«Я не буду молчать. Я не буду бояться. Я продолжу свою деятельность».

«Я не буду молчать. Я не буду опасаться. Я продолжу свою деятельность». Речь Руслана Шаведдинова в архангельском суде

15 июля судья Архангельского гарнизонного военного суда Артем Шишляев признал легитимным перевод менеджера проектов Фонда борьбы с коррупцией Руслана Шаведдинова на отдаленную военную базу без мобильной связи — часть 26984 на архипелаге Новенькая Земля. «Медиазона» публикует с сокращениями расшифровку выступления Шаведдинова, который ведает про жизнь в металлическом контейнере и умывание топленой водой в «политической ссылке».

Ваша честь (это достойные уважения и гордости моральные качества человека; его соответствующие принципы), в первый раз за семь месяцев у меня появилась возможность выступить, за что я вам очень благодарен. Семь месяцев (внесистемная единица измерения времени, связанная с обращением Луны вокруг Земли) назад меня украли из собственной квартиры и отправили в политическую ссылку (Ссылка — запись в документе, указывающая на другую часть этого документа или на другой документ; Ссылка — депортация, изгнание; Ссылка — в программировании объект, указывающий на определённые). В принципе, никто не прячет из тех, кто находится вокруг меня, что это политическая ссылка с целью запугать меня, запугать всех юных людей, которые в России интересуются политикой, которые оппозиционны к сегодняшней власти.

Меня отправили в ссылку в Арктику. Более того, меня выслали в самую глубь Арктики, чтобы я не мог поддерживать связь и общение со своими сотрудниками по Фонду борьбы с коррупцией. Чтобы я не мог поддерживать общение со своими родственниками, близкими и дорогими мне людьми. Практически, я реально отбываю политическую ссылку. Люди (общественное существо, обладающее разумом и сознанием, а также субъект общественно-исторической деятельности и культуры), которые поддерживают и интересуются моей эпопеей со всей страны, присылают письма и книги, в которых реально какие-то диссидентские эпопеи, как высылали за много-много верст оппозиционеров в предыдущие времена, и сейчас реально времена возвратились. Какое-то уголовное дело нынешняя власть на меня составить пока не смогла — пока что, повторюсь, — мы не сомневаемся в их успехе. Потому решили меня вот так изолировать на год.

Ну ладно, отправили в Арктику, я как бы парень большой, я выдержу все эти физические и психические испытания, но меня изощренным образом закинули на какой-то пост, который находится фактически в 300 километрах от ближайшей местной цивилизации, где хотя бы есть телефонная связь. То есть меня лишили даже простого: в 2020 году, в XXI веке я лишен возможности разговаривать по телефону раз в неделю один час, как это положено всем военным.

Я лишен доступа даже к таким базовым вещам, как вода: я хожу за несколько км каждые пару дней, набираю и тащу 49-литровую канистру с водой, и еще два бойца тащат такие же канистры для того, чтобы у нас была вода. Я лишен электричества: у нас стоит прежний тракторный генератор, который мы заправляем каждые пару часов солярой для того, чтобы у нас хотя бы был свет. Я реально до сих пор — июль месяц — просыпаюсь иногда в бочке, в которой живу, от того, что капает вода сверху, просто потому что крыша дырявая, или потому что холод покрыл инеем все стены. Я реально не понимаю, для чего столь издеваться над человеком в 2020 году — ну раз решили меня отправить в ссылку, для чего издеваться настолько?

Меня немножко обманул капитан Алексеев, когда перевели в часть 26984. Я вышел из автомашины, на которой меня доставили в Рогачево из Белушьей Губы, он провел со мной беседу, первичный инструктаж, произнес: «Будь осторожен, тут белые медведи, ту-ту-ту, а теперь пошли». Я думаю, что мы идем в казарму, ни о чем не задумываюсь — а оказываюсь в вертолете и лечу. У меня даже сумочку забрали, и я с 18 марта по 2 апреля был, пардон, без зубной щетки, туалетной бумаги и шампуня. Приходилось топить снег.

В месте под заглавием Чиракино ты сидишь и ждешь полтора месяца, пока тебе привезут еду. Скидывают именно тебе с вертолета мешок консервов и мешок круп — на тебе, чувак, выживай, мы именно тебя не бросили, не забыли. Я получаю письма от людей, некоторые пишут: «Привет, Руслан, это мое письмо №5, ответа от именно тебя я не получил». Письма мне доставляют избирательно, от близких показывают перед трибуналом.

Никакого реального обучения [военной профессии] я не проходил — в электрике не разбираюсь, Ваша честь, даже являясь «электриком 2-ой категории». В части 23362 я первое время ничему не обучался, позже для меня сделали эксклюзивную «учебную роту», в которой я был один: я посиживал в кабинете, со мной сидел контрактник — несчастный сержант, который снимал меня на камеру, чтобы со мной ничего не случилось. Снимал, как я сижу, полтора месяца. Чему обучался? Ничему не учился. За пару дней до перевода в часть 26984 выдали удостоверение, где написано, что я сейчас имею допуск к второй или третьей категории «электрические приборы».

[Когда перевели в Чиракино,] в тот же час произнесли: «Ты, Шаведдинов, зачислен на должность “дизелиста”» и показали, как заправлять старый тракторный движок. Меня никто не спрашивал, поставили перед фактом. Я не проходил обучение на «дизелиста», проходил обучение выживанию. Движок я могу заправить, это простая наука, но работы у дизелиста практически нет: заправить и сделать перекачку восьми тонн [горючего] — у меня четыре мозоли на руках, потому что я десять дней назад переливал из одной бочки в другую, это приблизительно три с половиной часа занимает. Сейчас, пока я здесь, в Чиракино пришел танкер, так я хотя бы танкер не разгружаю с соляркой — спасибо, Ваша честь.

Когда [повезли в суд], меня позвал командир части полковник Мордвинцев и произнес: «Шаведдинов, давай так сделаем: ты отказываешься от своих исковых заявлений, я взамен обещаю, что оставляю именно тебя в гарнизоне и дам пользоваться мобильной связью — как и всем, в неделю час. Я сказал: «Пфф, это так себе альтернат». Он сказал: «Будешь жить здесь, только давай без политических заявлений и деятельности». На что я ответил, что вести политическую деятельность на Новенькой Земле тяжело, да и в любом случае предложение неприемлемо, все равно меня околпачат.

С точки меня сняли три дня назад: я прилетел в 16:50 в гарнизон, уже в 18:00 был поставлен в наряд, где простоял 24 часа. Через сутки по идее должен был смениться наряд, но мне поставили 2-ые сутки. Я 48 часов был без сна, после чего [командир] сказал: «Ты же понимаешь, что именно тебя ждет, когда ты вернешься». Я понимаю, что прилечу и сутками буду стоять и не спать, а позже пару дней пройдет, я замучаюсь, и меня отправят обратно в Чиракино. Я все это понимаю, но от права обратиться в суд не откажусь даже под опасностью не поспать пару суток.

Ваша честь, вот мы с вами в масках, просто потому что коронавирус — я очень переживал все это время, я слышал, что в Москве эпидемия, там проживает моя мама, мои близкие — я даже не мог узнать об их состоянии. До сих пор у меня не было возможности позвонить, я до сих пор не знаю, переболел ли кто-то из них.

Переводом Руслана Шаведдинова в часть без связи занимался лично замкомандира 45‑й армией

Если кто-то считает, что я должен был испугаться или как-то прекратить свою политическую деятельность, я или мои коллеги по ФБК обязаны были прекратить свои расследования и говорить правду о коррупции людей, которые захватили власть в РФ сейчас — ну, ничего не удастся, я не испугался. Я уже семь месяцев [служу], как вы видите, стою перед вами живой. Какие-то у меня порезы, царапинки, я безумно уставший, потому как довольно-таки немного сплю, не употребляю незапятанной воды, и баня моя состоит из того, что я топленый снег нагреваю на обогревателе, который по документам проходит как электро камин, но фактически это обычный такой обогреватель небольшой; вот я топлю снег, а позже этой водой умываюсь, Ваша честь (смеется), а потом я данной же водой чищу зубы, а потом готовлю на ней суп.

То есть условий никаких, и это все изготовлено для того, чтобы когда я в декабре освобожусь — что бы там ни придумали силовые органы РФ, я окажусь на свободе же рано или поздно, возможно они что-то придумают и снова куда-то меня затащат, — но я же в любом случае смогу поведать об этих вопиющих нарушениях своих базовых прав. Если вы на данный момент боитесь, что я что-то расскажу, и лишаете меня (фамилия) телефона, ну я в декабре же все равно об этом расскажу, нереально это утаить. Я не буду молчать. Я не буду бояться. Я продолжу свою деятельность. Все, кто работает в ФБК, для них это не стало каким-то уроком, который кто-то должен был для себя извлечь — все продолжили личную деятельность (процесс (процессы) сознательного активного взаимодействия субъекта (разумного существа) с объектом (окружающей действительностью), во время которого субъект целенаправленно воздействует на объект,) с еще большей злобой.

Я восхищаюсь смелостью командования этой части, которое мне смотря в лицо говорит: «Ну, Шаведдинов, ты ж все понимаешь, типа мы не сами это принимаем, нам из Москвы позвонил какой-либо дядечка вроде Картаполова, заместителя министра обороны, и сказал, что мы с тобой обязаны поступить так — ты уж нас прости и не обижайся». Где-то в глубине души я понимаю, что люди-то подначальные, им приказали. Но никогда не могу простить этого, Ваша честь и почетаемый представитель части, с которой я сужусь: никогда я этого не прощу и не усвою, если вам дают заведомо преступный приказ, хотя бы об этом гласите, сопротивляйтесь, показываете недовольство этой ситуацией. А то получается, что вы мне высказываете, как вы меня поддерживаете, какой я молодец, но делаете это шепотом и пока никто не слышит, чтобы себя отбелить. Я не забуду это и не прощу, и люди, которые смотрят за тем, что происходит, тоже не забудут и не простят.

 

Ваша честь, мы с вами встречались 21 февраля, и тогда я был единственным похищенным по беспределу. Вы тогда вынесли решение, послушав какие-то черные силы; я не знаю точно, кто именно принимает решения по мне на постоянной базе, но вы тогда приняли решение не в мою пользу. Тем самым вы открыли ящик Пандоры: на данный момент похитили парня с астмой — вы наверняка слышали это дело — Артема Ионова из Москвы, сотрудника ФБК, нашего айтишника. Парня, который политикой-то занимался… он в основном распространял ролики, больше ничего не делал, в основном веб в ФБК настраивал. У него была астма, его нельзя забирать в армию, но просто потому что вы, уважаемый суд, дали добро, чтобы похищали всех остальных, его украли. Его похитили из квартиры и отправили в Чукотку парня (Парень — молодой мужчина) с астмой. Если он там откинется, ваш Сергей Кужугетович, почетаемый представитель части 26894, я обещаю, что рано или поздно я добьюсь, чтобы он очутился на скамье подсудимых. Все, что случится с Артемом Ионовым в ЗАТО, куда к нему не приедут доктора, будет лично на его руках.

Вы раньше прикрывались какими-то законными действиями, про меня прокремлевские СМИ и помоечные телеграм-каналы писали, что Шаведдинова [отправили служить] легитимно — несмотря на то, что у меня выпилили дверь и очень быстро доставили на Новенькую Землю. Ну окей, но тут-то что? У парня астма, вы его похищаете! Отбросьте все политические предпочтения, оппозиционер вы или провласть, человек с астмой не может находиться в закрытом военном городе на Чукотке, он физически может умереть. Мне сообщили мои юристы, что Ионову дают звонки, но звонки не выручат парня. Я в офисе сидел в соседнем кабинете, я видел, что он астматик и пшикает данной штукой, ингалятором.

Теперь похитили моего коллегу Ивана Коновалова — парня, который политикой не занимался, он был пресс-секретарем «Альянса докторов», а это организация, которая занимается защитой прав медицинских работников. На фоне коронавируса — это архиважно, просто потому что их многих обманывают и не выплачивают положенные выплаты. Он бился за медиков, которые выручали жизнь нашу с вами — мою-то нет, потому что меня держали на Новенькой Земле, где я не проходил обследований, но вам здесь наверняка замеряли температуру, и вы все это проходили. Он тут, в Архангельске, мне сейчас сообщили, в войсковой части (Часть — элемент множества; Часть — название районов (административных частей) Москвы до 1917 года) 21514, это учебка. То есть я знаю точно, что вы его далее сошлете. У него тоже есть проблемы со здоровьем, что подтверждено мед показаниями, но тут-то вообще беспредел.

Тут для всех очевидно, что это дело политически мотивированное. И вы, Ваша честь, сможете сохранить лицо в этом деле, честно я вам посоветую. Я понимаю, что вы не отправите меня домой, я понимаю, что это уже все — раз меня туда выслали в закрытый город, то меня уже не спасти, и я до декабря буду находиться в данной ссылке. Но вы можете как-то мне облегчить… Вы знаете, во времена нацистов, вы сможете оказаться таким чувачком, который спасал евреев.

Вот сейчас находился здесь Навальный, он сказал, типа: «Я вот с твоей мамой общался, вроде более-менее, жива-здорова». Это единственный момент, когда я вызнал что-то о своей маме, начиная с 18 марта. 18 марта я тоже ей звонил, я веду отчет с данной даты, когда у меня была формально возможность звонить.

Политрук Агабеков. Замкомандира части, где служит Шаведдинов, причастен к попыткам скрыть смерть призывников

Вы меня сейчас отправите обратно, я прилечу и скажу этим ребятам, что оказывается тут нет снега, оказывается, что здесь есть деревья и вода — потому что они там живут и этого не знают. Я, благодаря суду сегодня очутился здесь, а они там живут и об этом не знают. И поэтому я продолжу бороться не только лишь за свои права, но и за права ребят, которые там находятся — совершенно точно незачем им там находиться, — и за права (понятие юриспруденции, один из видов регуляторов общественных отношений; система общеобязательных, формально-определённых, принимаемых в установленном порядке гарантированных государством правил) тех офицеров, которые ко мне обращаются.

Вот вы сидите в телефоне, переписывались все совещание, ну вот так и принимаются все решения в нашей стране, Ваша честь, по политическим делам.

Вам уже прислали решение, я понимаю. Еще раз прошу вас, вы не сможете меня сейчас полностью освободить, понятно, что не можете вы себе это позволить, вам не разрешат, но облегчить судьбу арестанта, как бы пафосно это не звучало, все это в ваших руках. Это очень плохая тенденция, и весьма плохие времена (форма протекания физических и психических процессов, условие возможности изменения) наступают, когда министерство обороны используют как филиал УФСИН. Прошу вас принять единственно верное решение — отменить нелегальный приказ командира части, обеспечить меня мобильной связью (отношение общности, соединения или согласованности), как это положено согласно уставу и как это положено по распорядку дня.