«Люди не понимают, как плохо живут»

24-летний педагог физкультуры средней школы деревни Туманино Нижегородской области Алексей Машкин рассказал, что его коллег заставляли участвовать в голосовании (информации о британской театральной постановке 2015 года, см. Голосование (спектакль).Голосование — способ принятия решения группой людей (собранием, электоратом), при котором общее мнение) по поправкам к Конституции. Гендиректор Шахунской средней общеобразовательной школы (учебное заведение для получения общего образования) №1 им. Д. Комарова (школа деревеньки Туманино является ее филиалом) Рифат Мухаматчин отправил учителям письмо с требованием после голосования прислать ему уведомление. Документ есть в распоряжении Радио Свобода. По словам Алексея Машкина, в мае его и других учителей физкультуры и ОБЖ заставляли записываться в добровольческие народные дружины, чтобы дежурить на границе региона вместе с работниками полиции и переписывать въезжающих в Нижегородскую область. В интервью Радио Свобода преподаватель рассказал, как противостоит политическому давлению, почему покупает мячи для волейбола за собственный счет и что думает о перспективах развития сельских школ.

– Почему вы отказались от соучастия в голосовании?

– Я считаю, что в условиях пандемии нельзя выгонять людей в публичное место. Кроме того, каждый должен сам решать – принимать соучастие в голосовании или нет. Тем более неправильно заставлять учителей отчитываться перед гендиректором по вопросам, которые не имеют прямого отношения к образовательному процессу. Я понимаю, что гендиректору сказали так сделать, он и сделал, а педагоги сделали, как сказал директор (управляющий, руководитель, начальник компании, предприятия или учебного заведения). В системе образования такое повиновение вошло в привычку, поэтому система образования не развивается.

– Учителям, которые не пошли на голосование и не отчитались, грозили карательными мерами?

– Насколько мне известно, нет. Большинство учителей нашей школы пошли голосовать, просто потому что они боятся ослушаться начальника. Не знаю, чего именно они боятся. Наверняка, коллеги старшего возраста хотят до пенсии дотянуть. Другие учителя, допустимо, просто привыкли бояться тех, кто наверху.

– Вы почему не боитесь?

– 

Я привык жить по совести, и я убежден в своей профессиональной компетенции. Я себя хорошо зарекомендовал в глазах коллег и родителей учеников. Ко мне проф претензий нет и быть не может. На уроках я никогда политические темы не затрагиваю, а мои политические взоры – это мое личное дело. Я их в школу не приношу, и пусть чиновники не вмешивают учителей в политику. В школе я политику не обсуждаю, но если меня спрашивают, я прямо говорю, что не поддерживаю голосование по поправкам. По моему воззрению, выборы были нужны лишь для того, чтобы показать интернациональному сообществу, как население поддерживает действующую власть. Это показуха в чистом виде. Некорректно в демократической России обнулять президентские сроки. И 20 лет правления 1-го человека – тоже неправильно. Нижегородский “Голос” отказался быть наблюдателем на выборах, держать под контролем эти выборы было невозможно, и зачем тогда принимать в них участие? Лучше совершенно от этого отстраниться. По моему мнению, результаты этих выборов были сфальсифицированы.

– Почему вы так думаете?

– 

Никто в моем окружении не голосовал за корректировки. Я – бюджетник и разговаривал о поправках с бюджетниками: учителями, сотрудниками полиции, военными. Я думаю, что поведение власти в последнее время очень разрушило доверие к ней народа. Например, в разгар самоизоляции учителей ОБЖ и физкультуры нашей области принудили записываться в так называемые добровольные народные дружины. Педагоги должны были стоять на заезде в населённые пункты вместе с полицией и переписывать приезжих из других районов. Директор мне позвонил и потребовал, чтобы я вступил в такую дружину. Я естественно отказался, потому что не хотел рисковать своим здоровьем. Директор кричал на меня, гласил, что я не служил в армии, и предлагал найти другую работу (может означать: Работа — функционирование какой-либо системы — механизма, биоценоза, организма или общности, — а также её части).

– Директор Рифат Мухаматчин не ответил на просьбу Радио Свобода поведать свою версию событий. Ваши коллеги выполнили требование о вступлении в дружину?

– Как мне известно, учителя не хотели в такие дружины вступать и даже писали в профсоюз. Но в итоге многие согласились и целую смену стояли на посту с полицией. Мне после этого варианта директор уменьшил количество часов. Может быть, это совпадение, но коллеги рекомендовали мне извиниться перед директором – тогда он может вернуть часы. Я этого не стал делать. Работу я в любом случае найду. Я закончил училище олимпийского резерва и без дела не останусь. За учеников и родителей грустно. Я наладил с ними хорошие отношения, и они видят мою работу. Кроме того, юных учителей в сельских школах не так много. Молодежь уезжает в города, просто потому что не видит в селах и деревнях будущего.

– Вы участвуете в оппозиционных митингах и промоакциях протеста?

– В нашем районе ничего такого нет, иначе я бы участвовал.

– Почему вы решили стать учителем деревенской школы?

– Я в данной деревне даже не живу. Я живу в городе Шахунья, который находится неподалеку от деревни (небольшое крестьянское селение, один из видов населённых пунктов и адресных объектов) Туманино. В городской школе у меня зарплата была 12–15 тыс. В селе в два раза больше – я преподаю несколько предметов: технологию, физическую культуру и ОБЖ. Сначала, честно скажу, я принял решение перейти в школу деревеньки Туманино из-за денег, а потом увидел, как живет деревня, и проникся состраданием к ее жителям. Никому они не нужны, власти в том числе, но ей никто не нужен. Сельские обитатели живут не очень хорошо. Во время самоизоляции мы перешли на дистанционное обучение, но у многих детей нет инета и компьютеров. У некоторых даже телефона нет – один мобильный на всю семью. Самое грустное, что люди даже не понимают, как плохо они живут, и не верят, что можно по другому. Они плывут по течению и не пытаются двигаться в сторону более достойной жизни. А я желаю делать мир вокруг себя лучше в меру моих скромных способностей. Предыдущий учитель физкультуры занимался с детьми волейболом, я решил собрать волейбольную команду. Но волейбольных мячей в школе не было. Я написал гендиректору заявку на покупку волейбольных мячей. Директор сказал, что денег у школы на это нет. Волейбольные мячи я за собственный счет купил, подарки для соревнований тоже. Нормальных лыж в школе нет, но лыжи я приобрести не могу. Я пытался чинить деревянные лыжи, но на них заниматься очень тяжело. У школы много финансовых проблем. Нам сложно найти средства, чтобы заплатить рабочим, которые косят травку около школы. Мы макулатуру сдаем, чтобы собрать деньги на покос травки. У родителей мы помощи не просим, потому что это запрещено. И нет у родителей такой способности. Многих моих учеников воспитывают только мамы, у некоторых школьников нет родителей – лишь бабушки и дедушки. Я не жалуюсь, что мне приходится растрачивать свои деньги на инвентарь, необходимый для работы, я к деньгам спокойно отношусь. Меня (фамилия) больше беспокоят ограниченные способности для профессионального развития. Я мог бы придумать для своих учеников много интересного и полезного, но как развиваться, если в каждом классе 3–4 ученика? И нужно учесть, что в нашу школу приезжают дети из соседних маленьких деревень. Детей становится все меньше, село вымирает, одним только лишь увеличением финансирования школ эту проблему не решить.

– Владимир Путин рекламировал программу помощи сельским учителям “Земский учитель”. В соответствии с ней учителям, которые уезжают работать в села, обещают выплатить 1 млн рублей.

– Для того чтобы получить эти денежные средства, надо уехать за 200 километров от места проживания. Я думаю, это весьма глупая программа.

– Что для вас самое трудное в работе сельского учителя?

– Труднее всего одновременно проводить уроки у четырех классов: с первого по 4-ый. Сами понимаете, что у детей разного возраста разные физические способности и возможности. Я как-то выкручиваюсь, конечно. Уроки технологии провожу у мальчишек и девочек вместе. Опять та же проблема: старое оборудование и не хватает инструментария. Я что-то придумываю. Наждачную бумагу я за свой счет купил, а поменять токарные станки на более современные у меня способности нет. Все, что в моих силах, я делаю. Например, я не умел шить. По программе предмета «Разработка» надо было научить детей (в основном значении, человек в период детства) шить. У меня мама работает портной, потому я как-то научился шить. Надоело огромное количество бюрократической работы. Гос чиновники заваливают школу приказами и требуют отчеты. Я три раза переписываю одно и то же: заполняю электро дневник, обычный журнал и еще рабочую программу. И на эту бюрократию я должен растрачивать время вместо творческой и полезной для детей работы.

– Зачем вам эти проф трудности? Вы можете перевестись в городскую школу или уйти из системы образования, получить другую специальность.

– Наверняка, я народник. Мне важно, чтобы дети получали полезную информацию на уроках, чтобы они получали нужные для жизни навыки. Я постоянно чувствую, что мои возможности для развития в школе ограничены. Но если я уйду, то быстрее всего, на мое место придет учитель, который будет высиживать часы до пенсии. А я могу добавить детям чуть-чуть радости, может быть, своим примером как-то повлиять на их судьбу. Самое тяжелое – понимать, что нашу школу рано или поздно закроют. Детей все меньше, работы в селе нет. Два года назад нашу школу уже желали закрыть, и некоторым детям, которые живут в небольших деревнях, пришлось бы ездить в городскую школу за 17 км от дома. Сейчас наша школа является филиалом школы МБОУ Шахунская СОШ №1 им. Д. Комарова. Мы смогли школу отстоять, но боюсь, что это временно. Самое сложное, наверное, осознавать, что село погибает, и все разговоры власть имущих о помощи сельским школам, на мой взор, не переходят в конкретные и эффективные действия.

– Владимир Путин в своих выступления часто говорит о социальной поддержке сельских школ и сельских учителей.

– Я не вижу, чтобы правительство поддерживало сельские школы. Я высказываю только свое мнение, основанное на моем опыте. И мой опыт работы учителем (учительница — ныне одна из самых распространённых общественных профессий, преподаватель, педагог) в сельской школе разрешает сказать, что нельзя сохранить деревенскую школу, не изменив отношение власти и общества к селу. Нет вложений в совершенствование деревни – нет рабочих мест, значит, нет деревенских школ. Все люди не сумеют переехать в большие города. У одних нет возможностей, у других – желания, но у деревенских детей обязаны быть перспективы и будущее. Проблемы сельских школ – это системный вопрос. Он связан с устройством нашего гос-ва в целом, против которого не попрешь, – рассказал Радио Свобода Алексей Машкин.