Я не верю людям, не меняющим убеждения в течение жизни

 Сегодня у меня печальный праздник. Я получил первую пенсию. А сижу-то в лесу в самоизоляции. Один. Взял бутылку сухого красноватого. Заварил крепкий зеленый чай с имбирем и сел с компу.

То, что я сегодня написал не стоит прочитать людям молодым. Вы и не поймете, и не оцените. Запретить не могу, но ограничение 45+ ставлю. И это еще весьма демократично. По сути, этот текст для шестидесятилетних и старше.

Я замечаю, что тут очень много немолодых людей. Интернет в частности, да и вообще цифровые технологии все меньше и меньше делят поколения. Сегодняшнему пенсионеру уже доступно и понятно почти все, что долгие годы числилось уделом молодых. Мы так плотно заселяем информационную среду, что, полагаю, скоро соцсети будут считаться местом тусовки старперов, а юным придется подыскивать себе какое-то совсем иное место для спец реализации своей прогрессивности. Мир меняется стремительно, но, слава Богу, меняется без рывков и катастрофических переломов. Так, как он и должен меняться.

А ведь на нашей пенсионерской памяти он изменялся и иначе. Мы родом из СССР. Мы жители давно не существующей страны. Люди с отнятой Родиной. Даже присягу – клятву верности, которую вообще-то полагается давать один раз и на всю жизнь мы приносили не РФ.

И знамена, которые мы при этом целовали, были другого цвета и другого содержания.

 

 

Не так очень давно вдруг, включив канал Ностальгия, увидел ретро-прогноз погоды. Это – до слез! В Тбилиси и Ереване снег, в Риге и Таллине сыровато. В Кишиневе и Одессе одинаково тепло. В Алма-ате опять катаются на коньках на Медео, а в Ферганской равнине как обычно просто рай. И музыка эта!..

 

А ведь там, на Родине мы все были в той или иной степени диссидентами. Это забавно называть «борьбой с режимом», но постоянное молодежное фрондирование – это обязательно. Даже в моде. Длинноватые волосы, клешеные штаны, в которых неудобно ходить, но все равно ходишь, подшив на штанины сзади половинки молний от сносу. Дорогущие американские сигареты, хотя собственных дешевых завались. Пластинки не фирмы Мелодия, а хотя бы Балкантон. Неприятельские голоса по радио. Самые-самые книги, распечатанные на ротаторе, а то и просто на машинке. С опечатками и нечитаемыми местами. И дискуссии обо всем. Свободные и бесстрашные. Именно потому, что вроде бы есть чего опасаться.

 

Господи, как мечтают сегодняшние диссиденты, застрявшие в тех давних временах об арестах и посадках! Ну, нет же никакой доблести гласить правду, или то, что ты считаешь правдой, если тебе за это ничего не грозит! Нам, блин, угрожало. Мы знали цену свободы и правды (понятие, сходное с понятием «истина», но в ряде случаев отличающееся от него и даже противопоставляемое). Даже если сами себе эту стоимость придумывали.

Мы повзрослели. Мы выходим на пенсию и сидим в соцсетях, раскручивая память (это общее обозначение комплекса познавательных способностей и высших психических функций, относящихся к накоплению, сохранению и воспроизведению знаний, умений и навыков) как магнитофонную бабину. Нам это недешево. И удивляемся, от чего же не сумели перестать быть детьми те наши друзья, с которыми мы совместно были свободными и бесстрашными. Почему сейчас вдруг стали неприятелями. Возраст – сам по себе богатство. Банальность, конечно, но с годами понимаешь, что не все, что банально, непременно не правда. Возраст дает возможность ценности вечные отделить от суетных желаний. Похоже не всем. Или это чувство юного героизма, вечной фронды, вечной фиги в кармане – оно как наркотик. Без него никак? Выходит, что кто-то сильно подсел еще тогда.

 

Я не верю людям, не меняющим убеждения в течение жизни. Диссидентом надо быть в юности. Оставаться им в старости – глупость, а порой и подлость, просто потому, что начинаешь распоряжаться не по праву чужими жизнями и судьбами. Забывая, что твоя-то жизнь (основное понятие биологии — активная форма существования материи, в некотором смысле высшая по сравнению с её физической и химической формами существования; совокупность физических и химических) уже практически ничего не стоит — сколько ее там осталось? На раз поссать, как говаривали в союзе. А их жизни – тех, чьими судьбами ты готов распорядиться, они весьма ценны. Им еще жить и жить. Подло, конечно. Нужно прощаться с юношеской дурью и фрондой. Надо заканчивать орать и беситься, похваляясь собственной храбростью – вот, мол, какой я смелый, вон кого кусаю! Про таких еще дедушка Крылов все произнес. В самом начале 19-го века. А вы все никак его не расслышите. Прощайтесь, господа. Прощайтесь. Пора взрослеть. Все уже случилось, чего вы так желали.

 

А наш баланс ценностей смещается в сторону памяти. Жизнь стоит все меньше, память стоит все больше. Может потому мы тут? Начинающие или уже освоившиеся пенсионеры, свободно чувствующие себя в новом цифровом мире. Просто потому, что память – ценность. А память – это гигабайты, блин. И пустые, не заполненные нашей памятью гб мы все больше и больше воспринимаем как личное оскорбление.