Новости России события в мире Новостной портал СМИ Россия
Понижение или даже обнуление процентной ставки Центробанка, смягчение или полная отмена Минфином экономного правила, налог на валютные спекуляции, временное внедрение прогрессивного налогообложения, включение печатного станка, распечатывание Фонда государственного благосостояния (ФНБ), кадровые перестановки. Такой разнообразный список мер спасения экономики на грани обвала предложили академики и бывшие служащие правительства. Какую модель роста (процесс увеличения какого-либо качества со временем) мы должны профинансировать таким образом? Ответ пока расплывчат: несырьевую с ударением на человеческом капитале. В этом описании не хватает главной характеристики – отсутствие припятствий для появления новых центров прибыли.
Российская академия наук (РАН) подготовит предложения в общенациональный план действий по восстановлению экономики, который президент Владимир Путин поручил правительству приготовить к 1 июня. Об этом сообщил в четверг в рамках Московского академического экономического форума президент РАН Александр Сергеев.
Члены онлайн-сессии форума попытались оценить, каким будет падение ВВП РФ в этом году с учетом накопившихся за время стагнации проблем, нефтяного армагеддона и шока, вызванного пандемией. Оценки отличаются в разы.
Например, по прогнозу главного экономиста Внешэкономбанка Андрея Клепача (ранее трудился в Минэкономразвития), в этом году экономический спад может составить 5% при стоимости нефти около 34 долл. за баррель.
Похожие ожидания у президента Государственного исследовательского института мировой экономики и международных отношений Александра Дынкина. Ссылаясь на опережающие индикаторы, он предсказывает падение ВВП РФ по итогам года на 5,5–6%.
Более тревожные прогнозы делает академик РАН Абел Аганбегян (армянская фамилия). «В 2020 году у нас будет глубочайший структурный кризис, – сообщил он. – По моему мнению, ВВП снизится приблизительно на 8%, реальные располагаемые доходы упадут на 8–10%. Число очень бедных увеличится с 18 млн человек до 30 млн и даже, может быть, больше».
По воззрению Аганбегяна, этот кризис в социальном плане будет намного поглубже, чем кризис-2009. Особенно если учесть, что «реальные располагаемые доходы снизились на 8% еще до нынешнего кризиса, в период стагнации, и число бедных выросло уже на 5 млн человек в прошлые годы». Наконец, настоящую катастрофу предсказывает член президиума РАН Роберт Нигматулин.
Он рассказал о методе расчета, в основе которого инженерные методы, используемые для анализа многопараметрических систем. По этим расчетам, в 2020 году русский ВВП с учетом нефтяного шока и связанных с пандемией ограничений сократится на 18,5%. Это базовый сценарий. Худший альтернат предполагает сокращение на 23%.
Участники форума предложили большой список различных мер спасения – от довольно мягких до по-настоящему радикальных.
В частности, по словам Аганбегяна, антикризисная ПО 2009 года оценивалась почти в 11% ВВП: «Если перевести на нынешние деньги, это около 12 трлн (натуральное число, изображаемое единицей с 12 нулями (1 000 000 000 000 = 1012, тысяча миллиардов или миллион миллионов) в системе наименования чисел с короткой шкалой (в том числе и в России); 18) руб.».
Сейчас, как отметил академик, те культмероприятия, которые намечены, «немного превышают по объему 2 трлн руб.». «По-видимому, будут дополнительные квоты. Но вряд ли при нынешнем курсе мы истратим больше 4% ВВП», – считает Аганбегян. По его мнению, на спасение экономики и благосостояния населения нужно растрачивать 10–15 трлн руб. в год: «Из них безвозвратных денег – 4 трлн, максимум 6 трлн руб. А главная масса может быть затрачена в виде низкопроцентных или даже беспроцентных кредитов с муниципальным возмещением».
Конечно, были даны рекомендации ведомству Эльвиры Набиуллиной: «Очень важно сделать ЦБ банком социально-экономического развития». «Банковские активы – это основной валютный мешок, в котором содержится около 96 трлн руб. Эти гигантские средства пока не весьма эффективно используются», – считает Аганбегян.
Его вывод: банковская система должна решать возникающие трудности совместно с правительством. И чтобы из кризиса перейти к социально-экономическому росту, а не возвратиться к стагнации, надо ежегодно увеличивать на 10–15% инвестиции в основной капитал и в экономику познаний, в человеческий капитал. Тогда, по прогнозу академика, мы сможем выйти с 2023 года (внесистемная единица измерения времени, которая исторически в большинстве культур означала однократный цикл смены сезонов (весна, лето, осень, зима)) на 3-процентный (и потом более) рост ВВП.
«Если не получится сделать экономику несырьевой, то нам снова придется готовиться к очередному кризису», – согласился научный управляющий Института экономики РАН Руслан Гринберг.
Ведомству Антона Силуанова тоже были даны советы. «Есть много рисков, связанных с выходом из кризиса. Многие квоты поддержки заканчивают свое действие в течение этого года. И это даст быстрее откат назад с точки зрения потребления, доходов населения в последующем году. Ведь в рамках бюджетного правила нам придется сократить расходы бюджета», – предупредил Клепач.
По его воззрению, для восстановления экономики и перехода к новому качеству роста надо отходить от экономного правила или модифицировать его, иначе мы не получим существенного отскока в плюс. «Как я понимаю, пока решено не распечатывать ФНБ, за исключением средств, которые тратятся по госбюджетному правилу на текущие расходы. Но если мы хотим получить план восстановления экономики, нам нужно использовать резервы главного командования, но именно в инвестиционных целях», – добавил он.
В конце концов, с учетом того, что часть нагрузки ложится на регионы, надо, по воззрению Клепача, «принимать серьезные меры, чтобы изменить характер экономических отношений между федеральным центром и регионами, надо дать им ресурсы». Просто потому что сложившаяся модель не позволит уменьшить дифференциацию между регионами и сделать новые точки роста.
Надо использовать в порядке приоритета ФНБ, валютную эмиссию, внешние займы, добавил завлабораторией финансовых исследований Института экономической политики им. Гайдара Алексей Ведев (ранее трудился в Минэкономразвития).
При этом он отметил, что в отличие от прошлых лет сейчас риторика денежного блока заметно изменилась: «Минфин уже не настаивает на профицитном бюджете. Это значит, что он будет больше давать экономике, чем забирать. Рассматривается вопрос об увеличении наружного и внутреннего долга, введены налоговые льготы. Я считаю, это крайне стимулирующая финансовая политика, которую нужно сохранить на ближайшие годы, а не только по выходе из пандемии».
«Денежная политика также ориентирована на смещение. Думаю, можно реальную нейтральную процентную ставку с 2–3% понизить даже до нуля», – добавил он.
Эксперты высказали опасения, что когда доминируют госбанки, создаются предпосылки для переноса сектором собственных проблем и обязательств на государство. «Эта ситуация опасна с точки зрения будущей банковской системы, которая должна способствовать экономическому росту, а не получать рекордные прибыли», – уточнил Ведев.
Предлагались и более конструктивные меры. Директор Московской школы экономики (хозяйственная деятельность общества, а также совокупность отношений, складывающихся в системе производства, распределения, обмена и потребления) МГУ им. Ломоносова Александр Некипелов упомянул не только лишь установление ключевой процентной ставки на уровне 2–3%, увеличение валютного предложения, но и инициацию государством крупных инфраструктурных проектов (второй Транссиб), основанных на государственно-частном партнерстве, внедрение налога Тобина (на денежные спекуляции).
В материалах Роберта Нигматулина указывались такие меры, как понижение курса рубля до 80 руб. за доллар, ужесточение контроля и повышенное налогообложение трансграничного перемещения капитала (в том числе в офшоры), призыв к добровольческому внедрению на 4-месячный срок прогрессивного налогообложения по европейской шкале от доходов (40%) в пользу ФНБ и т.д. Также упоминалось существенное повышение финансирования здравоохранения.
«Нужны кардинальные перемены в нашем экономическом порядке плюс смена кадровой политики», – заключил Нигматулин.
Как объяснил Клепач, вызванный пандемией кризис ставит вопрос не только об экономических решениях, но и о мерах укрепления социально-политического доверия. К этому, как представляется, стоило бы добавить главное – новенькая модель роста, которую нам предстоит столь щедро профинансировать, должна полагать не создание очередных ограничителей, а снятие барьеров на пути свободного совершенствования новых центров прибыли и аккумулирования капитала.
