Главная / Общество / «Новое Средневековье» глазами Умберто Эко, Зигманта Бауман и Ульриха Бека

«Новое Средневековье» глазами Умберто Эко, Зигманта Бауман и Ульриха Бека

"Нoвoe Срeднeвeкoвьe" глaзaми Умбeртo Экo, Зигмaнтa Бaумaн и Ульриxa Бeкa

Вoйну, бoльшe нe oбъявляют, пoэтoму никoгдa нe извeстнo, нaxoдимся ли мы в сoстoянии вoйны» либо eщё (ужe) нeт. Aкцeнтирoвaннo aпoкaлипсичeскoe   мирoвoззрeниe, пoрoждённoe нeувeрeннoстью пeрeд зaвтрaшним днeм; гипeртрoфирoвaннaя цитaтнoсть и ссылкa нa aвтoритeт. Нaциoнaльнoe гoсудaрствo пoдмeняeтся влaстью Гoрoдoв и ТНК с систeмoй вaссaлитeтa. Тaк лицезреют пeрвыe чeрты нaступaющeгo Нoвoгo   Срeднeвeкoвья   мыслитeли Экo, Бaумaн и Бeк.

Филoсoф Eлeнa Пилюгинa сoбрaлa oснoвныe тeзисы   Умбeртo Экo, Зигмaнтa Бaумaнa и   Ульриxa Бeкa, кoтoрыми те обрисовывают основные черты Нового Средневековья (статья «Обществопостмодерна в парадигме «Нового Средневековья»: концептуализация», журнальчик «Социология науки   и технологий», №3, 2016).

Умберто Эко

Одним из первых черты неосредневековья в мире постмодерна рассмотрел в начале 1990-х признанный спец в исследовании классического Средневековья, итальянский ученый-медиевист, философ, писатель Умберто Эко.

До этого всего, Эко отмечает схожесть той социально-культурной ситуации, которая сложилась в конце Римской рассказы и присуща также нашему времени: разваливается «огромная глобальная империя, мощная интернациональная муниципальная власть, которая в своё определенное время объединила часть мира с точки зрения языка, обычаев, идеологии, религии и технологии»; империя рушится из-за внутренних обстоятельств (чрезмерное усложнение собственной структуры), а также под напором наседающих «варваров», которые «необязательно необразованны, но какие несут новые обычаи и новое видение мира», точечными ударами ослабляя политического гиганта на периферии и внедряясь в его социальную и культурную материю, подтачивая изнутри.»Сегодня мы живем в эру кризиса Великой Американской империи».

Эко фиксирует и остальные «неосредневековые» черты в политической жизни:

—   децентрализация   и общий кризис центральной власти, преобразовавшейся в фикцию, систему абстрактных принципов;

— клановые дела, становящиеся преобладающим типом соц взаимодействий на некогда ментально однородном пространстве модернистского Городка;

— «вьетнамизация территории», под коей понимается прогрессирующее образование личных военных образований, призванных защищать личные интересы «сильных мира сего» (назовем их «новыми феодалами») в критериях, когда государственная власть слабнет.

Опираясь на наёмников, неофеодалы в лице главных акционеров транснациональных корпораций и межгосударственных вкладывательных фондов начинают борьбу за передел мира. При этом, как замечает   Эко, распознавая соответствующие черты так называемых «гибридных войн» в нарушении обычаев, установленных либеральными странами, «войну, больше не объявляют, потому никогда не известно, находимся ли мы в состоянии войны» либо ещё (уже) нет. В итоге практически нескрываемой деятельности и воздействия «новых феодалов» с их личными военными корпорациями под подозрением в отсутствии легитимности оказываются не всего лишь конкретные государственные структуры, но и власть, и имеющиеся законы как таковые. Так ментальное место социума расчищается для принятия новейшей власти и новых законов.

Говоря о культуре, Эко отмечает такие признаки неосредневекового взора на мир:

— акцентированно апокалипсическое   миропонимание, порождённое неуверенностью перед завтрашним деньком, изобилующее предрассудками, которые играют роль символических опор в рушащемся соц пространстве;

— гипертрофированная цитатность и ссылка на вес: «гуляющие» по блогосфере афоризмы, типо принадлежащие известным историческим личностям, являются, по сущности, той же тактикой идеологов традиционного средневековья, апеллировавших к авторитету прошлых мыслителей;

— в результате, вся совокупа культурных высказываний выглядит большущим монологом без различий, с одними и теми же цитатами, стереотипными формулировками, идентичной лексикой.

Для современности свойственна средневековая ориентация на зрелищность, с тем только различием, что сегодня пространство «каменной книги» — средневекового собора с его фресками и витражами — занял Голливуд. В обеих ситуациях, традиционного Средневековья и постмодернистского неосредневековья, происходит иерархизация познания (и тем самым стратификация общества на базе доступа к знанию). С одной стороны, оказывается культурная элита (в пространстве коей находится место и диспутам, и полилогу), её познания объявляются сакральными, так как доступ к этим познаниям обеспечивает статусную квалификацию «знающих». С другой стороны — шаблонно мыслящие массы, готовые и привыкшие употреблять дайджесты познаний.

Большинство пользователей интернета — конкретно пользователи, а не обработчики инфы. Эко маркирует такую культуру как bricolage, предполагающий «неразличение эстетического и механического предметов».

Главным словом в культуре становится «интерпретация» как трактовка трактовок. Прошедшее также интерпретируется и фрагментируется; практически, неосредневековое, как и классическое средневековое, миропонимание не предполагает действительное исследование и проникновение в прошлое. История объявляется подчёркнуто необъективной и представляется не научными трудами, а «в песнях вагантов», создающих сказочные образы исторических героев и событий. Такая история смотрится как ретроспекция — и оправдание — современности.

Ульрих Бек

Германский социолог Ульрих Бек рассматривает неосредневековье в контексте вызовов   глобализации. С целью сотворения и дальнейшего расширения глобального «свободного рынка» транснациональные экономические сети разрушают «старые» национальные страны, расчищая тем самым мировое соц пространство для неограниченного употребления-производства услуг и товаров, то существует, для собственного поддержания и воспроизводства. Для этого же создаются альтернативные локальные социальные структуры в виде новейших государств или их объединений; потом эти структуры также будут разрушены, а на их базе сделаны новые — и так до бесконечности, фактически неустойчивыми, вечно «молодыми», объединениями всегда легче управлять.

Практически разыгрывается «битва нового типа: акторы национально-муниципальные versus транснациональные»; причем правила игрушки теперь задают как раз надгосударственные структуры, разрушающие и сталкивающие ради реализации собственных интересов национальные государства друг с другом. Так проявляется «новый феодализм», где в качестве «сеньоров» выступают вкладывательные фонды и транснациональные корпорации, а их вассалы — целые страны, воюющие уже не ради собственных выгод либо гегемонии, а во имя «единого товарного мира».

Таким образом, соответствующая для классического Средневековья диверсифицированная соц структура в эпоху постмодерна только расширяется количественно, охватывая вообще все человечество, глобализируется, оставаясь по сущности тем же жестко структурированным, иерархическим, немобильным обществом, ориентиры которого задаются только «сверху».

Пытаясь найти выход из складывающейся ситуации, германский социолог обозначает возможную позитивную перспективу в виде сотворения транснациональных государств, проводящих «многоуровневую   политику   в рамках наднациональных систем» с учётом интересов всех входящих в эти системы компонент. В качестве такого трансгосударственного образования, способного противостоять транснациональным корпорациям, Беку видится   ЕС.

Воссоздана и соответствующая для   Средневековья   жёстко стратифицированная социально-финансовая структура, где в качестве «сословий» выступают еще не слои в рамках отдельного государственного общества-государства, а целые страны: лидирующие страны «золотого миллиарда», развивающийся «реваншистский» Восток, включая Россию, и находящийся в фарватере вестернизированной мировой экономики Юг.

Зигмант Бауман

Польско-английский обществовед Зигмант Бауман также отмечает глобальное противоборство между трансгосударственными экономическими структурами, и сформировавшимися совсем в эпоху модернити политическими объединениями.   Де-юре   страны при этом не уничтожаются; де-факто же они несложно аннигилируют как суверенные политические образования, так как «международный капитал заинтересован в слабеньких государствах», низведённых при этом до положения «местных полицейских участков, обеспечивающих тот малый порядок, который необходим бизнесу», но не порождающих опасений, что смогут стать эффективным препятствием на пути свободы глобальных компаний.

При этом национальные страны оказываются в двоякой ситуации: маркируемые всего лишь лишь как отдельные локальные рынки в глобальном рыночном пространстве, не владеющие реальной возможностью осуществлять свою власть на собственной территории, выступать гарантом защиты интересов собственных граждан, тем не наименее этими гражданами продолжают считаться социально ответственными за вообще все — безопасность, благосостояние.

Определяя признаки неосредневековья в структуре современной социальной жизни, Бауман на этом не останавливается. Соц стратификация и диверсификация, усиление и регламентация общественного неравенства, по его воззрению, вызваны фундаментальными изменениями склада ума. Бауман фиксирует, что главный характеристикой нашей эпохи стала полная неуверенность общества и индивида в для себя, в окружающем мире, в будущем. В мире «радикального плюрализма» человек обязан нести бремя индивидуальности, даже когда не имеет на это ни ресурсов, ни сил. В итоге люди объявляются индивидами de jure, не являясь ими de facto.

В XX веке человек экзистенциально противостоял обществу во имя сохранения личного начала, и в таком контексте личностное препарировалось соц. В постмодернистском мире человек сводит соц к индивидуальному, концентрирует внимание на своем развитии, сознательно уводя его в сторону от сферы публичного. Так люди стремятся упростить своё положение в чрезвычайно сложном мире. Чтобы совладать с собственным одиночеством и неуверенностью, современный человек переносит собственные смутные символические страхи на окружающий мир.

«Местечковой» психологией просто манипулировать, создавая «индивидуальные крючки», на какие «перепуганные люди могли бы коллективно повесить собственные индивидуальные страхи». Именно потому, считает Бауман, наше определенное время так «щедро на козлов отпущения — будь то политики, правонарушители либо затесавшиеся среди нас иностранцы».

Грядёт «эпоха перемен» — определенное время культурной революции, призванной совсем изжить принципы модерна (вестернизацию, прагматизм,   либерализм, свободный рынок, динамичность, прогрессивность, рационализм, ударение на личностное развитие) и на его осколках создать «новый старый мир»: многополюсный, идеатический, авторитарный, с «цеховой» структурой ограниченного рынка, подчёркнуто регрессивный и мифологемный, с ударением на социальную идентичность, а не личность».

Оставить комментарий

Ваш email нигде не будет показан

x

Популярные новости

Новостной портал РФ новости дня 11

Основные способы обмена RUB на UAH через интернет

Сейчас все больше людей сталкиваются с необходимостью обмена валюты. Особенно актуальна такая ...