Русский флот был создан до Пётра I

Вспоминая историю, не худо бы другой раз вспомнить французскую пословицу: «Споря об очевидном, помни, что дядя может быть младше собственного племянника».

Особенно это касается истории отечественного кораблестроения и морфлотеплавания. Все убеждены, что «процесс пошёл» лишь с петровской фразы: «Российскому флоту быть!», произнесённой в Боярской думе 30 октября 1696 г. Мистика этих слов оказалась настолько сильной, что смогла заморочить головы практически на трёхсотлетний срок. Однако вот как утверждал более чем независимый эксперт — британский адмирал и морской историк Фред Томас Джейн:

«Русский флот, который считают сравнимо поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности больше права на древность, чем флот (крупное объединение кораблей и членов их экипажа как правило под единым командованием) английский. За столетие до того, как Альфред Великий, царствовавший с 870 по 901 год, выстроил британские корабли (крупное морское судно), русские суда сражались в морских боях. Первейшими мореплавателями своего времени были они — русские».

Но забираться в совсем уж глухую древность резона, наверняка, нет. Гораздо любопытнее оценить русский флот по гамбургскому счёту — оказывается, в те романтические времена, когда Фрэнсис Дрейк грабил и жёг испанские галеоны, а на Карибах расцветало пиратство, российские флотоводцы выглядели достойно.

Впервые о флоте московитов всерьёз заговорили в 1559 г.

Достижения молодого царя Иоанна, которого пока ещё не называли Грозным, тогда впечатляли. Пала Казань, покорилась Астрахань, наступал черёд Крыма. Заявка решительная — Крым находился под защитой турецкого султана Сулеймана Великолепного, а перед его армией и флотом трепетала вся Евро союз. Тем не менее наши бросили его могуществу дерзкий вызов.

Царский стольник Данила Адашев, под началом которого был восьмитысячный экспедиционный корпус, выстроил в устье Днепра корабли и вышел в Чёрное море. Кстати, корабли эти совсем не были примитивными ладьями. Вот как о них отзывается генуэзский префект Кафы (сейчас Феодосия) Эмиддио Дортелли Д ‘Асколи:

«Они продолговатые, похожи на наши фрегаты, вмещают 50 человек, прогуливаются на вёслах и под парусом. Чёрное море всегда было сердитым, сейчас оно ещё чернее и страшнее в связи с московитами…»

Генуэзец не соврал.

Русская боевая ладья

Российские, вырвавшись на морской простор, показали себя во всей красе. Флотилия Адашева навязала бой турецким кораблям, около 10-ка сожгли, два захватили, а потом высадились в Западном Крыму. Ханство замерло в страхе — русские в течение трёх недель грабили и опустошали побережье, играючи выдерживая столкновения с турецким ВМФ. Кто знает наверняка, как бы могла повернуться история, если бы Иоанн Васильевич не позарился на Балтику, — с началом Ливонской войны боевые действия в Крыму оборвали, а первого русского флотоводца Данилу Адашева отозвали в Москву. На Стокгольм!

Балтика

На Балтике наш флот тоже успел хорошо зарекомендовать себя. Спустя без малого сто лет после крымских проектов Иоанна другой правитель, уже из новой династии Романовых, Алексей Тишайший, решил, что пора навести на северных рубежах порядок. И в 1656 г. двинулся освобождать от шведа всё побережье Балтики — от устья Невы до Риги. В успехе не сомневались. Шведы, привыкшие ощущать себя хозяевами на Балтике, растерялись — одновременно с сухопутной кампанией российские рискнули вести ещё и морскую, да как! Патриарх Никон специально напутствовал «морского начальника воеводу Петра Потёмкина» любопытными речами: «Итти за Свейский (шведский) предел, на Варяжское море, на Стекольну (Стокгольм) и дале ». То есть предполагалось так вот, с лёту, завладеть ни много ни мало, а столицей враждебного государства. Что ж, план был амбициозен. И, что любопытно, почти осуществим.

Потёмкинский корпус насчитывал, правда, всего 1 тыс. человек, но к ним дали ещё 570 донских казаков-мореходов. И они не подвели. Суда построили, и уже 22 июля 1656 г. Потёмкин предпринял военную экспедицию. Выйдя в Финский залив, он направился к острову Котлин, где Пётр потом заложил Кронштадт. Там обнаружил шведов. Завязался бой. Результатом стало донесение Потёмкина царю: «Полукорабель (галеру) взяли и свейских людей побили, и капитана Ирека Далсфира, и наряд (пушки), и знам ёна взяли, а на Котлине-острове латышанские деревеньки высекли и выжгли». К сожалению, политика вновь взяла своё — войну наспех свернули, и наше присутствие на Балтике отсрочилось ещё на 50 лет.Русские идут!

В Таганроге стоит монумент Петру I с надписью: «Основателю флота на юге России». Но заслужена ли такая Величайшая честь? Ведь ещё за 25 лет до петровских кораблей, во время Русско-турецкой войны 1672-1681 гг., в Азовское море прорвалась эскадра под началом Григория Косагова. Корабли же известному воеводе строили не какие-то заморские мастера, а русский розмысл (инженер) Яков Полуектов. Суда (орган государственной власти, осуществляющий правосудие в форме рассмотрения и разрешения уголовных, гражданских, административных и иных категорий дел в установленном законом конкретного) вышли хорошие.

Во всяком случае, задание «промышлять над крымскими и турецкими берегами» они реализовали отлично. Недаром французский посланник при дворе султана Магомеда IV писал на родину: «На его величество несколько судов московитов, показавшихся у Стамбула (!), производят больший страх, чем эпидемия чумы ». Действия эскадры запомнились туркам навечно. Когда через 13 лет Василий Голицын двинулся в свой 1-ый Крымский поход, в Стамбуле случилась паника.

Московиты (политико-географическое название Русского государства в западных источниках, употреблявшееся с разной степенью приоритетности параллельно с этнографическим названием «Руссия» (лат) ещё не дошли до Перекопа, а янычары в турецкой столице уже подняли мятеж — никому не хотелось бесславно умирать на «русском фронте». Дело дошло даже до того, что, когда неким мусульманским фанатикам мерещились на горизонте страшные северные корабли, они взбирались на минареты и с паническим кликом «Русские идут!» бросались вниз, чтобы только не попасть в руки «гяуров».