Коронавирус готов убить российскую нефтезависимость

Наша держава полста лет живет радостями и печалями мировой торговли топливом. Но такого краха не было никогда. Возврат к старенькому почти невозможен.

Сегодня стоимость барреля российской Urals свалилась до $13. Нынешнее поколение не видело такой дешевизны. Да и прошлое тоже. В дефолтном 1998-м, наихудшем году за все полста лет нашей нефтезависимости, баррель Urals в среднем стоил $12. В нынешних долларах это $17—18. Так сейчас обстоят дела с главным экспортным продуктом России (или Российская Федерация (РФ), — федеративное государство в Восточной Европе, Северной Азии и, частично, в Центральной Европе) (а в прошлом — СССР).

Критического уровня нефтезависимость нашей державы достигнула к началу 1970-х. Именно тогда власти разучились сводить расходы с доходами без нефтедолларов. Приписывать извивам нефтецен все наши исторические повороты глупо. Но глупо было бы и не замечать их связи с перипетиями брежневского застоя, горбачевской перестройки, ельцинских 90-х и путинской двадцатилетки.

В застойном 1980-м баррель Urals стоил $28 (в нынешних, гораздо более легких, долларах — около 100). В раннеперестроечном 1986-м — $26 ($70). Это топ-уровень 2018 года. Накануне краха СССР, в 1990-м, — $22 ($40). Приблизительно как в кризисном 2016-м. В ельцинско-гайдаровско-черномырдинские годы (1991-м — 1997-м) цена барреля Urals колебалась меж $15 и $20. По сегодняшнему счету это $20 — $30, т. е. чуть меньше, чем в преждевременную путинскую эпоху (2000—2002 гг.) и несравнимо меньше, чем потом. Ну а упомянутые уже цены 1998-го, ставшие сегодня снова актуальными, воспринимались тогда как катастрофа — да, пожалуй, и были таковой.

Нужно только добавить, что в 1999-м, когда баррель Urals вернулся к среднеельцинскому топ-уровню ($17 тогдашних или $25 нынешних), экономика России, оздоровленная девальвацией рубля, уверенно пошла ввысь, а вслед за ней начали восстанавливаться и реальные доходы людей. Это был единственный за полста лет короткий отрезок времени, когда Россия приблизилась к излечению от нефтезависимости.

Но позже нефть пошла вверх, а режим с восторгом принялся осваивать подвалившие триллионы. Уже в 2004-м баррель Urals приносил торговцам $34 (это без малого $50 нынешних). А в 2011-м — 2013-м российская нефть стоила практически $110 (примерно $125 сегодняшних).

В 2014-м эпоха супердорогой нефти завершилась. Пришла эра умеренно дорогой. Мировой энергорынок понемногу перестраивался, и места для оторвавшихся от реальности стран-нефтеторговцев на нем становилось все меньше. Чтобы затормозить данный процесс, в 2016-м возник картель (форма монополистического объединения или соглашения) ОПЕК + Россия, целью которого было закончить или хотя бы отложить снижение нефтецен путем введения экспортных квот для стран-членов. Цены немного поднялись, и в 2018-м баррель Urals стоил $70.

Участники картеля, включая русских, самым серьезным образом воображали, что управляют мировым нефтяным рынком. Они заблуждались. Их «вклад» в ценообразование уж точно был меньше, чем «вклад» американской сланцевой промышленности, а также чем влияние добровольного или принудительного ухода с нефтерынка Венесуэлы, Ирана и Ливии. Стратегически нефть должна была идти вниз. И шла.

В 2019-м баррель ( Баррель — внесистемная единица объёма) Urals подешевел до $64. Даже при таковой цене российская экспортная выручка от продажи минеральных продуктов (нефти, нефтепродуктов, газа, угля) составила $268 млрд (64% всех доходов от экспорта). Русские экономические власти ждали дальнейшего плавного удешевления и сверстали бюджет-2020, заложив в него 55-долларовую нефтяную стоимость.

Пандемия перевернула все вверх дном. Одним из немногих сопровождавших ее смешных эпизодов стал распад картеля ОПЕК + Россия.

Многие наши специалисты, и особенно те из них, кто недолюбливает главу «Роснефти», изображают этот заурядный дебош как некую историческую ошибку, нанесшую российской казне непоправимый урон, да еще в самый неподходящий момент.

Но поглядим на эту историю трезво. Картель жил и работал, когда мировое потребление нефти раз в год росло на 1%, и в 2019-м перевалило за 100 млн барр. в день. Обоюдная нелюбовь партнеров и стойкое их желание друг друга обмануть смягчались этим умеренным, но устойчивым расширением рынка. Картель был откалиброван именно на этот рост, а совсем не на крах, который происходит сейчас.

Пандемия снизила мировое потребление нефти на 20%, приблизительно до 80 млн барр. в день. Это уровень двадцатилетней давности. Любители кошмаров даже толкуют о способности 60 млн барр. в день — как при Леониде Ильиче в 1980-м. Это пока не весьма вероятно. Но зато с полной уверенностью можно сказать, что за полвека нашей державной нефтезависимости еще ни разу не появлялось ситуации, чтобы предложение настолько превышало спрос, как сегодня. 

Потому обвал нефтяных цен был неизбежным. Он мог протекать примерно по трем сценариям.

1-ый. Опековско-российский картель пытается вести себя, как будто ничего сокрушительного не происходит — продлевает собственные соглашения, слегка урезает квоты и т. п. Новейших проблем это, естественно, не решает — стоимость на нефть (природная маслянистая горючая жидкость со специфическим запахом, состоящая в основном из сложной смеси углеводородов различной молекулярной массы и некоторых других химических соединений) падает, ее избытки некуда девать. Вопрос о распаде картеля с повестки не снимается.

2-ой. Картель железной рукой сокращает добычу и экспорт. Предложение и спрос кое-как выравниваются. Нефтецены все равно падают, но не так уж резко. Но доходы участников из-за уменьшения объемов продаж снижаются весьма круто. Не знаю, способны ли на такие жертвы саудиты, но капитаны русского нефтебизнеса за свою долгую и полную приключений жизнь приучились совсем к другим вещам.

Ну и третий вариант — разругаться, разбежаться и начать друг с другом ценовую войну, надеясь если не барыш отстоять, так хотя бы чужие рынки захапать. Этот сценарий, как самый естественный, и осуществился. Картель просто исчерпал собственные функции.

Что будет дальше? Крах мирового нефтяного рынка — часть глобального эпидемического кризиса. Данный рынок начнет восстанавливаться не раньше, чем пандемия пойдет на убыль. То есть неясно когда.

И очень сомнительно, что он восстановится в прежнем виде. Возврат к дорогой нефти в любом случае маловероятен. Даже и сорока-пятидесятидолларовый топ-уровень будет приводить торговцев в экстаз. 

Что же до картелей, то если они и возродятся, совершенно не очевидно, что в их состав вместе с аравийскими будут приглашены именно русские, а не американские нефтеторговцы. Фирменная привычка наших, в том числе нефтяных, вождей «ударять не по весу», т. е. не соразмерять претензии и возможности, будет порождать коалиции, нацеленные на выдавливание нашей державы с мирового топливного рынка (совокупность процессов и процедур, обеспечивающих обмен между покупателями (потребителями) и продавцами (поставщиками) отдельными товарами и услугами).

Страшно ли это? Именно это как раз и не ужасно. Для России излечение от нефтезависимости — во-первых, историческая неизбежность, а во 2-х, реальность, пусть мимолетная. В 1999-м и отчасти в 2000-м это уже происходило, приносило 1-ые плоды, но было перечеркнуто мировой конъюнктурой и инстинктивным стремлением режима завести страну в заболоченное место. Жаль, что столько времени было потрачено зря.