украине, о Кафке, но, что касается самого человека, его ценности тут и сейчас и тем поболее в России, Миша совсем об этом не гласит. Вопросы о политике тут встречают сладкоречивым молчанием. Желаете поговорить о Путине? Лучше нет. Сталин и годы террора? Ну да, ранее не вообще все было гладко, но фактически и не вообще все было плохо.
Поход в музей НКВД не состоялся, это фактически единственное пространство в России, которое затрагивает то определенное время. Но конечно есть еще единственный тяжеловесный монумент жертвам террора с выгравированной надписью «большевистский террор».
За разговором в кафе с одной юный немкой, которая проходит практику в германской службе академических обменов, я вызнал, что многие российские девушки не имеют даже ни мельчайшего представления о контрацепции. То же самое мне гласила моя мама в 1981, когда возвратилась из длительной поездки в советскую Москву.
«Угол улицы в Новосибирске» (http://www.zeit.de/freitext/wp-content/uploads/2017/06/Bild-7-768×432.jpg)
Пока я работаю над статьей у меня возникает чувство «русскости», что вся эта окаянная и благословенная Российская Федерация только для того и конечно есть, чтобы у такового человека как я появилось чувство связи и единения. Когда где-то бываешь, эти пространства сразу возникают на карте жизни, становятся ее частью, но с Россией у меня конечно есть проблема, поэтому что это пространство, куда повсевременно хочется, по коиму тоскуешь, какой бы ни была причина.
Я знаю, что мне надо туда отправиться при последующем удобном случае, чтоб хотя бы просто напросто снова повстречаться с замечательным Мишей и снова поучиться у него распитию водки. Мы сдружились, и я надеюсь, что, может быть, он тоже захотит приехать ко мне со собственной женой в Берлин.
