«С оптимизацией, в принципе, заигрались»

Если мы станем такими ударами испытывать на прочность систему здравоохранения, она рухнет, считает губернатор Псковской области Миша Ведерников.

«Росбалт» продолжает серию интервью о том, как пандемия коронавируса повлияла на жизнь и совершенствование регионов Северо-Запада. О последствиях оптимизации медицины, отказе от ограничительных мер и будущем онлайн-форматов рассказал губернатор Псковской области Миша Ведерников.

 — На что похож текущий кризис?

 — Этот кризис не похож ни на что, таких в новой истории еще не было. Это абсолютно новый вызов, глобальный, не рукотворный и плохо прогнозируемый. Есть абсолютное понимание, что мир очень изменился. Нам тоже придется изменяться и оперативно реагировать на возникающие вызовы. В общем, есть над чем подумать.

 

 — Обычно ведущие экономисты определяют любой кризис как некие возможности для роста. Какие способности для роста видите Вы в текущей ситуации, и кто вообще может выиграть в сегодняшней ситуации?

 — Выиграть смогут те, кто быстро сможет сделать работу над ошибками, очень быстро сориентироваться в ситуации, быстро встряхнуться. И тот, кто будет открытым. Это и органов власти, и бизнеса касается.

 — Как мы оказались к нему готовы, если об этом уместно говорить?

 — Текущий кризис идет по совершенно разным сценариям в разных странах, с учетом целого ряда индивидуальностей, в том числе и подготовки.

В определенной степени нам повезло: мы не первая страна, которую поразила эпидемия. У нас была возможность смотреть, как борются другие страны, а наши военные и доктора получали там уникальный опыт. Так что когда вирус подходил к нашим границам, мы приблизительно понимали, чего ждать. 

Не могу сказать, что мы точно знали, как надо бороться, но, по крайней мере, представляли, какими должны быть 1-ые шаги. В Псковской области есть весь букет вызовов и рисков, которые только лишь могли бы быть. 

Во-первых, с нами граничит три страны, где в определенный момент было довольно большое количество зараженных, а границы еще были открыты. Во-вторых, близость области к С-Петербургу и к Москве. А это очень большое количество людей, которые традиционно прибывают отдыхать в наш регион. По нашим предварительным подсчетам, население Псковской области, в частности, за эти два месяца за счет прибывших на самоизоляцию, увеличилось почти вдвое.

Естественно, это дополнительная нагрузка и на медицину, и на контрольные органы, и на органы полиции, так как нам пришлось отслеживать и ограничивать движение между муниципалитетами. 

Что касается медицины, при плановой установке Минздрава по оборудованию 313-ти коек для пациентах COVID-19 мы для себя поставили цифру 600, и буквально полторы недели назад приняли решение, что мы ее все-же увеличим до 900 коек и правильно организуем маршрутизацию. 

— Псковская область славилась довольно жесткими мерами. Это было оправданно?

 — Мы одними из первых приняли целый ряд ограничительных мер, они были быстрее упреждающими, нежели остро необходимыми на тот момент. Но сейчас-то мы понимаем, что делали совершенно правильно.

Во-первых, вирус коварный, а здоровье людей — это самое главное. И наши действия позволили нам сдержать рост заболевших. А благодаря этому, во 2-х, сегодня у нас уровень открытости экономики (хозяйственная деятельность общества, а также совокупность отношений, складывающихся в системе производства, распределения, обмена и потребления) на 7 пунктов выше, чем в среднем по стране (территория, имеющая политические, физико-географические, культурные или исторические границы, которые могут быть как чётко определёнными и зафиксированными, так и размытыми (в таком случае нередко). У нас ранее открылись парикмахерские, салоны красоты, магазины. Конечно, все работает в режиме ограничений, но работает. И самое главное, мы дали вероятность работать всем нашим предприятиям.

— Каковы последствия для экономики прошедших 2-ух месяцев?

 — Даже эти два месяца (внесистемная единица измерения времени, связанная с обращением Луны вокруг Земли) условного простоя обойдутся для экономики Псковской области примерно в 6 млрд рублей. Когда всероссийские нерабочие дни были объявлены, у нас экономика встала полностью, за исключением жизненно-важных отраслей.

Очень отрицательные последствия очевидны: сама по себе болезнь, которая с нами неясно на сколько, удар по доходам людей и по экономике, который собьет динамику совершенствования Псковской области (некоторая часть большей структуры)… Мы очень много сил, времени, ресурсов потратили в последние два года на то, чтобы «разогнать» область. Нам это посчастливилось, мы заняли 42-е место по оценке руководства страны, получили большой грант, 600 млн рублей, которые мы могли бы издержать на развитие. Но все пришлось потратить на борьбу с коронавирусом. 

Эта история на сегодняшний денек нам уже обошлась в 1 млрд рублей. Мы ряд мер региональной поддержки сохраним и еще выплатим в мае. То есть в маленьком моменте это 1,5 млрд плюс выпадающие, недополученные доходы. 

Если мы сможем какую-то помощь от федерального правительства получить, тогда, наверняка, мы достаточно быстро войдем в форму, и не сильно нас этот короновирус потрепает. Если нет — растягивать будем дольше. 

 — Насколько быстро настроены снимать ограничительные квоты?

 — Я не «за» ограничительные меры, я против. Я абсолютно уверен, что нужно максимально очень быстро вернуться к полноценной работе предприятий, открыть торговые центры, магазины, бассейны, все остальное.

Но мы не в бирюльки играем. Перед нами довольно серьезная дилемма — полностью открыть всю экономику или купировать распространение инфекции. Сразу это сделать невозможно. 

Открыть все можно только при одном условии — всем нужно понимать, что короновирус с нами надолго, что до конца этого года точно придется жить в режиме определенных ограничений и соблюдать некие требования. Сейчас самое главное, чтобы люди это осознали и научились жить в новенькой реальности. Чем быстрее это произойдет, тем быстрее все заработает.

Поэтому мы максимально на данный момент (многозначный термин) настроены на то, чтобы развязать руки экономике, и надеемся, что жители области привыкнут к новеньким санитарно-эпидемиологическим требованиям. Когда люди (общественное существо, обладающее разумом и сознанием, а также субъект общественно-исторической деятельности и культуры) не соблюдают меры безопасности, распологаясь в общественных местах, а потом приходят на работу, где пусть в ограниченном режиме, но трудятся их коллеги, — это сходу плюс 500 человек заболевших. Меньше не получится: ведь есть семьи, остальные контакты. Это геометрическая прогрессия, которую система (множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которое образует определённую целостность, единство) здравоохранения Псковской области просто напросто не выдержит. 

У нас и так только 42% штата укомплектовано медиками, и если мы станем еще такими ударами испытывать прочность, система здравоохранения просто упадет. Поэтому при всей моей нелюбви к ограничениям, наша главная задачка все рисковые периоды пройти таким образом, чтобы нагрузку на медицину умеренно распределить. Нам не нужны взрывы и больничные койки на стадионах. 

Поэтому ограничительные квоты экономики находятся в прямой зависимости от соблюдения ограничительных мер людьми.

— Вы отметили укомплектованность докторами в 42%. Оптимизация здравоохранения, которая проводилась еще до Вас и по всей стране как сказывается на данный момент?

 — С оптимизацией, в принципе, заигрались. Наверное, это было необходимостью на тот момент, но тормознуть нужно было несколько раньше. На сегодняшний день у нас практически нет районных клиник.

У нас межрайонные больницы. Многие жители, чтобы получить услугу определенного спеца, вынуждены ехать в другой район, стоять там сумасшедшие очереди, просто потому что специалист принимает два раза в неделю. Нам уже оптимизировать точно нечего. 

Я возлагаю очень большие надежды на ревизию и перестройку первичного звена здравоохранения. И в этой части, кстати, на данный момент именно коронавирус показывает нам все слабые места.

— Вы говорили про людей — кто-то соблюдает квоты, кто-то нет. Чего больше у жителей: раздражения или понимания?

 — Понимание есть, но и раздражения хватает. И людей можно осознать: сидеть два месяца взаперти, если ты действительно честно соблюдают распорядок самоизоляции — это очень тяжело. И раздражение, кстати, присутствует среди тех, которые все правила соблюдают.

К примеру, мать с детьми два месяца из дома не выходят практически, дышат на балконе — мои кстати, точно так же себя ведут. И они лицезреют праздно шатающуюся молодежь, таких же мам с детьми, которые спокойно гуляют и не попадают ни под какие запреты, просто потому что полицейские не дотягиваются, не успевают — это не может не вызывать раздражение. На это накладывается сокращение доходов, изменение уклада жизни и много-много других моментов. Мы, кстати, одними из первых разрешили личные прогулки для родителей с детьми.

— А как понимания достигаете?

— Существенную роль играет открытость власти. За редчайшим исключением, практически все наши совещания сейчас проходят в режиме онлайн. Все транслируется, все доступно. Люди понимают, что власть не околпачивает по поводу количества заболевших, не обманывает по поводу количества умерших, совершенно честно говорит о проблемах, которые есть, и ищет решение. 

— Вы вместе с Владыкой Тихоном реализовали модель участия прихожан в службах в храмах. В чем сущность?

 — Смотрится это необычно: стоящие в полутора метрах друг от друга в кружочках прихожане у храма. Но для них это все-же решение и возможность сходить на службу, помолиться, может, дополнительно каких-либо духовных сил получить. Пусть не в храме, пусть в таком усеченном формате.

В Великолукской епархии священники просто напросто наплевали на все, и когда разрешили проводить службы, начали делать это в храмах. Нам пришлось вмешаться и запретить таковой формат, потому что очень многие люди работают на крупных сельскохозяйственных и других предприятиях. Если такой человек в воскресенье сходил в храм, а в пн пришел на завод, то, возможно, придется на карантин сажать все предприятие, если не весь город. А у предприятия, тем временем, очень большие заказы по всей стране.

Нам, конечно, такого расклада не хотелось бы, потому мы до 31 мая мы разрешаем только формат служения с прихожанами на улице с соблюдением всех требований.

— Вы оговорились, что не очень верите в дистанционное обучение. Это так? 

 — Поймали. У меня есть личный опыт. Мой сын обучается в школе, и каждое утро он в полдевятого встает, садится за компьютер и несколько часов занимается. Учительница проводит настоящие уроки, как положено, задает детям вопросы и домашнее задание, разбирает с ними какие-то примеры. В такое дистанционное обучение я верю.

Но на нынешний день это не система, а исключение. Присланные в мессенджеры задания, ссылки на сетевые ресурсы — это не дистанционное обучение. Это самообучение с контролем. И в его эффективность я не весьма верю, честно говоря. 

Вот если бы у нас вся система работала, как первый пример, тогда да, в этом был бы толк. С другой стороны, нужно понимать, что пока сама система не готова. Мы еще придем к моменту, когда дистанционное обучение будет соответственного качества. 

На самом деле, много же есть эффективных, профессиональных и увлекательных программ, веб-семинаров, которыми активно пользуются. Если бы мы и общеобразовательные форматы подтянули до такового уровня — это был бы разговор. 

Сейчас, собственно, первый опыт такой был — поразбираем, поглядим, проанализируем, что получилось. На сегодняшний день говорить о самодостаточности онлайн-формата изучения нельзя. Этот формат (может означать) может быть очень эффективным в качестве вспомогательного, но не основного.

 — Онлайн — новый тренд и точка роста пандемии. В данный формат уходит очень многое — покупки, обучение, общение, образование, спорт. При этом, показалась точка зрения, что все онлайн истории — для бедных. Вы согласны с этим тезисом? Или это все же про способности?

 — В контексте происходящего, я бы сказал, что это исключительно история для здоровых. А в целом, нет, не только лишь и не столько для бедных. Для людей с разным характером, для интровертов, для людей, экономящих время. Это же вправду удобно, в комфортное время в комфортном месте заниматься спортом, поглядеть фильм или пройти обучающий курс. Если можно работать онлайн — почему нет?

Понятно, что это изменение форматов поведения и употребления. А модели поведения людей кардинально не поменяются. При этом онлайн с его плюсами и способностями войдет в жизнь прочнее. Не только с точки зрения экономии. С точки зрения индивидуального удобства и эффективности.