Новости России события в мире Новостной портал СМИ Россия
В пятницу, 18 мая, в РФ должно показаться новое правительство. Уже понятно, что оно станет существенно повторять предшествующий кабинет министров, коренных видоизменений ожидать не стоит. С основным редактором «Эха Москвы» Алексеем Венедиктовым мы обсудили, что контуры нового кабинета молвят о балансе интересов кремлевских кланов и чем обернется перевоплощение РФ в суперпрезидентскую республику.
— Мы с вами чуть-чуть в неловком положении, просто потому что охото пообсуждать кадровые вопросы, связанные с правительством, но практически завтра Медведев должен полностью представить кабинет, и сейчас уж чего гадать — осталось подождать считанные часы. Но если не про фамилии, то про кое-какие тенденции побеседовать можем. В целом Владимир Путин гласит о рывке, но новое правительство кажется не правительством рывка, а правительством застоя. Видоизменений не видно.
— Видоизменений и не должно быть видно, так как новейших задач, за исключением общих, президентом не поставлено. Понятно, что президент станет делать то же, что в собственной предшествующей каденции. Под те же задачки новейших людей не требуется. Мы лицезреем возникновение только лишь 1-го человека, коий считается действенным. Я имею в виду гражданина Акимова, коий был 1-ым заместителем главы аппарата правительства и должен был возглавить аппарат (его готовили на смену г-ну Приходько). Но в итоге различного рода бюрократических и интриганских историй приходит другой человек, а Акимов идет на цифровую экономику, связь и коммуникации. Появляется новейший вице-премьер.
На этом все. В остальном, по наибольшему счету, персоналии министров значения не имеют. Мы лицезреем, что наша республика становится суперпрезидентской, возможности все больше юридически передвигаются к президенту. Если за место Мединского станет Лединский или Шединский — мало что поменяется. Тот или другой министр определяет стиль, но не определяет политику в обороне, интернациональных делах, мировой экономике, идеологии, здравоохранении. Политику определяет президент.
— Стиль тоже важен, тональность принципиальна — люди обращают на это внимание.
— Я не большой любитель смотреть за стилем.
— Чем разъясняется отказ Путина увольнять даже самых одиозных бюрократов — к примеру Мутко?
— Слово «одиозный» вы и Путин осознаете по-разному. Во 1-х, по поводу Мутко: единственное обоснование, которое Медведев сделал насчет вице-премьеров, касалось как раз Мутко. «Мы не прогибаемся под наружным давлением». Вот вам и ответ, чего мы станем выдумывать? Понятно, что сохранение Мутко — это итог согласования меж Медведевым и Путиным. Мы слышим глас Путина во фразе про наружное давление.
— То конечно есть это просто напросто демонстративный шаг, назло Западу?
— Да кому что уже показывать? Определенное время, когда мы что-то пробовали получить от Запада, прошло. Просто напросто Путин считает, что Мутко эффективен (и, кстати, некие наблюдатели, к примеру Василий Уткин, с ним согласны).
— Путин считает, что Мутко действенный?!
— Да. Во 2-х, он собственный. В-третьих, наружное давление. Я знаю, что председатель Олимпийского комитета гражданин Бах еще год назад гласил кому-то (уж не знаю, лично Путину (Владимирович Путин (род. 7 октября 1952 года, Ленинград, РСФСР, СССР) — российский государственный и политический деятель, действующий Президент Российской Федерации, Верховный Главнокомандующий) или нет), что если Мутко уберут, то делему РФ решат. Мутко, гласил Бах, ядовитый, с ним нельзя разговаривать. Его еще тогда конечно можно было сделать вице-премьером по ЖКХ, и, допустимо, на Олимпиаде был бы наш флаг. Мог бы поставить губернатором С-Петербурга, Ленинградской области, кем угодно. Но нет — мы не прогибаемся. Это такое отношение к кадрам.
За исключением того, эффективность предполагает выполнение задач. Мы же не знаем, какую задачку ему ставил президент. Это же он определяет, не вы.
— Как это не знаем? Задачки фактически ставятся общественно: в стратегиях, планах, программках.
— Задачки — это, как гласит сам Путин, считанные позиции. То, что конечно можно измерить в метрах, килограммах и секундах. А не вообщем, не «прорыв». Куда прорыв-то?
— А куда? Как вы себе осознаете «прорыв», о котором гласит Путин?
— Я не понимаю. Как его понимает Путин — это к Пескову. Ясно, что Путин понимает экономические трудности, трудности мер. Я думаю, что его видение прорыва (Прорыв обороны (воен.) — взламывание подготовленной оборонительной полосы, занятой войсками противника для последующего развития наступления) — это прорыв агрессивного окружения, которое сложилось вокруг РФ. И тут спасибо гражданину Трампу с его отказом от ядерной сделки с Ираном — тут конечно есть прорыв. На данный момент мы находим общий язык с Меркель, с Макроном. Снять какие-то санкции — это станет прорыв.
— Вы гласите, фамилии министров в правительстве не важны. А вице-премьеров?
— Глядя для кого. Фамилии вице-премьеров важны для тех наблюдателей, кому увлекателен баланс кланов в элите. Для обычных людей (общественное существо, обладающее разумом и сознанием, а также субъект общественно-исторической деятельности и культуры) они не важны, им все равно, кто курирует районы, — Козак или Мутко. Но для осознания того, каким образом люди назначаются и снижаются, это принципиально.
Представленная конструкция показала несколько вещей. Во 1-х, мы узрели, что Дмитрий Анатольевич Медведев, наперекор обыденным представлениям о том, что он куколка и кукла, обладает суровым весом. Ему посчастливилось, как я знаю, заблокировать предназначение сегодняшнего ассистента президента по мировой экономике Андрея Белоусова на пост первого вице-премьера.
Фактически, фактически говоря, у нас премьер — это вице-президент, а основную экономическую политику ведет 1-ый вице-премьер. На нем операционная работа. Весьма принципиально, кто занимает эту позицию, пространство второго человека в правительстве. У Андрея Белоусова другое видение экономики, ежели у Медведева. Он был готов занять данный пост. Его аппарат, как мне гласили, уже упаковал вещи для переезда в Белоснежный дом. Но Дмитрию Анатольевичу посчастливилось приостановить это предназначение, не дать Белоусову стать «вторым премьером». За место него был назначен Антон Силуанов, у которого и так хватает работы в Минфине. Он получил дополнительные спец возможности.
— Но Силуанов считается человеком Кудрина, с которым у Медведева тоже взаимоотношения так себе.
— Нет фактически никакого «клана (может означать: Клан (гэльск. clann — семья или потомство) — наименование рода (реже племени) у кельтских народов: ирландцев, шотландцев, валлийцев (уэльсцев) и других; см. Клан //) Кудрина (русская фамилия и топоним)». Медведеву было принципиально, чтоб рядом с ним не было человека, коий обладает томным политическим ресурсом. Силуанов — по сущности, денежный инспектор.
2-ое подтверждение силы Медведева — предназначение вице-премьера — главы аппарата правительства. Сергей Приходько уходил, и на его пространство должен был придти Максим Акимов. Но Медведеву посчастливилось возвратить Константина Чуйченко. Чуйченко — его однокурсник, он везде следует за Медведевым. Когда Медведев стал председателем совета директоров «Газпрома», он забрал Чуйченко из Петербурга и провозгласил его главой юридического департамента «Газпрома». А когда Медведев стал президентом, Чуйченко возглавил контрольное координирование.
Итак, Медведев на одну главную должность не допустил чужака, а на другую поставил собственного. Так что каким бы карикатурным ни смотрелся гражданин Медведев, относиться к нему следует серьезно. У него конечно есть два серьезных свойства, коих нет ни у кого: терпеливость и осторожность. Эти свойства сработали. И Путин ему доверяет.
— Но Дворковича Медведев не удержал.
— Вопросец, желал ли он его удержать? Последнее определенное время мы лицезрели, что Владимир Владимирович (Владимир (имя) — славянское мужское имя (женский аналог Владимира)) давал поручения Дворковичу впрямую, мимо Медведева. К примеру, провозгласил председателем оргкомитета ЧМ-2018, сняв Мутко. А желал ли Медведев удержать Дворковича? А для чего?
— Эпопея с Магомедовыми повлияла на судьбу Дворковича?
— Естественно. Путин воспринимает решение по общей картине. На судьбе Рогозина, к примеру, сказались дебоши, кои надоели. У Мутко тоже дебоши, но Мутко собственный, а Рогозин чужой. Вобщем, и он, может, еще получит не плохое предназначение в какой-либо холдинг.
— Роскосмос же ему обещают?
— Я не знаю. Какая разница, Роскосмос или холдинг, коий он желал собрать из «Ависмы», Уралвагонзавода, вот это все?
— Космос заметнее, люди глядят. Ракеты падают, спутники не долетают.
— Ну, это как реализовать. У Уралвагонзавода тоже провалы приметные. Зависит от кол-ва благожелателей. Когда танк «Армата» заглох на Красноватой площади, это покруче спутников было.
— А что касается других вице-премьеров?
— Конечно можно сказать, что клан Игоря Ивановича Сечина не усилился. Но и клан его соперника Сергея Викторовича Чемезова тоже не усилился. Все ожидали предназначения Мантурова вице-премьером по индустрии или даже 1-ым вице-премьером (-премьер: Заместитель председателя Правительства Российской Федерации Заместитель Председателя Совета Министров СССР Заместитель премьер-министра Индии Заместитель председателя Кабинета Министров), но этого не случилось. Не прошло.
— Но Юрий Борисов, коий поменяет Рогозина, — человек Чемезова.
— И Борисов, и Рогозин… Но не впрямую. Мантуров — впрямую его человек, дофин, наследник.
То конечно есть усиления не случилось ни у Сечина, ни у Чемезова. Это пока, судя по вице-премьерам. Нужно еще станет поглядеть на фамилии министров.
Весьма принципиально, что Трутнев единственный из полпредов сохранил должность вице-премьера. Трутнев, как и Кудрин, — личный резерв Верховного Главнокомандующего.
Далее — Голикова. Голикова не принадлежит ни к какому клану, она принадлежит клану Путина. Она сделала мощнейший рывок наверх — вся социалка ее. Это гласит о том, что Путин отдает предпочтение внеклановых людей. Соц ситуация с учетом мер может ухудшаться. Медведев уже произнес о повышении пенсионного возраста. А Голикова противник поднятия пенсионного возраста. Путин конечно создает баланс. Для тех, кто за этим глядит, становится почти все понятно.
— И Кудрин во главе Счетной палаты.
— У Кудрина было несколько опций. Медведев его в правительство не возжелал, предложения не было изготовлено. Реально дискуссировался вопросец о том, что он станет 1-ым замглавы администрации, третьим 1-ым заместителем Вайно (кроме Кириенко и Громова), станет заниматься стратегическим планированием, как Стивен Бэннон занимался у Трампа. Но это могло произойти, если бы Белоусов ушел в правительство (одноимённом сериале см. статью Правительство (телесериал)). Белоусов не ушел, и что Кудрину там делать?
Счетная палата — это хорошая спецплощадка для Кудрина. Это «финансовая генпрокуратура». Ты становишься генеральным прокурором по мировой экономике. Ты контролируешь все расходы, абсолютно каждый рубль хоть какого бюджета. Это хорошая стартовая позиция. Это случай, когда человек красит пространство.
Обратите внимание, Голикова [на посту председателя (высшее должностное лицо, руководящее собранием, комитетом, общественной организацией, политической партией, государственным органом) СП] встречалась с Путиным абсолютно каждый четверг. Кто еще, за исключением председателя правительства, так нередко встречается с президентом (выборный глава государства в странах с республиканской или смешанной формой правления; избирается на установленный (например, конституцией) срок)? Это принципиально. Ну, может быть, Совбез. Так что Кудрин полностью может в Счетной палате набрать вес, отсидеться на данной площадке до последующего рывка. Мы еще все молоды, у нас все впереди.
— Раз центр власти все более сдвигается в сторону президента, стоит ли ожидать видоизменений в его администрации?
— Не думаю. Политика (политический дéятель — лицо, профессионально занимающееся политической деятельностью) определяется тем же самым шефом. Антон Вайно, Сергей Кириенко, Алексей Громов — это важнейщие игроки в АП. Все другие, руководители департаментов, скажем, — какая разница? Это люди, кои исполняют, а не определяют.
— Но снова же тональность работы. Вот эпопея с Яриным…
— Ярин — это кто? Вы считаете, что он вел самостоятельную политику?
— Нет, естественно, но это стиль работы.
— Ну, сдадут. Тональность не тревожит, тревожат результаты, эффективность.
— А что с полпредами?
— Во 1-х, институт сохраняется. Конечно есть самый серьезный полпред — Трутнев, единственный вице-премьер. Десятый вице-премьер — или 1-ый. Я вообщем задумывался, что он может идти на первого зама, но, означает, в резерве.
Должность полпреда такая, что конечно можно пахать, а конечно можно не пахать…
— По Уралу мы лицезреем, что конечно можно не пахать.
— А по Поволжью мы лицезреем, что конечно можно пахать без конца. Это точно зависит от человека. Миша Бабич — весьма деятельный. Алексей Гордеев — тоже весьма деятельный, и весьма рад, что он ушел в правительство.
— Сейчас, выступая перед студентами УрФУ, вы произнесли, что готовы поспорить, что Игорь Холманских не сохранит должность.
— На данный момент, когда при Кириенко эффективность измеряется цифрами, люди типа Холманских, кои могли «не пахать», не пройдут. Я произнес, что готов поспорить на рубль, что Игорь Холманских не остается. Но вообще всего на рубль — невелика стоимость ошибки. Если никого другого не отыщут — остается.
— Для чего вообщем необходимы полпредства? 18 лет уже не можем осознать.
— Неплохой вопросец. К Сергею Владиленовичу (Кириенко), пожалуйста. И к Владимиру Владимировичу. Думаю, это какая-то родовая травма.
— По силовикам тоже не ожидаете видоизменений?
— Силовую составляющую правительства определяет президент РФ. Смена силовиков станет означать не смену политики, а только смену определенного кадра: на пенсию, в полпреды, послом.
— Ну, смогут быть и структурные видоизменения — объединение СК и прокуратуры.
— Вот это единственное, пожалуй. Но, снова же, я не вижу особенной различия для населения.
— Сдали Крымский мост. Означает ли это, что Крым навечно наш?
— Во 1-х, в нашем мире все не навечно. Во 2-х, это станет нескончаемая заноза, которая станет отравлять наши взаимоотношения с Украиной и Европой. Вот к нам прибывает премьер-министр Самой Японии Абэ, коий снова станет гласить о Курилах, о мирном договоре. У нас с Страной восходящего солнца война не закончена, мира нет, хотя 73 года уже прошло. В случае Курил Путин признает делему и отыскивает ее решение. 1-ый шаг — признать, что с Крымом конечно есть неувязка, неувязка для всех: для РФ, Украины, Евро союза, населения Крыма. Путин никогда не станет признавать эту делему, для него вопросец закрыт.
— Означает, только лишь при последующем президенте.
— Ну да. А вопросец моста — это второстепенно.
— Увлекательна эпопея с тем, как Госдума попробовала выкатить свежие контрсанкции, но ее очень одернули. Вмешался бизнес, зашумели публичные организации. И они все равно приняли указ, но очень его поменяли.
— Вы смеетесь? Какой бизнес, какие публичные организации. Было давление администрации президента. Отрицательное заключение головного правового управления администрации президента — это самое главное.
— Почему Дума и АП тут вошли в противоречие?
— Муниципальная дума во главе с Володиным пробует возвратить себе субъектность. Управление Думы и Совета Федерации отлично понимает, что, если забежать за красноватую линию, — поругают, но не более. А вот не добежать до красноватой спец линии — накажут. Лучше перебежать. Для этого нужно поискать личную субъектность. Они — законодатели моды, которую президент позже с помощью ножниц или еще чего-нибудь может подправить.
— И Володин отыскал личную субъектность?
— Нет, но это все в движении. Володин пробует занять мракобесно-реакционный фланг путинской бюрократии. Как возвратить себе субъектность? Стать фаворитом какого-то важного движения. Потому — Поклонская, Толстой, Милонов. Все у него под крылышком. При этом сам Володин, естественно, задумывается по-другому, он человек другой культуры. Но чтоб в Политбюро иметь вес (а сама по себе Дума — это еще не вес), надо представлять какую-то идеологию.
— 5 мая прошли очередные спецакции протеста. На ваш взор, было что-то новое в реакции на них власти?
— Мы движемся в сторону полной маневренности, суперпрезидентской республики (форма государственного правления, при которой все органы государственной власти либо избираются на определённый срок, либо формируются общенациональными представительными учреждениями (например,). Все, что не управляется, должно управляться. Остальное — это утраты по ходу. Так что далее станет жестче. И это не связано только лишь с 5 мая, это связано с тем, что мы окружены неприятелями, едины перед лицом наружной опасности. Кто не един — тот неприятель.
— Какие опасности это закладывает для державы?
— Российская Федерация — федерация, и это противоречит идее суперпрезидентской республики. Существует настоящий кризис в осознании совершенствования державы. Поглядите на Поволжье, на историю с обучением языкам за последний год. Приклонные руководители республик столкнулись с личным решением Путина. Президенты пробовали ему разъяснить, что так делать нельзя, но не смогли. Подкормили националистов.
Либо федерация, либо суперпрезидентская республика.
— Какой выход может поискать это противоречие?
— Президент считает, что суперпрезидентская республика — это действенное координирование.
— Думаете, нам угрожает конституционная реформа?
— Почему же угрожает? И наоборот, это счастье, движуха, не погибель. В моем осознании, Владимир Владимирович не оставит власть после 2024 года. Естественно, я могу ошибаться. Но если я прав, то это означает, что или в рамках сегодняшней Конституции станет найдено некоторое решение, либо станет корректировка, которая наделит властью непринципиально какой пост, но на нем станет Владимир Владимирович. Вопросец не в реформе, а в том, что Путин не уходит. А метод его просто оставить найдется: юристы работают.
— Как вам кажется, какой Путин сейчас лицезреет личную главную миссию?
— Его функция — возвращение РФ в клуб величавых стран. Он желает возвратить стране ту позицию, которая была у СССР до его распада. А все остальное — это методы преимущества данной цели.
— С точки зрения эпопеи вам эта функция кажется выполнимой?
— Естественно, нет. Путин лицезреет старую модель мира, ялтинско-потсдамскую, где мир был разбит меж величавыми державами по итогам 2-ой мировой войны. Но за 75 лет мир совершенно поменялся. Основным стал не территориальный контроль (одна из основных функций системы управления), а другой, в том числе умственный. А президент желает конкретно территориального контроля. Он считает, что сила державы — в контроле над определенной территорией. Это может быть только частично правдой, но и он, и окружающие его сверстники (Патрушев к примеру), так считают. Потому вся наша политика смотрится так: «дружим с Францией против Германии», «дружим со всеми против Британии», «дружим с Британией против Ирака». Он лицезреет, что величавые державы желают поделить Сирию, — и желает участвовать в разделе Сирии или сохранить ее под контролем РФ.
— Такая картина из учебника эпопеи.
— Просто потому что мы с ним люди ХХ века.
— И он любит историю.
— Он многовато читает на эту тему. И он желает буквально через увеличение территориального контроля вернуть Величайшую страну. А не выходит, просто потому что мир устроен по другому.
— Его картина мира полностью созвучна видению большинства россиян.
— Да. Но если бы телик трудился по-другому, картина мира у людей была бы другой.
— Слушайте, конечно есть фактически хоть какие-то поводы для оптимизма в близкие 6 лет? Вот — новейший «майский приказ», фактически обещаны какие-то положительные видоизменения.
— Вы смеетесь? Когда Путин 6 лет назад избирался, в его программке не было ни Крыма, ни Сирии, ни Донбасса, ни мер, ни борьбы с инетом. Все это мы получили в середине срока. Так что все слова в «майском указе» правильные… Но это не реализуется.
