Почему полиция нас не любит?

Полиция

Администратор правозащитной группы полицейских Владимир Воронцов рассказал о том, почему участковым всегда «некогда», и об отношении самих правоохранителей к политическим преследованиям.

Система МВД пережила реформы, реорганизации, оптимизации и даже переименование. Но за прошедшие десятилетия никуда не делись ни «палочная система», ни злоупотребления, ни нехватка кадров в одних сферах и имитация работы (может означать: Работа — функционирование какой-либо системы — механизма, биоценоза, организма или общности, — а также её части) в других. Общество в последнее время тревожит и нередкое, фактически системное внедрение правоохранительной системы для давления на оппозиционеров и функционеров. А сейчас уже обычных людей стали «хватать» за рисунки с мемами.

Как эти трудности видятся самим полицейским, журналист «Росбалта» спросил майора милиции в отставке, управляющего правозащитного паблика «Омбудсмен милиции» Владимира Воронцова.

— Последствия масштабной реформы милиции, которая была проведена несколько лет назад, оценивают разносторонне. В частности, многие молвят о суровой нехватке участковых (уполномоченный полиции — должностное лицо полиции Российской Федерации, осуществляющее служебную деятельность, которая направлена на защиту прав граждан, проживающих на соответствующем). Это правда?

— Недостаток участковых вправду конечно есть: на эту работу просто напросто никто не желает идти. Во 1-х, из-за полоумной, непропорциональной загруженности, а во 2-х, как следствие — неминуема неизменная угроза уголовного преследования самого сотрудника за то, что он кое-где «не доглядел».

Участковые чертовски завалены картонной работой. Плюс на них сваливают огромное количество функций, кои они делать не обязаны. К примеру, участковых нередко ставят в оцепление для охраны публичного порядка, завлекают к конвоированию задержанных и арестованных в суды и следственные изоляторы. Низовым составом затыкают все дыры. И в итоге может случиться так, что участковый один-единственный рабочий денек стоит в оцеплении, на последующий — конвоирует задержанных, а у него за это время проходят сроки выполнения огромного количества материалов. Он на физическом уровне не успевает исполнять собственные обязанности.

На участкового наваливается вся «бытовуха» — какие-то коммунальные драки соседей, правонарушение тишины, поверки хозяев вооружения, распитие пива на детской площадке… А фактически он еще должен знать, кто проживает в каждой квартире, должен успеть провести неотклонимый поквартирный обход и со всеми жильцами поговорить.

При этом с участковых никто не снимал обязанность открывать злодеяния. Эта работа просит многовато времени и внимания. По официальным данным на ноябрь прошедшего года, около трети всех злодеяний открывают конкретно участковые.

Из-за таковой нагрузки поквартирный обход они часто делают формально или просто напросто фальсифицируют, сверяя перечень жильцов по адресной книжке. А по факту какая-то квартира на участке может сдаваться внаем. Если в таком помещении ФСБ или милиция задерживает ячейку «игиловцев» (ИГИЛ — нелегальная в РФ террористическая организация — прим. ред.), или там некий числившийся в розыске убийца жил, или жалобы поступали, — на участкового сходу возбуждают уголовное дело о халатности. И человек понимает, что может сесть в кутузку, хотя делал личную работу столь радиво, как на физическом уровне мог. В итоге, естественно, никто не желает идти в участковые, некомплект в данной службе огромный.

— К каким последствиям привело включение наркополиции ФСКН в состав МВД? 

— Сами служащие ФСКН не весьма довольны тем, что они вошли в МВД. Если в ФСКН некомплекта не было, то на данный момент в отделах по контролю и обороту наркотиков (ОКОН) МВД нехватка кадров довольно немалая. На борцов с наркоторговлей тоже возложили нехарактерные функции — в частности, охрану публичного порядка. Естественно, качество работы снизилось.

— Как сказывается на внутреннем содействии выделение спецназовцев в Росгвардию? Как складываются взаимоотношения МВД с новенькой службой?

— Ранее СОБР и ОМОН входили в состав МВД, и даже тогда было тяжело вмиг согласовать их соучастие в том или ином мероприятии. На данный момент, с уходом этих подразделений в Росгвардию, бюрократические трудности еще больше усилились. Спецназовцы, естественно, оказывают поддержку, но не так оперативно, как следовало бы, и часто милиция старается прибегать к силовому соучастию спецназа «Гром», коий заходит в наркоконтроль. В Москве конечно есть особенное подразделение — 2-й оперативный полк милиции. Оно полностью «заточено» под обеспечение массовых культмероприятий — митинги, протесты, футболы, концерты. Там, как только лишь спецназ ушел в Росгвардию, стало создаваться подобие спецназа: маски, бронежилеты — все серьезно и внушительно. Соответственно, для оперативности полицейские завлекают их. Но левел подготовки там, естественно, ниже, чем у СОБРа и ОМОНа.

— Как оказывает влияние на полицейских (служащий полиции) существование «палочной системы» и «плана» по раскрытию злодеяний определенных категорий? Разумеется, что в этом корень многих репутационных заморочек правоохранителей, связанных, к примеру, с нелегальным преследованием, выбиванием показаний, формальным «набиванием» статистики, провокациями злодеяний и т. п.

 — На службе полицейским нечасто в профилактических целях говорят о реальных случаях вербования к ответственности за злоупотребления. С созданием группы «Омбудсмен (гражданское или в некоторых государствах должностное лицо, на которое возлагаются функции контроля соблюдения справедливости и интересов определённых гражданских групп в деятельности органов) милиции (название органов охраны правопорядка и законности (эквивалент полиции) в России (сначала в Российской республике, после Октябрьской революции — в РСФСР) после Русской революции 1917 года, а затем в)», где публикуются сведения о том, что кого-либо задержали за «палочную систему», кого-либо — за выбивание показаний, за фальсификацию, правоохранители начинают лучше осознавать, что такие деяния в конце концов смогут обернуться судимостью, и лучше этим не заниматься. 

Многие наши подписчики, действующие служащие, осуждают злоупотребления и считают эти практики грешными. Но все же правовой нигилизм в органах остается, и часто рядовые полицейские и их руководители как и раньше задумываются, что ради «галочки», ради статистики так делать не только лишь конечно можно, но даже верно.

— Милиция все почаще употребляется не только лишь для поддержания порядка, борьбы с преступностью, но и в политических целях. Как рядовые полицейские относятся к деятельности центров по противодействию экстремизму (ЦПЭ), кои инициируют, к примеру, возбуждение уголовных дел за рисунки в Инете?

— Когда в группе возникают анонсы о том, что кое-где возбуждено уголовное дело за репост или уже вынесен приговор, многие служащие правоохранительных органов это осуждают. Тут стоит отметить, что ЦПЭ не уполномочены возбуждать уголовные дела, они только проводят первоначальную проверку, сбор материала, а уголовное дело возбуждает Следственный комитет. Но ругают в итоге только лишь Центры «Э», а в адрес СКР таковой критики нет. Даже сами служащие считают ЦПЭ некий «политической милицией» и плохо оценивают их деяния в данной сфере.

Я сам в прошедшем работник центра по противодействию экстремизму и считаю, что все эти «посадки за рисунки» — глупости. ЦПЭ должен заниматься реальным экстремизмом — конструктивным национализмом, фашизмом и религиозным экстремизмом, кои служат основой для терроризма. Вот с чем они обязаны биться, а не с картиночками в Инете.

— За исключением милиции, на роль «блюстителей порядка» все почаще претендуют спецпредставители «казачества», а также других непонятных учреждений, кои время от времени служат для запугивания оппозиции или других неугодных властям людей. Лицезреют ли полицейские в таких «функционерах» собственных помощников, или они понимают, что разделять с такими лицами возможности на насилие рискованно?

— Снова же, если судить по комментариям, то весьма нередко от служащих конечно можно услышать такие эпитеты в адрес казаков, как «ряженые», «клоуны». Лично мое отношение к ним не весьма положительное. По сущности, это свежие дружинники, кои не несут ответственности за превышение возможностей. Официальных возможностей у них в принципе нет. Конечно есть некий сыроватый указ «о совместной охране публичного порядка», но когда они нагайками бьют людей, это, естественно, тупость.

При этом мы все лицезреем по публикациям в СМИ, что в казачество вливаются довольно широкие денежные средства из региональных бюджетов, а кто платит, тот и заказывает музыку.

— МВД — весьма информационно закрытое министерство. Полицейские обязаны сетовать вам анонимно, просто потому что в неприятном случае им угрожает увольнение. Лицезреют ли они в этом ущемление собственных прав?

 — В МВД целые подразделения мониторят группу «Омбудсмен милиции» и мою деятельность. У меня дома в ноябре 2017 года главное координирование своей защищенности МВД проводило обыск. Я уже не был работником, тем не мение по мнимому предлогу возбудили уголовное дело (работа, занятие, действие не для развлечения; коммерческое предприятие, бизнес; вопрос, требующий разрешения), пришли ко мне, изъяли всю технику. По делу никаких движений нет, но они пользовались данной ситуацией для того, чтоб получить информацию обо всех сотрудниках, кои предоставляют мне информацию.

Согласно указу «О милиции», МВД открыто для общества, а доверие и поддержка людей являются основополагающими принципами органов внутренних дел. Но, к огорчению, это только лишь на бумаге, а в действительности указ не производится. Я считаю, что публичные советы при МВД в сегодняшнем виде — это фикция.

Мы, группа «Омбудсмен милиции», ни в коем случае не связываемся с разглашением гос потаенны, мы законопослушные люди (общественное существо, обладающее разумом и сознанием, а также субъект общественно-исторической деятельности и культуры). Но если на «внутренней кухне» происходит какая-то тупость, или идиотизм, или беззаконие — это надо предавать огласке.

Только лишь деяния территориальных управляющих в ответ на сигналы сводятся не к решению заморочек, а к затыканию рта тому, кто об этих дилеммах гласит. И для этого они употребляют силы отдела «К», бюро особых технических культмероприятий, подразделения своей защищенности. По моему воззрению, в этом случае они занимаются не тем, чем обязаны.

— Как в «высших эшелонах» МВД относятся к работе группы «Омбудсмен милиции»? Допустимо ли, что начальники МВД усвоют (или уже сообразили), что им самим было бы полезно знакомиться с альтернативной информацией, которая располагается в группе?

— Очень плохо относятся. Вроде бы более-менее нейтрален 1-ый заместитель министра [Александр] Горовой. Молвят, он как-то увидел, что в группе «Омбудсмен милиции» публикуется увлекательная информация и отлично бы ее учить. Но в целом, я убежден, они только лишь и ожидают, что я кое-где ошибусь, и постараются пользоваться ситуацией, чтоб усложнить мне жизнь. Из-за внимания СМИ откровенно грубо действовать они, я думаю, не будут, но какую-нибудь провокацию инсценировать смогут.