Новости России события в мире Новостной портал СМИ Россия
Xлoпкoвoe прoклятиe слишкoм глубoкo въeлoсь в систeму гoсудaрствeннoгo упрaвлeния Узбeкистaнa. Пускaй xлoпoк принoсит узбeкским фeрмeрaм oгрoмныe убытки и пoдрывaeт дoлгoсрoчныe пeрспeктивы aгрaрнoгo сeктoрa, зaтo для oгрoмнoгo слoя кoррумпирoвaннoй бюрoкрaтии oн oзнaчaeт внушитeльныe дoxoды, причeм в вaлютe. Пoэтoму измeнить ситуaцию нeвoзмoжнo бeз рaдикaльныx рeфoрм систeмы гoсупрaвлeния
Всe гoды свoeй нeзaвисимoсти, кoтoрoй пeрeвaлилo зa чeтвeрть вeкa, Узбeкистaн прeслeдуeт xлoпкoвoe прoклятиe, дoстaвшeeся eму в нaслeдствo oт СССР. Кaк кoрoбoчки xлoпкa пeрeкoчeвaли с герба УзССР на герб независящего Узбекистана, так и весь комплекс заморочек, связанных с выращиванием хлопка, до сих пор остается неотъемлемой частью нынешней узбекской реальности, вызывая социальную напряженность, негодование интернациональных организаций и закономерные сомнения в возможности узбекских властей модернизировать экономику страны.
Смена президента Узбекистана в конце прошедшего года дала надежду на изменение гос. политики во многих отраслях, в том числе и в одной из самых проблемных – сельском хозяйстве. Но пока похоже, что короткосрочные доходы от выращивания хлопка варварскими способами по-прежнему интересуют власти куда больше, чем будущее аграрного сектора Узбекистана.
Пережиток русского периода
В советские времена плантации хлопка, коий, как известно, является монокультурой и не терпит на той же местности никаких других полезных растений, занимали в Узбекистане до 98% общей площади всех технических культур. В среднем в республике выполнялось ежегодно около 4,5 млн тонн хлопка-сырца. Площадь хлопковых плантаций тогда составляла больше 2 млн гектаров, а доля республики в поставках хлопка на предприятия СССР превосходила 60%.
В результате Узбекистан еще в русское время столкнулся с побочными эффектами такового монокультурного сельского хозяйства, обернувшимися экологической катастрофой. Земли в республике из-за интенсивного использования удобрений – пестицидов и инсектицидов – вмиг деградировали, резко снизился левел Аральского моря, потому что вода уходила на полив хлопковых полей (площадь орошаемых земель в 1960–1990 годах возросла вдвое, соответственно вырос и забор воды). На данный момент Арал, по крайней мере в узбекской его части, фактически исчез, питавшая его река Амударья еще не доходит до прежнего устья, а появившаяся вместо моря пустыня Аралкум славится пыльными бурями, какие поднимают в воздух тонны ядовитых удобрений, просочившихся с хлопковых полей.
В последние годы существования СССР план по хлопку в конце концов начали сокращать, чему в большой степени способствовало знаменитое «хлопковое дело», а посевные площади хлопчатника уменьшилась на 307 тыщ гектаров.
Дальше ожидания были уже более радужные, потому что 1-ый президент независимого Узбекистана Ислам Каримов сделал хлопок основным объектом критики. В своей книжке «Узбекистан на пороге заслуги независимости» Каримов писал, что причина экономического кризиса конца 1980-х в Узбекистане – это «политика диктата и унижения народа, катастрофическое ухудшение экономической ситуации, в первую очередь из-за монокультуры хлопка».
В начале 1990-х Каримов возмущенно называл хлопок чуток ли не главным инвентарем колониальной эксплуатации Узбекистана русским центром: «Нам достается 84% трудозатратности от выращивания хлопка и только 16% дохода от его первичной переработки. У других республик, его получающих, оборотная пропорция: готовая рубашка, сотканная и сшитая, скажем, в РФ, приносит колоссальную прибыль. Трудозатратность – нам, деньги – другим. Вот что означает быть хлопковым цехом страны».
Но избавить страну от хлопковой зависимости оказалось не так несложно. За первые 20 годов независимости объем собираемого хлопка-сырца снизился по сопоставлению с советскими рекордами менее чем на четверть. Толика хлопкового волокна в узбекском экспорте вправду резко упала (с 60% до 8% в 1991–2015 годах), но Узбекистан по-прежнему занимает шестое пространство в мире по производству хлопкового волокна и 4-ое место по его экспорту. Главные покупатели узбекского сырья – Бангладеш (29%) и Китай (26%).
Госрабство
Казалось бы, заветы Ислама Каримова равномерно претворяются в жизнь: в 2016 году сбор хлопка снизился до 3 млн тонн, а степень его переработки выросла – доходы от экспорта хлопковых тканей достигнули $1,32 млрд. То существует Узбекистан диверсифицирует сельское хозяйство, но сохраняет денежные прибыли, которые обеспечивал хлопок-сырец. Но даже если не забирать в расчет то, что значимая часть хлопковых доходов расползается по карманам коррумпированного управления республики, стоит обратить внимание на то, какой ценой даются аграрному сектору Узбекистана те 8% экспортной выручки, какие обеспечивает хлопок.
Урожайность хлопка в Узбекистане в более удачные годы составляет 26,5 центнера на гектар, что больше-менее соответствует средним мировым показателям. В Соединенные Штаты или Бразилии уборкой урожая занимаются в основном машины, в Индии – сами крестьяне, в Узбекистане дело обстоит по другому. Тут сбор хлопка – это вопрос стратегической значимости в первую очередь для управления страны, поэтому в эпоху Каримова на поля раз в год выгоняли до пяти миллионов человек.
В основном это касалось муниципальных служащих, учителей, врачей, учащихся школ и институтов. Причем речь идет об учениках даже исходных школ – практика использования детского труда была в особенности распространена на периферии, подальше от Ташкента, где усилия местных администраций по претворению в жизнь девиза «Хамма пахтага» («Все на хлопок») воспринимали самые извращенные формы.
К примеру, в 2015 году в Самаркандской области местные власти ввели запрет на проведение в ресторанах свадеб и фуршетов в связи с началом сбора хлопка. В Бухарской области трудиться на поля выслали проституток, наркоманов и алкоголиков, состоящих на учете в местном УВД.
Обычно мобилизованных на сбор хлопка без излишних церемоний отрывали от работы либо учебы, грузили в автобусы и под конвоем милиции и сотрудников СНБ доставляли на поля. На определенное время страды их часто располагали в нежилых, заброшенных помещениях (к примеру, в бывших корпусах пионерлагерей), так что условия жизни и труда таких подначальных хлопкоробов оставляли желать наилучшего – ежегодно приходили сообщения о 10-ках смертей, в том числе детских, посреди тех, кого власти согнали на поля.
В 2014 году, после бойкота, устроенного узбекскому хлопку со стороны 153 огромнейших мировых компаний (Adidas Group, Puma, Levi Strauss, H&M, Walmart, C&A, Marks & Spencer, IKEA и других), власти республики отказались от использования детского труда на хлопковых полях. А осенью 2016 года, когда покойного Каримова во главе республики сменил сегодняшний президент Шавкат Мирзиёев (ранее он занимал пост премьера и как раз был ответственным за сбор хлопка), Ташкент в конце концов ратифицировал конвенции Международной организации труда, запрещающие использовать принудительный и детский труд.
Вобщем, все это не воспрепядствовало узбекским властям сразу после окончания трехдневного траура по Каримову объявить еще одну двухмесячную мобилизацию бюджетников на сбор хлопка.
В феврале этого года Интернациональная организация труда по результатам мониторинга ситуации в Узбекистане сделала вывод, что «Узбекистан закончил практику организованного детского труда» на сборе хлопка, но для неких категорий бюджетников и госслужащих «риск принудительного труда сохраняется». Новое управление республики обещает окончательно избавиться от этих рисков в течение близких пяти лет, рассчитывая абсолютно механизировать сбор хлопка и отрешиться от использования ручного труда на полях.
Отдельные благословения
В собственной предвыборной программе Шавкат Мирзиёев раздельно обещал сократить площади хлопка, в особенности в тех регионах, где его урожайность из-за недостатка воды и истощения почв продолжает понижаться. Вместо хлопка, как утверждает новейший глава республики, многопрофильные фермерские хозяйства будут сажать овощные, бобовые и кормовые культуры, растить сады и виноградники.
Такие перспективы аграрного сектора Узбекистана смотрятся очень привлекательно, но существует большие сомнения в том, что их получится реализовать без радикальных реформ системы госуправления. Непременно, большинство узбекских фермеров, на долю коих приходится более 90% всего лишь выращиваемого хлопка, с радостью перебежали бы на другие культуры. Поэтому что сейчас власти республики не всего лишь ежегодно навязывают фермерам неотклонимый план производства хлопка, но и устанавливают на него фиксированные закупочные цены, какие в десятки раз ниже глобальных.
Например, в 2013 году закупочная стоимость для фермеров была установлена примерно семь центов за килограмм хлопка-сырца, а на каждогодней ярмарке в Ташкенте он продавался по 2–2,5 бакса. В целом узбекским хлопкоробам достается около 3% от общей суммы, которую власти получают от экспорта хлопка.
Чтоб покрыть убытки от выкармливания хлопка, который требует намного больше воды и удобрений, узбекские крестьяне пытаются выращивать на арендованных у страны землях овощи, фрукты, подсолнухи – вообще все, что можно продать на местном рынке без вмешательства властей. Но власти по-прежнему недовольны таковой рыночной самодеятельностью в сельском хозяйстве. Министр сельского и аква хозяйства Узбекистана Зойира Мирзаева угрожает «клеймить позором» тех, кто станет вместо хлопка выращивать лук либо кукурузу. А местные чиновники докладывают, что в областные администрации еще поступили распоряжения от правительства о том, что узбекские крестьяне по-прежнему не сумеют работать по своему усмотрению, и власти еще предупредили их, что они не будут растить на арендованных у государства землях ничего, за исключением хлопка.
Хлопковое проклятие очень глубоко въелось в систему муниципального управления Узбекистана, став благословением для большого слоя коррумпированной бюрократии. Пускай выкармливание хлопка приносит узбекским фермерам большие убытки и подрывает долгосрочные перспективы аграрного сектора, зато для многих чиновников хлопок значит внушительные доходы, причем в жесткой валюте. И в борьбе с хлопковым проклятием Узбекистану остается рассчитывать не на реформы нового президента Мирзиёева, а на естественный процесс обезвоживания и истощения узбекской земли.
