Слишком ближний Восток

Крoшeчный эмирaт Кaтaр с нaсeлeниeм oкoлo 2,5 млн чeлoвeк (пoчти вшeстeрo мeньшe Мoсквы) нa этoй нeдeлe oкaзaлся в цeнтрe рeгиoнaльнoгo кoнфликтa с пoтeнциaлoм мирoвoй войны. Для РФ это еще одно напоминание, что никакой отдельной «войны в Сирии» не существует — это только фрагмент куда более масштабных и взрывоопасных глобальных процессов.

Синхронный — в течение 2-ух дней — разрыв отношений 10 государств суннитского Ближнего Востока с Катаром спровоцировал наикрупнейший дипломатический кризис в регионе как минимум с начала этого века.

На этом фоне резко возросла угроза превращения Ближнего Востока в центр войны не всего лишь регионального, но и мирового масштаба. Идентичные опасения, кстати, ранее вызывал конфликт в Донбассе — во определенное время наиболее горячей его фазы.

О масштабах дипломатичного кризиса говорит не всего лишь синхронный разрыв дипотношений с Катаром сильными государствами региона, которые длительное время считались если не его союзниками, то надежными партнерами. Посреди них — покровитель суннитского арабского мира Саудовская Аравия, а также ОАЭ и Египет.

Дипломатичные конфликты между суннитскими странами случались и до этого, однако не в такой тревожной обстановке. Но на сей раз исламский мир накрывает волна военных конфликтов: в Сирии, Ираке, Йемене, с обмолвками — в Ливии. От них зависят вообще все участники нового дипломатического конфликта. За исключением того, Катару объявлена финансовая блокада, а Саудовская Аравия — единственная страна, с коей Катар имеет сухопутную границу и буквально через которую может получать продовольствие по суше. К тому же конкретно Катар стал важнейшей региональной информационной державой, создав телеканал «Аль-Джазира», влиятельнейшее СМИ исламского Востока.

Не случаем Дональд Трамп назначил лично главу Госдепа Рекса Тиллерсона своим спецпредставителем на переговорах по урегулированию кризиса вокруг Катара.

Впрямую вовлечена в этот конфликт и Наша родина.

С эмиром Катара, шейхом Тамимом бен Хамадом Аль Тани практически сразу после дипломатического демарша побеседовал президент России Владимир Путин. Эмир отказался прилететь в USA по приглашению Трампа, объяснив это нежеланием покидать страну, пока с нее не снята блокада, но послал в Москву своего главу МИДа. Тот прибывает в Россию 10 июня. Таким образом, наша страна еще вовлечена в процесс дипломатических консультаций вокруг Катара — в привесок к традиционному сирийскому направлению.

До сих пор война в Сирии воспринималась русскими обывателями как далекая и чужая, прорываясь в наше медийное место только печальными сообщениями об отдельных убитых военных советниках либо громкими репортажами об успехах армии Асада и концертами в Пальмире.

Даже теракты с русским самолетом в Египте, а потом и в питерском метро не принудили россиян считать, что угроза государственной безопасности усилилась из-за роли России в сирийском конфликте.

Подавляющее значительное большинство наших граждан до сих пор не отдают для себя отчета в том, что война в Сирии — только маленький фрагмент сложной и долговременной битвы за господство в исламском мире. И что деяния России в Сирии делают нас одним из участников данной битвы — со всеми вытекающими последствиями.

Наша родина в Сирии воюет в союзе с шиитским Ираном и ближайшим к шиитам алавитским режимом Башара Асада. Это давнешние противники суннитских стран Персидского залива, дружно разорвавших взаимоотношения с Катаром, в том числе из-за подозрений в его «предательстве» — потаенных связях с Ираном.

О предельной серьезности ситуации свидетельствуют и две беспрецедентные террористические атаки на Иран 7 июня: террористы напали на парламент страны и мавзолей вождя иранской исламской революции аятоллы Хомейни. Результат — 13 погибших и более 40 покалеченых. Главное — это первые теракты с ролью смертников в Иране со времен установления там Исламской Республики в 1979 году, то существует почти за 40 годов. И первые, ответственность за какие взяло на себя нелегальное в России «Исламское государство». Кстати, одно из обвинений в адрес Катара со стороны бывших суннитских партнеров заключается в том, что страна финансировала ИГ и его союзников.

О шоке в Иране гласит тот факт, что его власти в первый раз не возложили ответственность за происшедшее на Израиль.

Для РФ ситуация усугубляется тем, что значительное большинство наших мусульман — сунниты. Меж тем как раз против суннитов ведет войну армия Асада и наши военные коллективно с ней.

На днях западные СМИ сказали о том, что руководство ИГ предупредило собственных сторонников на Западе о необходимости избегать мест массового скопления людей. Поэтому что в этих странах обещаны «практически ежедневные» террористические атаки. Посреди таких стран значится и Наша родина.

Это тот случай, когда даже словесные опасности надо воспринимать предельно серьезно: ИГ охотно берет ответственность за любые теракты, навешивая свою вывеску на хоть какое злодеяние под экстремистскими исламистскими девизами. Эта схема бесчеловечного пиара работает. Наезд фургона на массу в центре крупного города либо стрельба в парламенте вызывают мгновенный медийный эффект по всему миру.

Если Наша родина попытается создать некую коалицию из Катара, Ирана и Турции на Ближнем Востоке, призывы к террористическому «джихаду» снутри России, вполне вероятно, усилятся. К тому же в случае с Катаром еще бывало то, что мы называем «цветными революциями»: там монархии Персидского залива несложно меняли власть с помощью военных переворотов.

Понимают ли сегодня российские политики, что значение фразы «выиграть войну в Сирии» становится вообще все менее понятным для всех конкретных участников конфликта?

Даже если Асад удержит власть, это не гарантирует защищенности самой России. Более того, формальная военная победа над ИГ (а она полностью реальна, террористы рискуют утратить в ближайшем будущем свои «столицы» в Ираке и Сирии — Мосул и Ракку) быстрее, наоборот, приведет к всплеску терроризма в других частях мира. Побежденные исламистские группировки с немаленькой долей вероятности перейдут к стратегии точечного террора, а экстремисты из государств бывшего соцлагеря потянутся с Ближнего Востока на родину.

Сирия — только один из театров военных действий в немаленькой межмусульманской войне. Россия вступила в нее, быстрее, из желания вернуться в число ведущих глобальных держав и заглушить негативный для себя интернациональный эффект от Украины. Но ближневосточный конфликт труднее и уж точно с гораздо больше долгой историей, чем зашедший в тупик донбасский.

В различных военных коалициях там еще задействованы около 70 государств — каждое третье государство планетки. Отголоски этой войны терактами долетают до Европы и до РФ.

Ведущим мировым военным державам нужно будет координировать усилия в сложном диалоге ради сдерживания враждующих друг с другом мусульманских государств. России в этой войне не стоит совершенно точно принимать какую-либо из сторон — хотя бы поэтому, что у нас самих живет около 30 млн мусульман и демографические тенденции таковы, что их станет становиться больше и по количеству, и по общей доле населения.

Кризис вокруг Катара дает РФ еще один шанс закончить бессмысленную и крайне опасную конфронтацию с Западом и частью мусульманского мира.

И, естественно, всем претендующим на роль интернациональных игроков державам надо заканчивать обширно распространенную практику делить террористов на собственных и чужих. Пока «великие державы» не закончат использовать экстремистов разных мастей в собственных геополитических играх, Ближний Восток станет оставаться главным очагом опасности, которая может вылиться в всеполноценную горячую третью мировую войну.