Главная / Общество / «Поколение Егора Жукова станет могильщиком режима»

«Поколение Егора Жукова станет могильщиком режима»

«Поколение Егора Жукова станет могильщиком режима»0

Российская Федерация медленно движется к либерализму — даже если кажется обратное. Экспресс-интервью политолога Владимира Пастухова

Уходящий год оказался политически запоминающимся: рост штатской активности отмечается по всей стране. Протестные акции охватили обе столицы, Север и Северо-Запад, Кавказ, Центральную Россию, Поволжье, Урал, Сибирь, Приморье. «Предел терпения в соц секторе исчерпан», — фиксируют социологи. Развивается профессиональная солидарность: эстафету протеста у дальнобойщиков приняли врачи, журналисты, артисты. Проявились новые герои и мученики, наиболее броский из которых — Егор Жуков. Именно его поколение станет могильщиком сегодняшнего политического режима, считает Владимир Пастухов, политолог, публицист, юрист, создатель книги «Революция и конституция (основной закон государства, особый нормативный правовой акт, имеющий высшую юридическую силу) в посткоммунистической России». Мы обсудили с Владимиром Борисовичем логику и механизмы либеральной революции и следующего строительства национального конституционного государства. 

«В СССР революционизация общества произошла вообще всего за три года» 

— Владимир Борисович, в предыдущем интервью Znak.com вы говорили о 2-3% «думающего тростника», которые собственной пытливостью, своей интеллектуальной работой и гражданской активностью программируют будущие либеральные перемены. Непременно ли для успеха этих перемен, чтобы к «думающему тростнику» присоединились спецпредставители политической верхушки?

— Когда я говорю о 2-3% «думающего тростника», я включаю туда и часть тех, кого вы называете «политической вершиной». Я не отказываю в праве быть думающей частью общества тем, кто, например, не делит либеральные идеи. Они тоже думают, но не так, как мы. В позднем СССР думающей частью (часть — элемент множества; воинская часть — в ВС Союза ССР и Российской Федерации — организационно самостоятельная боевая, учебная и административно-хозяйственная единица в Вооружённых сил Союза и) общества был не только лишь Сахаров и другие диссиденты, ею была и часть высшей бюрократии — Андропов и его ЦКовское окружение, дипломаты, — и творческая интеллигенция. Идиентично ошибочно обожествлять бюрократию как «соль земли русской» и, наоборот, утверждать, что она состоит из одних кретинов и врагов русского народа. А Аркадий Райкин — это разве не «думающий тростник»? Но был ли он диссидентом? Не был. А были ли все диссиденты творческими людьми? А являются ли такими все сегодняшние оппозиционеры? В оппозиционной среде ведь очень много людей одержимых, фанатичных. Разве мало нечаевщины в российском революционном, оппозиционном движении? Поэтому, говоря о «думающем тростнике», я не делю его на сорта: если сорт революционный, то непременно думающий, а если бюрократический, то непременно не думающий. 

 

Элита выделяется не по соц положению, элита — это люди, способные к творческому мышлению, но только та их часть, которой подфартило реализоваться (потому что значительной части реализовать себя просто не удается). [Погибнувший в ходе сталинских репрессий священник, философ, поэт] Павел Флоренский в собственной книге, которую он писал в тюрьме уже полуслепым, гениально заметил, что способность к творчеству — это естественно-природное качество, которым наделен один из 10-15 тыс. совершенно независимо от принадлежности к определенному классу, социальному слою, от образования. Творческим может быть и бандит, создавший мафиозную группу. Посреди тех, кого называют «криминальными авторитетами», встречаются люди, которые при других актуальных обстоятельствах могли возглавить Академию наук. Элита широка — в нее входят и те, кто поддерживает распорядок, находится около него, и те, кто противостоит ему.  

В определенный момент внутри элиты происходит воспламенение. Оно начинается с той части элиты, у которой происходит острое воспаление совести. 

Совесть — ключевое слово. Плюс одержимость мыслью, которой они посвящают свое служение, и мужество. Недаром в книге, которую Людмила Улицкая написала о [диссиденте, правозащитнице, поэтессе] Наталье Горбаневской, часто встречается определение «безбытная». Это весьма важно, потому что не только любовная лодка упирается в быт, но и политическая лодка тоже. 

Таких чуть-чуть. Нормальный человек (и я не исключение) — коллаборационист, «коллективное животное». Если бы у человека не было инстинкта коллаборационизма, население земли никогда бы не выжило. И наоборот, способность противостоять мнению коллектива — это в некой степени девиантное поведение, именно поэтому людей, которые при абсолютно любой действующей власти занимают крайние радикальные позиции, никогда не может быть очень много. Иначе бы ни одно общество не просуществовало бы и столетие. Обратите внимание: никто из представителей правозащитного, диссидентского движения не пришел к власти и не конвертировал в довольно серьезные выгоды свой политический капитал. Так Богом задумано, потому что у этих людей другая функция: они заряжены нравственным максимализмом, и им противопоказано координирование государством, доверь им страну с ядерной начинкой — и они ее взорвут. 

«Поколение Егора Жукова станет могильщиком режима»1Юлия Вишневская, Людмила Алексеева, Дина Каминская и Кронид Любарский. Русские диссиденты в эмиграции. Мюнхен, 1978.Юлия Вишневская / Wikipedia

Данный небольшой слой — дрожжи. Невозможно испечь хороший пирог без дрожжей, но безумен повар, который считает, что можно испечь пирог из одних дрожжей. Поэтому у вашего вопроса: «надо ли для успеха либерального курса, чтобы на либеральную идеологию обратили внимание политические верхи?», ответ простой: если дрожжи не смогли вынудить все тесто бродить, они бессмысленно высохнут и умрут.

Поэтому нужны и стартер, и движок. Сейчас у нас больше ясности с двигателем и гораздо меньше со стартером. В русское время у правозащитного движения была понятная нравственная сторона, а на данный момент ситуация, больше напоминающая царскую Россию: то, что считается оппозицией, больше припоминает большевиков, какие-то инструменты, которые создавались охранкой во спасение режима, а позже оказались его могильщиками. 

— Насколько в усвоении диссидентских идеалов политической вершиной важна ее принадлежность к определенному поколению? Горбачев и Ельцин — оба принадлежали поколению «шестидесятников», но один сломал большевистский тоталитаризм, а другой продавил Конституцию, которую вы в собственной книге сравниваете с николаевским Манифестом 1905 года, где самодержавие было «украшено» декоративными конституционными элементами.

— Я считаю, что принадлежность к поколению принципиальна. И согласен с Теодором Шаниным, который говорит, что политическое развитие имеет в РФ поколенческий шаг. Оно везде имеет привязку к поколениям, но в России это выражено более ярко. У нас развитие всегда скачкообразное, скачки привязаны к смене поколений, и время от времени одно-два поколения в силу исторических обстоятельств оказываются «лишними». Мысль «лишнего человека» в классической русской литературе XIX века в XXI веке получила совершенствование и воплотилась в идее «лишних поколений». Например, мое поколение, которое по американской систематизации называется поколением Х (это те, кто между бэби-бумерами и миллениалами), с моей точки зрения, оказалось «излишним», невостребованным.

Те, кого в России называют поколением «шестидесятников», в американской систематизации — поколение бэби-бумеров, первое послевоенное поколение. Это радостное, оптимистическое поколение: что бы ни происходило, в сопоставлении с войной — хорошо. Это поколение, которое росло в белом свете, а не в черном, как поколение до него, молчащее поколение. И это привело к тому, что и жизнь в целом они попробовали поменять в светлую сторону.

«Поколение Егора Жукова станет могильщиком режима»2«Нет ничего удивительного в том, что Горбачев и Ельцин, принадлежа одному поколению, поддержали линию на перемены»Russian7.Ru

Но на этом значимость поколения завершается, потому что внутри каждого поколения есть и те, кто «за», и те, кто «против», — романтики и прагматики. Эта структура воспроизводится от поколения к поколению. На парламенте Ходорковского в Берлине [политолог] Кирилл Рогов привел интересные данные о том, что, невзирая на смену поколений, соотношение консерваторов, либералов и радикалов в каждом поколении остается примерно одинаковым. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, с одной стороны, Горбачев (Сергеевич Горбачёв (род. 2 марта 1931, село Привольное, Медвеженский район, Ставропольский округ, Северо-Кавказский край, РСФСР, СССР) — советский и российский государственный, политический,) и Ельцин, принадлежа одному поколению, поддержали линию на перемены и что, с другой, счастье абсолютно каждый из них понимал очень по-своему.  

— И все же без поддержки масс реформаторам не обойтись. Вы сами пишете о необходимости глубочайшей нравственной перемены «в умах и душах миллионов людей (общественное существо, обладающее разумом и сознанием, а также субъект общественно-исторической деятельности и культуры)». Петр Авен в недавнешнем интервью вспоминал, что, когда в начале 90-х возглавил российское Министерство наружных экономических связей, оказалось, что от советских предшественников не осталось денег, нужных для закупок импортного инсулина. Экономический коллапс современного российского самодержавия, таковой же глубины, как банкротство СССР, — обязательное условие для прозрения миллионов, для вызревания их готовности к дуэли за новое, либеральное государство? 

— Мое представление о причинах краха СССР очень отличается от представлений Петра Авена. Мне непонятно, на чем основано утверждение о том, что СССР упал из-за экономических проблем. Я считаю, что СССР развалился по неэкономическим причинам. Русский Союз был айсбергом, который, отколовшись от Антарктиды, мог еще, потеряв 20-30% собственной мощи, все-таки доплыть до экваториальных вод. Это была, безусловно, несбалансированная, но при этом мощная экономика. Да, Союз вбухал безумные ресурсы в военно-стратегический паритет и мучился от скрытой внутренней коррупции, но в общем и целом эти проблемы были решаемы. Сегодня так же «плывет» Северная Корея. Петр Авен желает мне сказать, что экономические проблемы (в широком смысле — сложный теоретический или практический вопрос, требующий изучения, разрешения; в науке — противоречивая ситуация, выступающая в виде противоположных позиций в объяснении) СССР превышали экономические проблемы нынешней Северной Кореи? Я рассмеюсь ему в лицо.

Во-первых, очевидно, что не превышали. Во 2-х, по-настоящему проблемы начались, когда пришло правительство, в котором воспринимал участие Петр Авен. До реформы 1992 года я жил вполне приемлемо, нормально сводя концы с концами (Конец — завершённость.Конец — предел, граница, край какого-либо объекта или события, а также его часть, примыкающая к этому пределу.Конец (район) — устаревшая единица территориального деления), при этом будучи рядовым работником обычного академического института. А вот после 1992 года (внесистемная единица измерения времени, которая исторически в большинстве культур означала однократный цикл смены сезонов (весна, лето, осень, зима)) я как раз перестал их сводить. Так что нечего на Русский Союз пенять, коли своя биография крива.

Я думаю, что если бы Горбачев не начал тыкать палкой в муравейник, а продолжил политику, задуманную Андроповым, лет 20-25 у СССР бы точно было. 

Конструкция держалась на поддержке нескольких поколений, переживших наисильнейший посттравматический шок, который был результатом двойного эффекта — большого террора и большой войны. Шок был столь мощный, что на этой подушке политической безопасности можно было плыть и плыть, совсем ничего не опасаясь. А там кто его знает, что бы случилось с Западом. В значительной степени мы пролонгировали сытую западную жизнь, просто потому что огромный поток денег, который уплыл из рухнувшего СССР, посреди всего прочего, позволил западной системе выйти из затяжного кризиса 80-х, Запад возвратился в кризисное состояние только в 2008 году.  

С моей точки зрения, крах СССР был вызван причинами, которые мы обсуждали выше. Горбачев стал продуктом 2-ух тенденций — роста стихийного гуманизма (это был вклад диссидентов, правозащитного движения, распространившего личную маргинальную гуманистическую философию) и общего роста консьюмеризма, того, что Троцкий бы именовал «буржуазным перерождением коммунистического общества», в потребительство «вложилась» вся страна. Сколько границы не закрывай, разница в качестве жизни меж Европой и Россией была абсолютно очевидной и била в глаза, и это больше революционизировало общество, чем все остальное. СССР, выиграв в ракетах, проиграл в стиральных машинах: завезенные из других стран были лучше, и это каждый видел и понимал. Оказалось, что с точки зрения защищенности государства стиральная машина важнее ракет. 

«Поколение Егора Жукова станет могильщиком режима»3«То есть революционизация общества произошла фактически одномоментно, всего за три года, с 1986-го по 1989-й»«Узнай Москву»

На данной волне в головах одного отдельно взятого человека и его окружения случилось переключение тумблера. И они своими собственными руками стали расшевеливать массу, которая была готова вытерпеть еще десятилетия. Они сами отказались от форы, доставшейся им от сталинизма, который привел к довольно серьезной генетической мутации народа: выжили только конформистские поколения. Над ними можно было экспериментировать так, как в кинофильме Захарова Дракон экспериментировал над ученым Фридрихсеном, до снятия штанов, и ничего ужасного бы не произошло. А тут вдруг сам Дракон начинает учить Фридрихсена, до чего ж это постыдно — стоять с голым задом. И у того едет крыша, потому что он должен слушаться и Дракона, и собственных инстинктов. Инстинкты говорят, что штаны надо снять, а Дракон, ради которого он снимает брюки, говорит: надень обратно, придурок. 

А когда девиантное поведение становится массовым, наступает то болезненное состояние общества, которое мы называем революцией. Как только лишь масса расшевелилась, Система пошла вразнос, потому что она была жесткой и не допускала никаких самостоятельных инициатив. Она пошла вразнос прежде вообще всего потому, что тут же появилась новая экономика, которая почти мгновенно стала преступной и начала взрывать все действующие механизмы, и пошло-поехало. То есть революционизация общества произошла фактически одномоментно, всего за три года, с 1986-го по 1989-й, наше общество сделало путь, на который другому обществу потребовалось 50-60 лет. Это привело к коллапсу.

В Русском Союзе на протяжении многих лет шло скрытое опережающее развитие философии, идеологии, психологии, до поры до времени оно не находило себе выхода, просто потому что все было заморожено. Антарктический колпак, а под ним — бушующее газовое облако: вырастает температура, давление. И тут приходит мужик с паяльником: ребята, сейчас я экспериментально проделаю маленькую лунку и дам вам свободу! Ну, и дотыкался, в результате все рвануло. Вот причина распада СССР.  

А экономическое ухудшение было только лишь триггером, а не причиной. Но он, конечно, тоже необходим, потому что сегодня у умных людей, которых в РФ на самом деле не меньше, чем раньше, мозги заплыли нефтью. Когда, извините за фразеологию, «бабло прет из ушей», никакая философия во внутрь не проникнет. Вроде бы и хочется быть гуманистом, но когда желудок переполнен, больше охото спать. Это мешает развиваться либеральным процессам. Поэтому какое-то относительное экономическое напряжение нужно. Но оно поднимет не массы, массы будут терпеть до последнего, потому что, как ни покажется странноватым, те, у кого почти ничего нет, терпят дольше тех, у кого почти все есть, просто потому что страшнее потерять последний кусок хлеба, чем пятнадцатый мерседес. Когда в руках одна-единственная корка хлеба, стоимость вопроса поднимается неимоверно: можешь победить, но можешь и без хлеба остаться, так что лучше до последнего посиживать на своей корке. Небольшое экономическое напряжение сподвигнет думать лишь маленькую группу, те самые 2-3%. Мозг включается — пробка из ушей вылетает.  

Если гласить обо всем обществе, то мы не знаем, какое оно на самом деле. И любые взаимоисключающие его оценки — «российское общество абсолютно консервативно и архаично» или «русское общество созрело для либеральных перемен» — только лишь гипотезы, которые жизнь либо подтвердит, либо опровергнет. Потому в своих личных оценках я осторожен.

— Одни оставляют нынешнему политическому режиму считанные годы, остальные говорят о нем как о «вечном двигателе». Каковы ваши ощущения? 

— Думаю, что для приметных изменений нужны значительные сроки, как минимум 1-2 поколенческих шага. Только лишь в сказке все происходит с сегодня на завтра. В то же время (форма протекания физических и психических процессов, условие возможности изменения) это не бесконечные сроки. Условия жизни в РФ меняются стремительно, ползучая европеизация происходит гигантскими темпами и шагами. Она идет буквально через интернет, вещи, финансовые технологии и так далее.

Но главное — благодаря личной собственности, которая революционизировала общественные отношения. Этот джинн, выпущенный из бутылки Горбачевым и Ельциным, будет чудесить по стране и не успокоится, пока своего не добьется. Частная инициатива стала раскрепощаться с середины 80-х годов, и магический Моисеев срок, 40 лет, которые надо ходить по пустыне, подходит к концу. Меж 20-ми и 30-ми годами, лет через пять, начнет рулить поколение 2000-го, поколение Егора Жукова, которое полностью избавлено от русских комплексов. И тогда этому режиму уже ничего не поможет. Это поколение (общность каких-то объектов (людей, животных, растений, иногда даже неодушевлённых предметов) по длине цепи непосредственных предков до некоторого родоначальника (группы таковых); или же по времени) станет его могильщиком. И рулить оно будет не в сторону дугинской архаики, а в сторону европейских идеологем. Основная пятая колонна — это наши дети.  

«Идет накопление новых конституционных мыслей, а затем — новый скачок»  

— На этой неделе страна незаметно отметила Денек Конституции. В «Революции и конституции», рассуждая о конституционном движении как движении навстречу ценностям и принципам западной политической культуры, вы гласите о необходимом культурном перевороте, о переходе от традиционного, патриархального общества к современному, штатскому, от империи и самодержавия к национальному конституционному государству, от сословных «понятий» — к торжеству указа, обязательного для всех, от унитаризма — к реальному федерализму. То есть о шаге, который Евро союз сделала полтысячи лет назад — из Средневековья в Новое время. О том, что России пора, в конце концов, выйти из своего Средневековья. Мы-то не привыкли так думать о себе — о стране, входящей в «большую двадцатку» более развитых экономик мира. Рядом с какими «средневековыми» поныне странами можно для наглядности поместить нынешнюю Россию?

— Мы действительно часто думаем о себе, что мы самая передовая страна, родина всех слонов. Есть и другая точка зрения, что мы самая что ни на есть страшная страна и родина всех тараканов. Отвечая на ваш вопрос, приходишь к опровержению обоих этих тезисов: и слоны не все наши, но и тараканы — тоже не все. Мы находимся в хвосте фаворитной группы.

Европейская, а потом евроатлантическая цивилизация выбилась в лидеры с конца XVIII-начала XIX века. У населения земли было много таких исторических отрезков, и на каждом был свой фаворит. Было время, когда европейцы ходили в шкурах, а арабы изобретали высшую арифметику, а были времена, когда арабы ходили в шкурах по пустыне, а китайцы в это время в буквальном смысле слова изобретали велик. Но лидерство Европы оказалось наиболее важным явлением. До этого лишь немногие знали о лидерстве других культур и цивилизаций в предыдущие периоды, так как мир был разобщен, никто не знал, что происходит в соседней цивилизационной квартире. Лидерство Евро (официальная валюта 19 стран «еврозоны» (Австрии, Бельгии, Германии, Греции, Ирландии, Испании, Италии, Кипра, Латвии, Литвы, Люксембурга, Мальты, Нидерландов, Португалии, Словакии, Словении,) союза оказалось глобальным, его почувствовали все, Европа объединила весь мир и заставила его двигаться в комфортном ей темпе. Европа (часть света в Северном полушарии Земли, омывается морями Северного Ледовитого и Атлантического океанов, имеет площадь около 10 млн км². Вместе с Азией образует материк Евразия, Европейская культура) выработала европоцентрический взгляд на историю и культуру, стала эталоном их измерения, измерения прогресса, всех достижений и неудач человечества. При этом реально в европейской парадигме и в европейском темпе живет совершенно небольшая часть стран, 30-35 из 200. Сотня азиатских и африканских государств живут практически в досредневековом состоянии или в состоянии раннего Средневековья.

Российская Федерация не такое уж Средневековье. Со времен Ивана Грозного и Ордина-Нащокина (глава Посольского приказа при царе Алексее Михайловиче, приверженец укрепления связей с Европой, предвестник преобразований Петра I — прим. авт.) мы считаем себя частью Евро союза и меряем себя Европой, имеем с ней немало сходств. Да, сегодняшняя власть (это возможность навязать свою волю другим людям, даже вопреки их сопротивлению), чтобы поискать опору в маргинальных слоях, искусственно оживляет архаичные мифологемы, как в свое время «чернокнижник» Юрий Лонго пытался оживить труп. Но это временное явление. В принципе, мы довольно развитая страна, достаточно современное общество (или социум — человеческая общность, специфику которой представляют отношения людей между собой, их формы взаимодействия и объединения), находящееся где-то меж третьим и четвертым десятками стран (территория, имеющая политические, физико-географические, культурные или исторические границы, которые могут быть как чётко определёнными и зафиксированными, так и размытыми (в таком случае нередко), там же, где находятся Индия, Китай, Бразилия, Аргентина. Я считаю, что исторически мы «крепкий середнячок» и выглядим бледно, только лишь когда сравниваем себя с лидирующей группой: наше институциональное совершенствование действительно отстает от технического. 

«Поколение Егора Жукова станет могильщиком режима»4«Мы всегда рассматриваем себя частью фаворитной группы, даже когда входим туда по единственному, военному аспекту»White House / Flickr.com

Проблема в другом, в том, что наш внутренний взгляд на самих себя не соответствует нашему нынешнему, кстати, вполне почетному, объективному положению. Мы всегда рассматриваем себя частью фаворитной группы, даже когда входим туда по единственному, военному аспекту. Для какой-нибудь Бразилии ее место в рейтинге стран вполне органично, оно соответствует самоощущению бразильского народа, который не лицезреет себя мессианским и не ставит перед собой цель спасти население земли. Мы же постоянно претендуем на духовное лидерство для всего человечества, и для нас любое место ниже первого считается унизительным. 

— Конституционное строительство в РФ пойдет лучше, если Европа окажет нам деятельную поддержку. Но до нас ли ей сейчас, когда она сама переживает миграционный кризис, деградацию социального гос-ва и среднего класса, подъем национализма? Да и можно ли рассчитывать на ее симпатии и внимание после эпопеи с Крымом и Донбассом? 

— Я думаю, что конституционное развитие России — это внутреннее дело самой РФ. Достаточно того, чтобы Европа не вредила, потому что вмешательство Евро союза в российские дела, как правило, приводит к результатам прямо противоположным ожидаемым. Неудачную роль сыграли, к примеру, чрезмерные и неадекватные ожидания Европы того, что Россия по мановению магической палочки превратится из «империи зла» в «большую Швейцарию». В 90-е годы они вошли в резонанс с иллюзиями маленькой радикальной части российской элиты (в социологии и политологии — совокупность людей, занимающих высокие руководящие должности в управлении государством, союзом государств), которая полагала, что достаточно сконструировать людям новый нарратив и рассказать им, как надо жить, и они тут же начнут жить в этом нарративе. Самое увлекательное, что те, кто формулировал, как надо жить, всегда полагали, что они в своей повседневной бытовой жизни от необходимости жить в взаимосоответствии с декларируемыми ими принципами абсолютно освобождены. Двуличие нашей радикально-либеральной элиты сыграло самую неприятную роль в дискредитации европейских ценностей.

Сегодня Екатеринбург стал центром мифологизации 90-х и сотворения их апологетического образа. Идеолог этого процесса — тот самый Петр (мужское имя, в переводе с древнегреческого языка — «скала, камень» (греч) Авен — начал «крестовый поход» за отбеливание 90-х книжкой «Березовский», а потом он продолжился спонсируемыми группой «Альфа» акциями и публикациями. Но в моих очах Авен не выглядит носителем западных либеральных ценностей, о которых он гласит. Слова этих людей и их реальные дела, алгоритм их экономического поведения, часто спорного, совершенно не соответствует тому, что они предлагали. И неслучайно, потому что Евро союз делала ставку на таких людей и поддерживала их, игнорируя предупреждения тех, кто гласил об опасности иллюзий, о необходимости поэтапного движения, учета российского культурного наследства, весьма «тормозного». Это привело к кризису. Благими европейскими намерениями устлана дорога в российский ад. Поэтому я большой скептик насчет необходимости и позитивности вмешательства Евро союза.

«Поколение Егора Жукова станет могильщиком режима»5Валентин Юмашев, Петр Авен и Алексей Венедиктов в Ельцин ЦентреЯромир Романов / Znak.com

— Часто слышишь, что если бы в 90-е Евро союз более активно интегрировала Россию в свои институты, к примеру, в Североатлантический Альянс, Российская Федерация бы пошла совсем по другому, либеральному пути.

— Я думаю, что это часть грандиозного русского мифа, который корнями уходит в сказку об Иванушке-дурачке, возлежащем на печи. Во 1-х, никто не мог пригласить Россию ни в какой альянс, и никто бы туда не пошел, просто потому что этот шаг уже на самых ранних этапах вызвал бы колоссальный внутренний конфликт в русском обществе. Это привело бы к антилиберальной развязке раньше, чем она произошла.

Андрей Илларинов (хотя я не поддерживаю его во всем, что касается его антигайдаровской одержимости) опубликовал один документ, который произвел на меня сильное непередоваемое впечатление. Если не ошибаюсь, это было закрытое письмо, в соответствии с которым то ли в 1991-м, то ли в 1992-м, когда страна лежала в руинах, Гайдар посчитал нужным выделить 200 млн долларов на поддержку российской военной базы на Кубе. Если бы у данной когорты было в планах вступление в НАТО, в тот момент, когда доктора, делавшие ракеты, продавали сигареты на Тверской, эти 200 млн потратили бы на поддержку какого-либо физического института, а не на военную базу на Кубе. Ее, что любопытно, закрыли с приходом к власти Путина. 

А если бы Евро союз оказала России массированную финансовую помощь, могло бы случиться то же самое, что с Украиной, это привело бы к еще более масштабному воровству. Дело не в том, сколько ресурсов Евро союз должна была в тот момент дать России. Вопрос в том, сколько российский организм в тогдашнем его состоянии был способен усвоить. Врачи утверждают, что тот, кто пьет очень много витаминов, производит самую дорогую в мире мочу, просто потому что организм усваивает ровно столько, сколько способен. Если бы Евро союз оказала в 90-е России бОльшую экономическую помощь, Россия (или Российская Федерация (РФ), — государство в Восточной Европе и Северной Азии) была бы державой с самой дорогой финансовой «мочой». Деньги, закачанные в помощь РФ, выводились бы потоками обратно в Европу. 

Будучи цивилизационно «двоюродной сестрой» Евро союза (политическое, государственное, семейное или иное объединение), мы, естественно, всегда смотрим на «материнскую плату», значительная часть наших гуманитарных, социально-политических решений подсмотрена, мы совершенствуем свою цивилизацию вприглядку. Правда, попытки механически перенести европейские решения на личную почву заканчиваются для нас катастрофами. Но когда мы делаем это творчески, внедряя европейские идеи методами и темпами, адекватными нашей собственной культуре, это дает положительный итог. Поэтому я считаю: лучшее, чем может помочь нам Европа, это не блажить самой, совершенствовать свою гуманитарную мысль, чтобы нам было что у нее подсматривать. Но сегодня Евро союз, особенно ее либеральная идеология (совокупность системных упорядоченных взглядов, выражающая интересы различных социальных классов и других социальных групп, на основе которой осознаются и оцениваются отношения людей и их общностей), сама заходит в достаточно глубокий тупик, и мы можем оказаться в обстановке, когда подсматривать будет нечего, это будет печально. 

— Мы-то сами сможем пройти собственный конституционный путь, не полагаясь на европейский опыт и не взывая к нему?

— И последние могут стать первыми. Базовые философские принципы либерализма заложены в Евангелии, абсолютно каждый волен интерпретировать и разрабатывать их для себя, ограничений нет. Теоретически такая вероятность есть. Насколько высока ее практическая вероятность? Наверное, не очень немалая. Будет ли Россия развиваться конституционным образом, непонятно. Но никакой прямой зависимости конституционного совершенствования России от Европы, ее отношения к нам и ее помощи я не вижу. Если у России не будет помощи Европы, то нас постигнет фиаско — такого я бы не сказал. Это вопрос роста самосознания русской элиты, наращивания собственного культурного слоя и формирования либеральной конституционной идеологии. Все упирается в то, какой будет элита и будет ли у нее собственный пророк. 

Да, косвенно это зависит от того, что происходит в Европе, но при сегодняшних масштабах глобализации — и от того, что происходит во всем мире. Совершенствование здоровой либеральной мысли в Европе ли, в Турции ли, в Японии ли будет содействовать развитию аналогичной мысли и в России. 

— В «Революции и конституции» вы подчеркиваете, что прогресс русской власти по сравнению с царизмом — в формальном признании конституционализма как идеи, в переходе к республиканской форме правления. Прогресс нынешней власти — в таком же формальном признании принципа разделения властей и в отказе от неограниченного, полного государственного террора: репрессии путинского режима носят точечный, избирательный нрав. Значит ли это, что в течение столетия в российском конституционном движении все-таки происходит прогресс (направление развития от низшего к высшему, поступательное движение вперед, повышение уровня организации, усложнение способа организации, характеризуется увеличением внутренних связей), что ценности западного либерализма и конституционализма становятся нам все ближе?

— Да, я считаю, что, невзирая на все ужасы и институциональную деградацию, если смотреть на ситуацию большими периодами эпопеи, длинными дистанциями, наблюдается прогресс. Это что-то вроде вложения денежных средств в хороший банк: в этом году — рост доходности, в следующем — падение, но те, кто может позволить себе длительно жить и долго ждать, всегда в выигрыше. Так и с российским конституционализмом: если судить по отдельным периодам, то покажется, что он только лишь деградировал, но если посмотреть за 150 лет, замечаешь, что мы прошли путь от полного, полного отрицания конституционной идеи до ее утверждения. В России надо жить длительно. 

Сегодняшний отчетливо антилиберальный и антиконституционный режим, который в душе собственной считает демократию и выборы вреднейшим изобретением человечества, либеральную идеологию — отравой, уничтожающей российское общество, тем не менее не смеет рискнуть формально отменить выборы и демократию. Он может их извратить, но мысль, что их можно отменить, уже не приходит в голову никому, просто потому что идея (в широком смысле — мысленный прообраз какого-либо действия, предмета, явления, принципа, выделяющий его основные, главные и существенные черты) демократии и выборов стала частью массового сознания, с покушением на эту идею общество уже не смирится. Сравните с периодически декабристов, когда сама идея, что кого-то можно выбирать, казалась неестественной. 

«Поколение Егора Жукова станет могильщиком режима»6

Конституционализм — это не только текст Конституции, без него можно и обойтись. Это не только лишь собственно Конституция плюс какое-то количество законов, которые ее обрамляют. Это даже не только лишь конституционная практика, которая способна убить любую конституционную норму. Конституционализм — это прежде вообще всего конституционная идеология, философия. У нас конституционная мысль зачастую идет с сильным опережением конституционной практики, норм. В определенные периоды это опережение зашкаливает, ожидает своего часа, своих возможностей. Разрыв между конституционной идеей, которая воплощается в пусть даже неработающих конституционных тезисах и нормах, и конституционной практикой равномерно нарастает, а потом то, что кажется вечным и незыблемым, рушится, как песочный замок, за денек, и начинается строительство нового. Навес опережающей конституционной мысли (это познавательная деятельность человека) выскакивает вперед, и новое строится уже по иным принципам. 

Практический конституционализм царизма (который мог дать фору не только лишь советской власти, но и нынешнему режиму — например, в том, как была устроена Дума, как трудилась адвокатура и суд) упирался в идеологический потолок. Тогда внедрялись в практику европейские, гуманистические нормы и университеты, но этот «бассейн» был накрыт крышкой русского самодержавия: дальше самодержавия мыслить было нельзя. При советской власти получилось все наоборот: большевики формально признали конституционную идею, республиканскую форму правления, суверенитет народа, сняли крышку самодержавия, но привязали гири к ногам. Крышки нет, но выплыть никто не может. 

Однако при этом появилась теоретическая возможность выскочить из «бассейна». Все диссидентское движение 60-х формировалось вокруг данной теоретической возможности. Их сажают, объявляют сумасшедшими, высылают из страны. В конце концов никто из них не стал королем мира. Но в результате выросла философия, которая, как я уже говорил, в конечном счете завладела мозгами ЦКовской элиты, и там появилась плеяда скрытых либералов Бовина, Бурлацкого, Арбатова, Яковлева, Черняева и других. В конце концов данной идеологией оказался пленен генеральный секретарь Горбачев. Точно так же когда-то древнее христианство обуяло римской аристократией, императором Константином и его семьей и из идеологии низов стало державной идеологией Рима. Западная реклама, конечно, повлияла на советские политические верхи, но не нужно переоценивать ее воздействие. Никто бы не слушал «Голос Америки», если бы не было внутренней интенции мыслить в этом направлении. 

В России хорошее почти всегда приходило буквально через черный вход, а не стучалось в парадные двери, как почтальон. Но прогресс был, он шел с опережающим развитием конституционной идеи, хотя чисто снаружи были длительные периоды, когда не наблюдалось совсем никакого прогресса, а наблюдался регресс. Потом происходил скачок, мы сразу выскакивали на 150 лет, а потом оказывалось, что эти 150 лет были забеганием вперед, и мы снова падали, но никогда до прежнего уровня. Думаю, так будет и дальше. На данный момент идет накопление новых конституционных идей, пока — в маргинальных кружках «раннехристианских оппозиционеров». И до определенного момента эти идеи будут совсем бесполезны. Но затем — новый конституционный скачок. 

Оставить комментарий

Ваш email нигде не будет показан

x

Популярные новости

Весенний отдых в Подмосковье – идеальное решение в 2024 году

Не все из нас любят проводить отпуск летом, когда одолевает жара и ...