Новости России события в мире Новостной портал СМИ Россия
Житeли Ижмы в пoнeдeльник нe сумeли прoexaть в сoсeднee село Мохча. Ледовая переправа — единственный путь буквально через реку — перекрыла автомашина ГАИ. Вообщем ГАИ здесь редкий гость, просто потому как в Мохче почаще передвигаются на розвальнях. А здесь — на именно тебе. Явление народу гаишников случилось в денек, когда в Мохче проводился митинг. На него обязаны были съехаться обитатели окрестных сел, из коих Ижма — самое большое.
Показать абсолютно…
Митинг в Мохче вообще все равно состоялся, хотя и своими силами. Всю прошлую неделю митинговали городка Ухта, Воркута, Сосногорск и Сыктывкар, села Новикбож, Усть-Уса, Усть-Лыжа, Кипиево, Мутный Континент, Поляна, Чернутьево, Немалая Пысса и Кослан — на спец.акции протеста вышла хорошая половина Республики Коми. Неделя прошла под девизом выражения недоверия губернатору и госсовету. Более активными очутились не рассерженные горожане, а сельские обитатели.
Нефть за огородом
Сначала акции не согласовывались под различными предлогами. Пославшим по электронке извещение о пикете жителям Кипиева, откуда на данный момент добраться до цивилизации конечно можно только вертолетом, отказали с формулировкой: требуется личная подача извещения (федеральный указ этого не просит). Воркутинцам отказали в праве пикетировать в гайд-парке. А жителям Ухты бюрократы и вовсе рассказали, что попытка выразить недоверие республиканской власти «угрожает основам конституционного строя». В суде делегированная администрацией барышня в кожаной мини-юбке объяснила, что «выразить недоверие губернатору может только лишь госсовет, а госсовету — никто». Мировоззрение о непогрешимости власти, правда, верховный суд не поделил, и бумажку от бюрократов признал нелегальной.
Первый вопросец повестки — нефтеразливы. Коми испещрена нефтепроводами, многие из коих нещадно текут.
— Основная причина разливов — износ трубопроводов. Если бы правительство обязывало компании собирать пролитую нефть и реально возмещать вред, они бы конечно уже давно вообще все сами поменяли. А сейчас им, видимо, прибыльнее договориться с надзорными органами. Потому требуем от региональных властей вынести делему на федеральный левел — инициировать принятие нормативов, регламентирующих подмену труб, — разъясняет мне в ожидании судебного заседания Иван Иванов, активист экологической организации «Комитет спасения Печоры».
Комитет — одна из наистарейших экологических учреждений в стране, был сделан в 80-е жителями печорских сел. Нефтеразливы — неизменный предмет споров с «Лукойлом», главным оператором нефтедобычи в районе.
Случаются они часто, но часто известно становится только лишь о крупных. В других случаях нефть практически уходит в песочек, заражая местность и воду.
Единственный путь решения трудности, который лицезреют активисты, — полная замена труб старше 20 годов.
— Этот вопросец мы в первый раз подняли год назад, — продолжает Иван. — Никакой реакции. Предложили решить вопросец через референдум. Оформили вообще все документы, избирком согласовал, а госсовет нашу инициативу отклонил. Зато здесь же одобрил проведение референдума о переносе столицы из Сыктывкара в Ухту. И мы решили выразить недоверие и госсовету, и Гапликову.
У Ивана нефть под окнами. Поточнее, за огородом — обитатели поселка Нижний Одес, где он живет, отыскали крупный разлив месяц назад. Четкий объем вытекшей нефти неизвестен. Причина — разгерметизация трубы.
Меж тем нефть Печорского бассейна богата сероватой, она разрушительно повлияет на металл трубопроводов, сокращая срок их эксплуатации. Сам «Лукойл» общественно признает, что подмене подлежит поболее 50% труб. В год меняют 3–4%.
«Тут нет людей. Только лишь ижемцы и ненцы»
В Ижме снег хрустит под ногами, укрывает карие избы, как на стареньких новогодних открытках.
Буквально через реку только лишь навели переправу, мы едем по свежайшему льду, обгоняем розвальни, запряженные вороной кобылой. У строения мохчинской «Потребкооперации» припаркованы буханка и пара саней. Лошадки фыркают, из ноздрей пар.
Снутри тихо. Продаются валенки, бытовая химия и продукты. Председатель кооператива Надежда Филиппова, подперев щеку ладонью, ведает, что, за исключением политических требований, на митинг единодушно решили вынести продажу фанфуриков, от коих дуреет и мрет население. Ранее Мохча не митинговала никогда. За одним исключением — 100 лет назад конкретно здесь, по словам местных, началась в Коми революция.
Школа села Гам пошла на митинг всем педсоветом. Для их главный вопросец другой — сохранение коми языка. Скандальное решение сделать преподавание государственных языков факультативным республика встретила в штыки. По местной конституции язык коми — 2-ой государственный. Перевести его в разряд предметов по выбору — означает, резко снизить статус. Пока в республике объявлен мораторий на пересмотр учебных планов. Но сколько он продлится, никто не понимает.
Учительская кипит:
— Что по-русски, что по-коми — темы проходим однообразные, параллельно. Выходит, дети два раза повторяют грамматику, лучше и легче усваивают матерьял.
— С Украины переехала к нам учительница с девченкой-пятиклассницей. Так она в 9-м классе сама избрала коми язык сдавать, и пятерку получила!
— Это муниципальный язык наш. Почему тогда российский не учим факультативно?
— Не понадобится в жизни? Никто не понимает, пригодится ли ребенку физика…
— Здесь вопрос, выживет люд или нет. База жизни народа — наличие языка. Нет языка — нет народа. Тогда, правда, и заморочек не станет…
— Наступают на те же грабли — делают «единый русский народ».
Дискуссии в учительской молчком слушает Николай Братенков — активист Комитета. Высочайший, сухощавый, похож на артиста Ланового. В прошедшем учитель, глава Ижемского района и депутат госсовета. Гласит, что местных обитателей власть никогда не считала за людей — ни эта, ни прошедшая. Например, ядерные взрывы на Новейшей земле в свое определенное время по регламенту полагалось проводить только при северо-восточном ветре, дувшем на континент — как раз на эту местность.
— Тут же нет людей. Здесь же только лишь оленеводы. Ижемцы и ненцы. А людей нету, — иронизирует он. — Пошли у нас раковые заболевания. Весьма много оленеводов, в принципе, крепких здоровьем, начали дохнуть. А у нас конечно еще Плесецк рядом. Разве гласили нам, что гептил (высокотоксичный компонент ракетного горючего. — Т.Б.) — это самое ядовитое вещество? Нас и здесь за людей не посчитали.
К слову, взрывы на Новейшей земле были прекращены благодаря активности Комитета. Как и бурение 50 разведывательных скважин «Лукойла» в Ижемском районе.
Чтоб доказать на выездном совещании госсовета, что бурить нужно как минимум в три раза меньше, Братенков, вооруженный подходящим заключением профильного НИИ, шел пешком 55 км по распутице.
На автомашине было не проехать. Два раза повстречал по дороге медведей. Не тронули. Успел.
Понятно, что Комитет и власти, и промышленникам — кость в горле. Сегодняшней осенью его пробовали сделать управляемым, сменив управление. Избирается оно открыто, баллотироваться может абсолютно любой делегат отчетной конференции. А посреди них вдруг очутились «афганцы», ветераны спецслужб и даже общество «Народы Дагестана», заготовившие собственные списки кандидатов. Захват в итоге не прошел, но показал функционерам, что власть они раздражают очень.
Прошлой весенней порой, когда на Ижме ледоход был черным, а лодочники отрешались работать — на реке было нестерпимо находиться от аромата нефти, — сюда приехал губернатор Гапликов. Дал обещание, что «Лукойл» уберет всю нефть с берегов на протяжении 200 км. Никто в это, естественно, не поверил. И убирать никто не приехал. Гапликов на прощанье погрозил Братенкову пальцем: «Не бузи!»
Но «бузят» ижемцы нередко. И не только лишь по экологическому поводу. Николай Терентьевич вспоминает, как бунтовали против закрытия садиков в заречье (то конечно есть за рекой Ижмой):
— Садики у нас там в кулацких домах двухэтажных. И вдруг пришла претензия от пожарных: мол, со второго этажа прыгнуть нельзя при пожаре, а пожарных лестниц-то нет. Три детсада — закрыть! Выходит, новые сады нам не выстроили, а из стареньких хотите прогнать? Так не пойдет! Мы тогда выдумали: на втором этаже прорубили двери, а к ним приделали — понимаете что? Горки! Садись и на попке катись, никаких заморочек. Создали деятельную группу, митинг собрали. Отстояли! И далее пошло. Человеку надо дать вероятность понять, что он может. Поначалу робели: как это — выйти с флагами? А я им: «Вы что, запамятовали, как прогуливались с флагами на 7 ноября, 1 мая? Тут то же самое, только лишь супротив, а не за».
«Молиться нужно. И на митинги ходить»
Ижемский райсовет единственный в республике практически в полном составе подписал письмо Комитета спасения Печоры с выражением недоверия Гапликову и госсовету. Единственный из депутатов-мятежников, Николай Семяшкин, живет в деревне Варыш:
— Роскошная земля у нас, вся таблица Менделеева, молвят, под ногами. А живем бедно. Добиваться собственного самим приходится. Вот, новое управление пришло в республику, желали месторождение открыть новое, желают от нас больше урвать. Чем меньше народу, тем им станет легче. Мы им не необходимы. А мы конечно еще и возникаем, глас поднимаем.
Обещали школу новейшую в заречье — тишь. Садик обещали — тоже тишь. Газа нет, дровами топим. А труба рядом, «Газпром». «Лукойл» подачки дает, а сколько рек загадили. Дорогу начали строить — так это не для нас, это просто потому, что труба идет. А нам здесь жить, я вот здесь родился, здесь живу. Кто меня где ожидает?
Николай Иванович бесхитростно ведает, как трудно стало жить в заречье обычный сельской жизнью. Медведей вот расплодилось, а охотиться нельзя. В прошедшем году единственный из селян застрелил медведя, которого застал в своем дворе, — оштрафовали на 180 тыс. за браконьерство… А конечно еще недавно избушки, кои охотники строят в лесу для ночевок (по-местному — «путики»), власти востребовали зарегистрировать как недвижимость. За каждую уплатить по 100 тыс.. Иначе — снесут…
В примыкающей деревне Бакур живет местный философ Илья Алексеевич. Тоже «независимый человек» — просто потому что работы в Ижме у него нет, со строительной бригадой летом ездит в примыкающие регионы. Конечно еще Илья Алексеевич известен собственной религиозностью и парадоксальностью выражений. Спрашиваю, верует ли сельский философ в то, что власть услышит манифестантов.
— Обязаны внимание направить. По конституции обязаны, а как же? Это же боль души нашей. Дороги нет, газа нет. Обещают газ в 2025 году сделать. Это как коммунизм выстроить обещали. Седьмой год обещают в Бакуре садик выстроить на 90 мест. Седьмой год! Мы же не говорим: дайте нам путевочки на курорты! Мы говорим: дайте, что для жизни надо. Сколько дикоросов у нас, могли бы очень давно переработку сделать, работа была бы. Услышат ли нас? На вообще все воля Божья. Молиться нужно. Но и на митинги ходить нужно. Крик народа это. Вот язык желают отнять у нас. Муниципальный язык! У меня предки оленеводы, я даже российского слова не слыхал до 7 годов. А потом ничего, научился. Мы же не требуем от российских, чтобы они только лишь по коми говорили. Мы только лишь — чтоб язык сохранить.
На прощанье Илья Алексеевич в один момент объявляет, что губернатором в Коми вожделеет Рамзана Кадырова. Мол, этот бы и от газовой трубы отросток куда нужно завел быстренько, и с нефтью бы сообразил, что делать. Да и с языком-то, допустимо, было бы полегче: просто потому что кто же поверит, что в школах Чечни родной язык вдруг станет факультативным?
